Вакцина смерти

– Пока я ничего не намерена предпринимать, – ответила я на вопрос подруги. – Нет смысла пороть горячку: рано или поздно Шилов себя выдаст.

– А если нет? Если он – умелый конспиратор и ты так и не сумеешь вынудить его все рассказать?

– Устраивать скандалы я не люблю, ты меня знаешь.

– Тогда, может… Может, вообще не стоит гнать волну? Забудь обо всем и живи себе дальше! Эта тетка наверняка ненадолго – даже если между ними что-то есть, ты у Олега навсегда…

– Ой, Люсь, навсегда – это слишком долго!

Подруга уставилась на меня своими огромными глазами, которые из-за худобы скуластого лица казались еще крупнее.

– Не пойму я тебя что-то! – пробормотала она. – Ты, кажется, и не расстроилась вовсе?

Честно признаться, я и сама не знала, что чувствую, – возможно, просто не до конца еще осознала, что происходит?

* * *

С тех пор как Артем поговорил с Рыжовым о Кармине, он еще больше укрепился в мнении о том, что этот мужик был вовсе не так прост, как представляла Агния. Конечно, с нею он вел себя в высшей степени мило, ведь им нечего было делить, но еще неизвестно, чем обернулось бы дело, вздумай Агния в действительности работать вместе с Карминым – может, ее постигла бы незавидная участь Антона Громова?

– И что же такого рассказал тебе Лаврентий? – поинтересовался Андрей, подавая ему бокал, на дне которого плескалась золотисто-коричневая прозрачная жидкость. – Давай-давай, рассказывай, должен же весь тот коньяк, который ты у меня выдуваешь, как-то окупаться!

– Ты ведь понимаешь, что не участвуешь в расследовании, да? – проворчал майор, с наслаждением смакуя коньяк. – Так вот, – снова заговорил он через минуту, – Рыжов неплохо знал Кармина, и нельзя сказать, что гордился этим знакомством.

– Да ну? Чего так?

– Кармин и в самом деле когда-то являлся «светилом» в вирусологии и иммунологии, да только те времена давным-давно миновали. В последние годы он жил тем, что нещадно эксплуатировал собственных учеников.

– Значит, Антон Громов – не единственный человек, который мог желать смерти Кармину?

– Далеко не единственный! Наш профессор, в сущности, ничего противозаконного не совершал, но его методы были, прямо скажем, не совсем чистоплотными.

– То есть?

– Лично я выяснил много интересного. К примеру, ты знаешь, как работают научные лаборатории под руководством известного человека?

– Ты о том, что труд многих сотрудников присваивается руководителем и выдается за его собственный? Это нормальная практика, и я удивлен, что для тебя это стало открытием!

– Разве научный руководитель не обязан указывать в печатных изданиях всех, кто внес существенный вклад в работу лаборатории? – спросил Артем.

– Теоретически – да, – кивнул Андрей. – Однако на практике все несколько иначе. Если тебе повезло и у твоего начальника есть совесть, он укажет твое имя под номером сто пятьдесят девять – в самом конце списка «отличившихся». Первые строчки займут те, кто уже сделал себе имя, потом – те, у кого хорошие отношения с руководителем, следом – те, кто не боится грязной работы, хотя и мало что смыслит в науке, и так далее.

– Да-с-с, – вздохнул майор, – все так же, как и везде!

– А ты думал! Дальше-то что?

– Ну, Кармин относился как раз к тому типу, который предпочитает выдвигать посредственностей, которые не сумеют его затмить, а потому именно он всегда будет оставаться «звездой», не боясь в одночасье слететь с пьедестала, подвинутый кем-то более талантливым. И Антон Громов не стал единственным, с кем Кармин умудрился испортить отношения. У меня на руках целый список тех, кого профессор поспешил выкинуть из лаборатории, как только понял, что у них имеются собственные амбиции, идущие дальше того, чтобы «освещать путь» Великому Кармину и уходить в тень, когда приходит время «раздачи слонов».

– Но ведь Громова уже взяли? – уточнил Андрей. – Ради чего ты продолжаешь дальше копать?

– Верно, взяли, – поморщился майор. – Но он молчит, как воды в рот набрал. Не сомневаюсь, у него есть на то причина, но скорее всего не та, из-за которой его задержали.

– Откуда такая уверенность?

– Да все на него указывает, а я, знаешь ли, за свою бытность в органах усвоил одну вещь: если дело выглядит слишком легким, значит, следователь плохо сработал!

– Ох, ищешь ты геморроя на свою голову, Артем Иванович! – криво усмехнулся Андрей.

– Что делать – такая у меня беспокойная натура! Итак, Кармин занимался тем, что беззастенчиво воровал у своих более молодых коллег небольшие открытия.

– Но почему же они все не сбежали? Вот и Громов твой – он же до последнего сидел, пока Кармин его не выжил…

– А сидели они потому, что Кармин их подкармливал. Видишь ли, была у профессора одна хорошая черта… Ну, если можно считать подкуп таковой, конечно.

– Подкуп?

– Не в прямом смысле, конечно же, но Кармин был щедр с коллегами, когда раздавал гранты и премии, поэтому большинство не слишком амбициозных и не стремящихся покорять вершины отечественной и зарубежной вирусологии такая ситуация устраивала. Кармин умел добывать деньги, а для себя хотел только славы, признания и уважения. Для него не существовало награды выше, чем быть приглашенным на международный симпозиум в качестве докладчика или почетного гостя, а материальный аспект его не слишком интересовал. Именно поэтому он так разозлился, когда ему предпочли Громова!

– Значит, у тебя появились еще подозреваемые?

– Теоретически – да, но практически… Похоже, Громову все же не отвертеться, хоть я и не слишком верю в его виновность, – все факты указывают на него!

– Какие факты? – удивился Андрей. – Я полагал, что как раз фактов у тебя и недостаточно?

– Теперь достаточно. Да, ты же не знаешь: Антон Громов встречался с Карминым накануне его гибели!

– Ты говорил, они давно не общались?

– Так все считали, но одна лаборантка видела их вместе. Я еще раз опросил работников лаборатории, и одна девушка по имени Галина, которую, как выяснилось, мои ребята в свое время не опросили по причине нахождения ее на больничном, сообщила, что за два дня до гибели Кармину позвонили по телефону. Его просили спуститься во двор института. Как показалось Галине, профессор поначалу не хотел этого делать, но потом все же согласился. Любопытная лаборантка не смогла отказать себе в удовольствии выяснить, кто же этот таинственный незнакомец, которого Кармин сперва пытался послать подальше, и выглянула в окно. Она увидела Громова, которого прекрасно знала. Они с Карминым немного постояли у входа, а потом направились в сторону скверика. Галя никак не ожидала, что после всего, что между ними произошло, мужчины смогут так долго разговаривать, но факт состоит в том, что Кармин вернулся только через час, причем выглядел озабоченным, если не сказать напуганным.

– И ты думаешь, что Громов ему угрожал?

– Убийством, что ли? Бог с тобой, Андрюша, это же глупость чистой воды!

– Тогда зачем они встречались?

– То-то и оно! Громов не отрицает того, что встреча состоялась, – с его стороны это выглядело бы странно, ведь есть свидетель, однако он отказывается передать суть разговора с Карминым. Парень ведет себя неадекватно, и я не нахожу этому разумных объяснений. По всему выходит, что Громов виновен, более того, он является единственным подозреваемым, а это непорядок, скажу я тебе! Мне срочно необходимо найти еще кого-нибудь…

Зазвонивший телефон прервал речь майора. Раздавшийся в трубке монотонный голос Леонида Кадреску произнес:

– Вы сидите? Включите телевизор, пятый канал.

Андрей немедленно потянулся за пультом.

– …распространяется в Петербурге! – эмоционально говорила журналистка в коротком кожаном пальтишке с растрепанной копной темных волос. Она стояла на фоне здания, в котором располагался главный офис Комитета по здравоохранению, и размахивала свободной от микрофона рукой так, словно отбивалась от полчищ кровососущих насекомых. – Мы попытались получить хоть какие-то комментарии по поводу эпидемии «испанки» в комитете, – продолжала вещать девица, – но с нами отказываются разговаривать! Таинственность, нагнетаемая городским медицинским начальством, только разжигает любопытство и грозит перейти в панику, ведь в свое время от этой болезни умерли свыше двадцати миллионов человек.