Вальдор: Рождение Империума
Шрифт:
Они совершенно точно должны выйти сейчас, когда волки стоят у дверей. Не было смысла оставаться под землей, когда стены — и так с прорехами — вот-вот захватят. Им придется выйти. Им придется показать все те средства, что они так усердно накапливали — продолжать скрывать их было бесполезно.
Он достиг своей излюбленной точки, той, с которой открывался ничем не преграждаемый вид на громадину Сенаторума. Он сел на корточки, пристраивая свои нескладные конечности у замерзшего парапета и подкручивая свой тщательно улучшенный аугметический считыватель. На мгновение он видел лишь серо-белую муть падающего снега, затем дальномер начал фокусироваться на массивных объектах и показал ему схему в ложных цветах. Он запустил сканирование через профиль шторма, ища тепловое излучение
Прошел час. Затем другой. Он не получил ни одного сигнала. Они не выходили. С ума сойти. Последний оставшийся в живых примарх Громового Легиона был у врат Дворца, а стражи Имперского города не двигались. Без них битвы не будет — все кончится еще до восхода солнца. Он пролистал идентификационные каналы на своем авгуре, ощущая тревожное чувство, будто что–то где–то идет не так.
Как только он сделал это, верхнюю часть громадины Сенаторума сотрясли взрывы, дрожь от которых дошла даже до высоты парапета. Он увидел движущиеся фигуры — не кустодии, а солдаты в темно-синей форме полка Имперской Армии.
Не совсем узнавая символы, он спешно начал проверять инфо-банки авгура. Это были Образцовые Кастеляны, и они шли внутрь, а не наружу. По обледенелым стенам прокатились новые взрывы, разламывая адамантиевые пластины и выбивая плиты из крытых проходов.
Офар вскочил на ноги, дрожа под теплым плащом. Он быстро оглянулся на юг, к огромной арке Львиных Врат, уже ярко подсвеченной прожекторами. Затем он снова посмотрел на Сенаторум, поглощенный растущим столбом дыма.
«Мы ошиблись, — понял он, чувствуя тошноту. — Во имя богов старой родины, мы во всем ошиблись».
ДВЕНАДЦАТЬ
У капитана Бордамо не было своей воли.
По большому счету это мало что значило. Он мог поднять руку, когда хотел. Мог есть и пить. Мог разобрать свою лазвинтовку и собрать ее вновь. Мог высказывать спорные вещи в казармах и решать, как он потратит месячное жалование, когда кредиты придут на его полковой счет.
И все же в глубине души не было ничего. Вся его жизнь, все его цели были подчинены единственному принципу. Этот принцип был вживлен ему до того, как он стал личностью, когда он представлял из себя лишь несколько клеток, плавающих в смеси нутриентов.
Он прекрасно об этом знал. Все Образцовые знали. Весь полк был укомплектован людьми Империума, судьба которых еще в самом зачатке заключалась в том, чтобы служить ему. Теперь, повзрослев, они все знали, что в этом и был смысл. Никто не переживал из–за этого, что также являлось последствием их уникального появления на свет.
Если бы капитан Бордамо был более любопытен, он, возможно, склонился бы к тому, чтобы разузнать точные обстоятельства появления этого необычного формирования боеспособных людей. Он, возможно, просмотрел бы записи сотен небольших клиник, разбросанных по дюжине независимых провинций многих терранских королевств. Некоторые из них находились в пределах Империума, другие — вне их. Все они держались в строжайшей тайне и теперь были разрушены. Всё, что от них осталось — их родичи, исходные люди, физически разные, лишь с незначительным, едва заметным изменением генетики, в ином случае ничем не примечательной среди огромной массы беспородного человечества.
С практической точки зрения результат этого был прост. Всех их, одного за другим, собрали кривыми и трудными тропками на службу в призывных пунктах Ньюделии, Агры и Саака, и с тех пор они действовали в составе полка Образцовых Кастелянов. С того времени они были верными, прилежными и надежными. Впоследствии им рассказали, как их вывели, чтобы постараться избежать неприятных откровений позже. Это не привело их в замешательство.
Важнее всего то, что они были осведомлены о своей безупречной вживленной верности человечеству. Не тому человечеству, каким его видел Император, а истинному,
согласно учению Пророка. Каждый раз, салютуя Раптору Империалис, они говорили нужные слова и изображали благочестие, но на деле каждый из них внутри себя заменял громкое «За Него» на тихое «За Нее».Поскольку Пророк — что важно понимать — в самом прямом смысле слова была их матерью. Она сформировала и выходила их ДНК со всем умением и сноровкой, за которые была известна по всему Империуму. Никакие особые способности, помимо хорошего здоровья и остроты ума, не закладывались, ибо они были созданы как сдерживающий фактор, преграда на пути смутных времен. Когда был основан Дворец и начали возводиться стены, их закономерно расквартировали в множестве его гарнизонов в еще большем количестве. А почему бы нет? Они были хорошими солдатами, стабильными, надежными. Образцовые соответствовали своему названию и никогда не давали повода для сомнений.
До сей поры. Пророк наконец отдала им приказ, которого они ждали всю свою жизнь, и солдаты начали действовать, ни на секунду не задумавшись. Каждый из Образцовых, находившийся во Дворце, взял свое оружие, проверил блок питания и запасник, подтянул бронежилет, надел шлем и без промедления покинул пост.
Сам Бордамо направился от Центра к главным защитным дверям Темницы. Он бежал трусцой, держа оружие в обеих руках и приготовившись открыть огонь. По пути к нему присоединились шестнадцать человек из его отряда, сбегая со своих постов и молча вставая в строй. Капитан знал, что по всему Дворцу сотни других делают то же самое. Он на мгновение представил этот сбор, будто кто–то смотрел сверху сквозь слои рокрита — маленькие темно-синие точки, собирающиеся и преобразующиеся в некий гигантский аморфный организм, инфекцию внутри тела, которая вскоре доберется до жизненно важных органов.
Его отряд достиг перекрестка и повернул направо, теперь направляясь прямо к турбо-лифтам, ведущим вниз, прямо в Темницу. В этот момент дорогу им преградил отряд Сенешалей из шести человек.
— Стоять! Назовите свои…
Это были единственные слова, которые их сержант успел произнести перед тем, как шестнадцать лаз-лучей начисто скосили его и остальных солдат. Брызнула кровь и поджаренная плоть, со стуком упали конечности, и Образцовые пробежали через месиво, не сбавляя темп.
Бордамо услышал взрывы первых зарядов и почувствовал, как задрожал пол под ногами. Это означало, что прорывники начали штурм внутреннего ядра. Все сейчас зависело от скорости — там внизу, в почти бесконечных лабиринтах подземного королевства, тысячи стражей, и они ответят сразу же, как только поймут, что происходит и кто за этим стоит. Дело можно провернуть, лишь пока многочисленная охрана Дворца все еще в смятении и озадачена.
Они набились в турбо-лифт и нажали на кнопку спуска. Двери клетки захлопнулись, и отряд спустился в шахту с тяжелым грохотом. На следующем уровне они снова рассыпались по большому залу сбора. Пространство уже было заполнено Образцовыми, их было больше сотни. Окровавленные тела Сенешалей лежали в кучах, как и гораздо большее число разнорабочих. Помощники Бордамо, оба лейтенанта в цветах полка, ждали, как и планировалось.
— Сопротивление подавлено на три уровня вниз, — доложила первая их них, женщина со значками за доблестную службу на нагруднике бронежилета. — Коммуникации выведены из строя, действия по подавлению уже ведутся.
Бордамо кивнул и дошел до следующей лифтовой шахты. Раненый Сенешаль поднял голову с пола, и капитан безучастно выстрелил ему в поврежденный шлем.
— А Пророк?
— Идет к судьбе.
Где–то внизу включилась тревога, заполняя множество шахт и транзитных труб, за ней последовали вой и треск попаданий лаз-огня.
— Тогда мы не можем терять время, — он подошел к третьей клетке, ненадежно висящей на туго натянутых кабелях. Клетка могла вместить шестерых, и еще двенадцать стальных каркасов были открыты и готовы к спуску. Большая часть оставшихся Образцовых сделала то же самое, оставив несколько дюжин солдат с пристегнутыми к поясам зажигательными боеприпасами и вставших на позиции у разных входов в помещение.