Валька, хватит плодить нищету!

– Ты, если хочешь, поезжай… А я отпуск в этом году не возьму, работать надо.

– Понимаю, – потухла Валя, – только как же я справлюсь в поезде с такой оравой?

– Это да… – задумался Виктор, – а ты их к нам позови.

– Звала, не раз звала. Сколько пишу, столько и приглашаю.

Не говорила Валя, как ругала мама её непутёвого мужа даже в письмах, чтобы хорошего или плохого не писала ей дочь. Жизнь её считала потерянной, писала о старших братьях и сёстрах Валентины. Бориса и Галю всегда упоминала, а потом спрашивала, как дела у них, всё ли хорошо. Почему не пишут? Валя писала, что работает брат, и у Гали сложный период на работе. Приезжает Боря иногда, помогает им, очень. Ну а Толик каждые выходные приезжает, привыкли к нему, как к своему.

Задумчивые и угрюмые легли оба спать. Витя думал, как восстановить доверие к себе на работе поскорее и категорию новую получить, там прибавка к зарплате. Валя думала о детях и родителях.

Откуда же они оба знали, что в семье Гали и Бориса беда случилась.

У Гали кровотечение сильное открылось, вечером после работы, почти ночью, пришлось скорую вызывать. Борис так испугался, до приезда врачей метался по дому, не зная, что делать. Его Галя, его красивая и пышущая здоровьем Галя и в больницу на скорой… Она всегда была так внимательна к своему здоровью, и медосмотры у них регулярные на работе.

Умолчала Галина от мужа, и в этот раз решила к врачам не обращаться, срок был маленький, коллега на работе посоветовала свой проверенный способ, но вышло только хуже. Вот тогда и узнал Борис, что не первый раз жена избавляется от их детей, и медосмотры тут ни при чём…

Он и так чувствовал себя гостем в своей семье, а теперь и вовсе пустота… безразличие. Напился он в эту ночь, вернулся в свой гараж, на раскладушку. Толик один ночевал в доме все дни, пока мама в больнице была.

Впрочем, Галина уже давно не проявляла чувств к мужу, так от случая к случаю исполняла супружеский долг, так же ответственно, как на работе закрывала квартальный отчёт.

О другом у неё болела голова в последнее время, сыну скоро поступать, а он даже не знает, кем хочет стать. Ему лишь бы выходных дождаться и на электричку к родственникам.

Глава 8.

Валентина стояла спиной к двери, склонившись над ванной с бельём, и усердно натирала о стиральную доску мокрые тряпки, на полу стоял второй таз поменьше, вода в нём чистая, прозрачная, скоро в него полетят хорошенько застиранные мылом детские вещички. Миша сидел рядом на полу, играл какой-то безделицей, периодически роняя свою игрушку в тазик, чтобы лишний раз окунуть ручки в воду по самые локти. На плите парила кастрюля с белым бельём, рядом грелось ведро с водой.

Вале уже тяжело, живот большой, ноги раздулись как колонны, а всё оттого, что много проводит времени на ногах и тяжести таскает. Не задумываясь, приподнимала ванную с водой и переливала в вёдра, для равновесия подхватывала оба и несла из дома через весь двор. Только вечером она понимала, что слишком много топталась на ногах, так сильно они отекали.

Дверь тихонько открылась, и беззвучно вошёл кто-то. Валентина, не оборачиваясь, обратилась к Геннадию.

– Сынок, переодевайся и принеси мне два ведра воды из бани, а я пока тебе суп в миске разогрею. Как дела в школе?

– Здравствуй, Валентина, – неожиданно раздалось в кухне, хотя Галя произнесла это так тихо, словно боялась спугнуть кого-то.

Валентина резко обернулась с мокрой тряпкой в руках. Маленький Миша застыл, раскрыв рот, смотрел на тётю в дверях, такую красивую тётю он видел только в садике. Пышные, густые волосы, помада морковного цвета, сумочка на локте, плащ светлый, он и не знал, как такой цвет называется.

Галина стояла в дверях, не решаясь войти, одной рукой придерживая занавеску, чтобы не касалась её бежевого плаща, другой держала сумочку. Она старалась скрыть свою неприязнь и отвращение ко всему увиденному, но у неё это плохо получалось.

– Проходи, Галя, – бросила вдруг тряпку в ванную Валентина и начала вытирать руки о халат, потом подхватила Мишу на руки, отнесла в комнату, высыпала ему игрушек на пол, но непоседа всё равно стоял в дверном проёме и смотрел на тётю. – Не ждала. Не знала, что ты к нам собираешься. Проходи, – достала она табурет из-под стола, – ты извини, у меня сегодня стирка, я не ждала гостей, тем более, таких… – оправдывалась Валя.

– Ничего, – Галя подвинула табурет поближе к выходу и присела. Вокруг серость, душно как в бане, помимо тазов и вёдер ворох грязного белья на полу. – А машинки у тебя нет?

– Какой там, – махнула руками Валя и улыбнулась, – Витя обещал к рождению, – она мягко хлопнула себя по животу, – купить. Если получится, – она выдвинула второй табурет и присела, напротив. Полная, грудь налилась, живот большой, эта беременность забрала у неё остатки молодости и красоты.

– Я помогу, так нельзя! Без рук остаться можно… Я похлопочу, будет у вас машинка… Без всяких «если».

– Спасибо тебе, Галя, ты всегда нам помогала. Может, пройдём в дом, а то тут парит всё. Ты ведь ни разу у нас не была, я тебе всё покажу. Галя! Спасибо тебе за шифоньер, такой вместительный, удобный, мы его у себя поставили, давай, покажу.

– Нет, Валюш, я ненадолго, – она подвинула ноги в модных туфлях, поближе к табурету, словно боялась вляпаться во что-то. – А ты опять, – кивнула она на живот.

– Да, – тяжело вздохнула Валя, – в этот раз скажу врачам, пусть, что хотят делают, пусть режут! Не могу и не хочу больше.

– Четвёртый, – неуверенно спросила Галя.

– Пятый… Четвёртый, вон в дверях, – повернулась к дверям в комнату Валентина.

Первый стыд, самый унизительный и неприятный, уже отступил, и она чуть увереннее чувствовала себя перед невесткой в своём доме, чего теперь стесняться и бояться? Они такие, как есть.

– Что-то случилось? Ты ведь ни разу к нам не приезжала.

– Да… Работы много, во дворе всегда дел невпроворот, собрания в профсоюзе, субботники, сама понимаешь… Поэтому и не приезжала.

– Понимаю, Толик говорил, ты всегда занята. Не то, что мы… Что-то перестал он приезжать по выходным? – Валя положила пухлую руку на стол, толстые пальцы, как сосиски, ещё сильнее вздулись от воды.

– Дополнительных занятий много, ему ведь скоро поступать, надеюсь, сможет в наш Политех или в Железнодорожный.

– А мне говорил, в училище наше собирается, строителем хочет стать, как отец, – удивилась Валя.

– Когда это было, – немного расслабилась Галя, открыла свою сумочку, достала баночку монпансье и протянула Мише. Мальчик не знал, что делать и вопросительно смотрел на маму.

– Бери, – шепнула Валя, – и скажи спасибо тёте.

Мишка выхватил заветную баночку и уткнулся лицом в живот маме, так и не сказав спасибо.

– Да-а-а-а, – ещё раз осмотрелась Галя, – теснота, беднота, серость, – не сдержалась она. – Бедные дети.