Валтасар (Падение Вавилона)

Все, кто были в комнате, оцепенели.

Кроме Седекии, который неожиданно резво присел на четвереньки, засеменил в угол, да так быстро, что никто не успел достать его мечом. На ходу он головой свалил подставку, на которой возвышался парный, матово светившийся в полумраке алебастровый вазон. Наид, во все глаза разглядывавший умиравших братьев, вдруг дико завопил и бросился на стражников. Те не приняли бой, отступили к дверям. Там застряли. Заговорщики догнали их и стали добивать прямо на пороге, затем схватка выкатилась в коридор.

В комнату из открытого тайного прохода вбежал Рахим, с ним ещё несколько воинов. Декум осмотрел лежавшего на полу царя, вздохнул.

– Рахим!
– закричал Наид.

– Он убил моих братьев.

Он зарыдал, бросился к Набаю, принялся тормошить его. Рахим приблизился, присмотрелся - да, мертвее не бывает. Затем пожаловался.

– Зерию тоже ранили. В шею, стрелой. Тяжело, - и отвернулся от убитых.

После короткой паузы декум распорядился.

– Этого, - он ткнул пальцем в затихшего навсегда царя, - на кровать. Прикройте его покрывалом.

Следом схватил за плечо одного из заговорщиков.

– Ты за лекарем. Четверо в почетный караул. Остальным вынести убитых во двор. Никого больше не убивать.

Во дворе тем временем совершалось то, что обычно бывает, когда победители считают битву выигранной, а побежденные проигранной. На парадном дворе, где когда-то в славе восседал Навуходоносор, шла резня. Сдавшихся сирийцев сгоняли к крепостной стене, ставили на колени, руки приказывали класть на головы. Тех, кто медлил, убивали сразу. У остальных отбирали оружие, сдергивали с запястий и с голеней золотые браслеты. Если украшения не снимались, руки и ноги рубили. Жалкая участь постигла жрецов любви, попавших во власть бородатых, распалившихся от зверств вавилонян. Каждый старался поразить перепуганных визжащих юношей в зад. Мечи втыкали по самые рукояти. Кого-то уже успели приладить на копье, и острие пики торчало у несчастного из-за спины.

Ожесточение на ненадолго ослабло, когда во двор вынесли трупы Набая и Нинурты.

Воины собрались вокруг погибших. Набузардан с мечом в руке некоторое время возвышался над мертвыми сыновьями, при этом раскачивался взад и вперед и тихо подвывал. К нему приблизился Нур-Син, встал рядом, подпер плечом. Неожиданно вмиг постаревший "друг царя" направился к стене и ударом меча снес голову одному из пленных сирийцев. Те жутко завыли, принялись молить о пощаде. В этот момент к наблюдавшему издали за расправой, взгромоздившемуся на коня Нериглиссару подбежал молоденький декум и доложил, что греки отказываются открывать двери. Они заперлись изнутри, заявил он, и грозят поджечь дворец.

Набузардан встрепенулся, закричал: "Смерть наемникам!" и бросился на административный двор, к казармам, где затаились греки. Халдейские воины толпой бросились за ним. Туда же погнал коня и Нериглиссар, поспешили находившиеся возле него Набонид и сопровождавшие полководца офицеры.

Рахим успел опередить толпу, встал перед зданием, раскинул руки и закричал.

– Остановитесь! Они не причинили нам зла!

– Отойди, Подставь спину!
– приказал Набузардан и принялся размахивать мечом возле самого лица Рахима.

– Государь, - старый декум с криком обратился к Нериглиссару.

Тот подъехал ближе.

– Государь!
– продолжал взывать Рахим.
– Я дал им слово! Они не пролили нашей крови.

– Кто ты такой, проклятый шушану, чтобы давать слово врагу! продолжал наседать на Рахима Набузардан.

Нур-Син бросился к отцу, попытался удержать его руку.

– Прочь!
– остановил его старик.
– Или ты ляжешь вместе с братьями. Отдай их мне, Нериглиссар. Они будут принесены в жертву.

Нур-Син бросился к царю, склонился в пояс.

– Государь! Не позволяй Набузардану совершить поступок, о котором он будет потом жалеть. Мы не должны трогать греков. Задумайся господин, что случится, если они подожгут дворец. Кроме того, кто поступит к нам на службу, если мы перебьем наемников?!

Нериглиссар переменился в лице.

– Набузардан, прекрати! Твои сыновья будут похоронены с надлежащим почетом, я обещаю тебе...

– Послушай, Нериглиссар, - с убийственным спокойствием вымолвил Набузардан.
– Либо ты отдашь мне этих ионийских ублюдков, либо я отказываюсь служить тебе.
– Ты ставишь мне условие?
– удивился Нериглиссар.

– Я требую свое!
– решительно заявил Набузардан.
– Я требую награды за одержанную победу.

– Ты требуешь слишком много, Набузардан. Твой сын прав.

Набузардан не ответил. Он застыл с мечом в руке.

Между тем воин приволок на административный двор хныкающего, жалкого Седекию.

– Вот этот, повелитель, лишил жизни сыновей Набузардана - сообщил он

– И этого отдай мне!
– потребовал Набузардан.

Теперь подал голос Набонид.

– К сожалению, Набузардан, мы должны и на этот раз отказать тебе. Этот человечишка является государственным трофеем. Мы должны иметь у себя запасного царя Иудеи, поэтому он останется жить.

– Нериглиссар, - спокойным, однако не предвещавшим ничего хорошего голосом спросил Набузардан.
– Ты отдашь мне мое?

– Как решит государственный совет, Набузардан.

– Тогда прощай!

Старик вложил меч в ножны, повернулся и направился к главным воротам.

Все остальные намеченные мероприятия взял в свои руки Набонид. Он взял на себя труд оформить передачу власти. Тут же прямо у постели убитого царя, продиктовал Нур-Сину манифест, в котором сообщалось, что Амель-Мардук скоропостижно скончался (на этом месте Нур-Син вопросительно глянул на царского голову, тот решительно, кивком подтвердил - именно скончался) и боги одарили царственностью зятя Навуходоносора, славного Нериглиссара. Затем лично дал указания начальнику личной эмуку Нериглиссара, где во дворце расставить караулы, сколько кисиров отправить в город для обеспечения спокойствия. Напомнил, что необходимо срочно взять под контроль оба моста и берега Евфрата. Новый правитель приказал Набониду, чтобы тот проследил, чтобы до утра убрали дворцовые покои и дворы, вымыли плиты и стены, привели священное место в надлежащий вид, так как завтра во дворце состоится заседание государственного совета, а затем похороны прежнего царя. На этом формальности были закончены.

Рахим вернулся домой с первым проблеском зари. Прежде всего посидел у постели раненого Зерии, возле которого хлопотали два лекаря, приведенные Нана-силим. Лица у них были мрачные, тяжелые, вряд ли раненый дотянет до следующего вечера. У Рахима на смерть был глаз наметан. Вот и его дом скоро навестит Намтар. Явится за добычей. Тяжкая жертва, но как без нее. Набузардану тяжелее. С другой стороны, смекнул Рахим, теперь Нур-син второй сын и может рассчитывать на богатое наследство. Тоже неплохо. Семья спасена, завтра он разберется с Икишани. Может, пойти сейчас, пырнуть его мечом? Сегодня ночь беззакония. Завтра можно только пугать. Ладно, Нергал с ним, сил не было подняться.

Нериглиссар обещал Рахиму вновь взять его на службу, правда, здоровье уже не то, что ранее, но ведь новый правитель подберет ему какое-нибудь хлебное место. Как иначе?

К постели сына приблизилась Нупта, встала рядом, заплакала. Зерия кончался. В светильнике затрепетало пламя, затем погасло - видно, в комнату вошел посланец Эрешкигаль. Так и есть, вот и Нупта тоненько заголосила, зарыдала в углу Нана-силим, выходившая Зерию, когда тот едва не умер маленьким.

Сердце в груди сжалось с такой силой, что потемнело в глазах. Рахим обнял Нупту за пояс, покрепче уцепился за нее, поднялся, затем неверной походкой покинул комнату. Его нестерпимо клонило в сон.