Вам поможет преподобный Сергий Радонежский
Шрифт:
Хочу рассказать о случае, благодаря которому я уверовал в Бога и силу Его святых. Это произошло двадцать лет назад, сразу после моей свадьбы. Женился я, будучи еще студентом; невеста моя училась со мной на одном курсе. Ну, какие у студенческой четы деньги? А в медовый месяц хотелось куда-нибудь съездить. И мы решили отправиться в путешествие по старинным русским городкам, где сохранилась еще древняя архитектура. Покупать тур для нас было слишком дорого, поэтому мы просто садились на автобус или электричку и переезжали из города в город. Ночевали в дешевых привокзальных гостиницах или в общежитиях. В конце своего путешествия добрались мы до Загорска (ныне Сергиев Посад). Целый день мы ходили по городку, любовались старинными зданиями, делали зарисовки, фотографировались… Часам к трем дня изрядно устали, решили вернуться в гостиницу, перекусить и отдохнуть, а вечерком снова прогуляться. Мы уже повернули назад, но лишь перешли на другую сторону дороги, как сзади нас окликнули:
– Молодые люди! Прошу прощения…
Мы оглянулись. Перед нами стоял небольшого роста седобородый старик с посохом. Одет он был, несмотря на солнечный день, в овчинную телогрейку и стоптанные кирзовые сапоги. Старик сказал, что он приехал из деревни на автобусе, попросил водителя остановить поближе к монастырю, но свернул не на ту улицу, и заблудился.
– Проводите меня, внучки, к Троице-Сергию! – старик почти плакал. – В четыре часа акафист начинается, хочу поспеть.
– Дедушка, да мы с удовольствием… – растерялись мы. – Но мы сами приезжие, и как пройти к Лавре, не знаем.
– Туристы что ли? – улыбнулся старичок.
– Ну да…
– А что ж вы к Троице-Сергию не ходили? Надо сходить внучки, надо! – решительно сказал он. – Идемте со мной!
Тут он взял меня за руку и буквально потащил за собой. Шел он быстро и уверенно. Уже потом, после всех событий, о которых пойдет речь, мне пришла мысль о том, что этот старик, спрашивающий дорогу, сам ее неплохо знал. Мы подошли к монастырю; у ворот толпились группы туристов. Старик стал продираться сквозь толпу, крепко ухватив меня за руку. Мы вошли в собор, и там старичок исчез. На мгновение разжал он руку, и тут же
– Миша, это же наш номер горит! – в ужасе вскрикнула жена, и заплакала.
Я отвел ее подальше, туда, где не было видно пожара (запах гари ощущался везде), усадил на лавку перед чьим-то домом, попросил у кого-то воды… словом, постарался утешить, как мог. Но мне и самому было нехорошо: да, документы у нас с собой, но в номере остались вещи и деньги на обратный путь. Конечно, завтра я буду звонить в Ленинград родителям с просьбой выслать денег; но где нам ночевать сегодня? На этой лавке? Хотя дни стояли теплые, но все-таки конец августа, ночью уже холодно по-осеннему. Словно в ответ на эти мысли дохнуло прохладным ветром. Вечерело.
– Вот что. – сказал я, поднимаясь. – Пойдем к гостинице, наверняка там есть такие же, как мы – погорелые постояльцы. Куда-нибудь они пойдут устраиваться, и мы попросимся с ними.
Но у гостиницы уже никого не было, только две женщины, в одной из которых я узнал горничную, стояли рядом с полуразрушенным обгоревшим зданием и о чем-то негромко говорили. Я подошел, сказал, что мы жили в этой гостинице, и теперь нам некуда деваться.
– А из какого вы номера? – спросила горничная.
– Из двенадцатого.
Мой ответ вызвал у них шок. Они ошарашенно уставились на меня и мою жену.
– Что-то не так? – поинтересовался я.
– Господи… – прошептала, наконец, она. – Ведь мы думали, что вы живьем сгорели. В подсобке взорвался газовый баллон, а подсобка – как раз под двенадцатым…
– Вот повезло, так повезло! – отозвалась другая, незнакомая мне женщина. – Счастье вам, что молодые да сильные – гуляете с утра до вечера и отдохнуть не пришли в середине дня.
– Да мы хотели вернуться… – сказала жена.
И тут меня снова что-то толкнуло в грудь. Странная догадка пронеслась в голове.
– Скажите пожалуйста, а во сколько случился этот взрыв?
– В четыре пятнадцать. – ответила горничная. – Как раз перед самой пересменкой, я ушла сдавать белье в прачечную, и тут рвануло. Все постояльцы, которые на этаже находились, спаслись. Как-то удачно вышло, что там рядом никого не было. После пожара стали сверяться по спискам – только вы не откликнулись. Вот и решили, что сгорели.
Эта добрая женщина предложила нам переночевать у нее, благо жила пока одна: муж в санатории, дочка в деревне у бабушки. Дом ее находился совсем рядом с гостиницей. Приняла нас она очень радушно: согрела воды для мытья, накормила вкусным ужином. Для ночлега уступила нам свою комнату. Мы долго отнекивались, но хозяйка так горячо настаивала, что мы, в конце концов, поняли: отказаться – значит обидеть гостеприимную женщину. Пожелав ей спокойной ночи, мы отправились спать. Но лишь жена переступила порог хозяйской спальни, как вдруг остановилась и отпрянула назад.
– Смотри, Миша… – вскрикнула она, – это он, это тот самый старичок!
Я взглянул туда, куда указывала она дрожащей рукой. В углу, над кроватью, висела икона. Человек, изображенный на ней, был как две капли воды похож на того старика, который нас привел сегодня в Лавру! Я позвал хозяйку и спросил ее, кто на иконе.
– Это же преподобный Сергий! – удивленно ответила она. – Разве вы не знаете?
Мы рассказали ей, что случилось с нами днем.
– В четыре часа начался акафист, на который так спешил этот странный старичок. – говорил я. – А в четыре пятнадцать я почувствовал как будто толчок в грудь… Вы же сказали, что именно в это время взорвался баллон в подсобке. Еще когда мы стояли с вами у гостиницы, я вдруг подумал, что это неслучайно. А теперь еще и старичок, похожий на иконного Сергия. Какие странные вещи приключились с нами сегодня!
– А что тут странного? – улыбнулась хозяйка. – Сам Преподобный вас от беды отклонил и в храм свой привел. О таких чудесах слышать мне приходилось, а вот чтобы самой сталкиваться, так пока не было случая. Верно, правду люди говорят, что святой Сергий охраняет всех, кто в его городе находится – свой ли, приезжий. Так что, считайте, сегодня вы родились во второй раз!
Наутро мы с женой снова пошли в монастырь – приложиться к мощам Преподобного и поблагодарить святого Сергия за спасение.
С тех пор каждый год в конце августа обязательно ездим в Троице-Сергиеву Лавру. И в день, который мы теперь считаем вторым днем рождения, служим молебен в соборе Святой Троицы.
Михаил, 41 год, Санкт-Петербург
Сохранение города и людей
В 1771 году, когда по Божиим судьбам царствующий град Москва и другия грады и места посещены были смертоносною язвою, тогда и состоящее при Лавре селение многих жителей от тоя язвы лишилося. Но во обители, хотя она и отверзста была всем приходящим, не токмо монашествующие и семинаристы, коих было более 200 человек, ни чем не вредны сохранились: но и из служителей обители, вне ея живших, и домы свои не особенно, но вкупе с протчими от язвы умершими или умирающими имевших, ни к единому та смертоносная язва не прикоснулася. Таким образом обитель сея приосеняемая с выше благословением Божиим, и покровительствуема милостию и благоволением Российских Государей, благополучно сохраняется и процветает до днесь молитвами Преподобных Отец Сергия и Никона Игуменов Радонежских Чудотворцев.
Краткое историческое описание Свято-Троицкия Сергиевы лавры, с приложением знатных происшествий, случившихся в оной. Сочиненное Оныя Лавры Наместником Иеромонахом Павлом. В Санкт-Петербурге 1782 года.
В начале войны немцы были недалеко от Загорска. После ночной смены на заводе одна жительница этого города шла домой. Это было как раз в день преп. Сергия. Солнце только поднималось, освещая траву, цветы. Но ни цветы, ни солнце не замечались от великого страха перед приближением фронта: в доме у этой женщины были маленькие дети. И вот ее встречает незнакомая женщина, они идут вместе, и незнакомая ей говорит: «Ничего не бойтесь. Мы под защитой преподобного. Он сказал, что «град его будет во веки цел».
С. Фудель «У стен Церкви»
Спасение воинов на войне
Этот дивный случай произошел во время нашествия ордынского хана Махмета. Привел он на Русь свое войско, но получил достойный отпор: князья и воеводы объединились вместе и в жестоком сражении победили хана. Осталось у Махмета меньше половины воинов, испугался он, что останется вовсе без войска, и стал просить пощады, только бы отпустили их в Орду живыми. Но некоторые князья, думая, что победа уже принадлежит им, настояли на втором сражении, предполагая разбить Махмета наголову и захватить большую добычу. Однако Бог помогает смиренным, но не жадным, и в этот раз войско христианское было сокрушено, а татары, по смирению своему, одержали победу.
«Так Бог учил нас, – писал блаженный Епифаний, – через этих чужеземцев видеть Его милости. И, кроме того, понимать, как сильно смирение, потому что и неверные, будучи немощными, смирением укрепились. Но вернемся к сказанному выше».
Добыча досталась татарам, а еще достались им в плен многие русские воины. В их числе был молодой воин Иоанн, княжеский любимец. Когда гнали его, в числе прочих пленников, в Орду, отбился он от толпы пеших и бросился было бежать. Но один конный татарин увидел его, и, догнав, хотели убить, но вовремя помянул Иоанн святого Сергия. Едва сотворил он молитву преподобному, как ощутил великую силу. Без труда скинул Иоанн татарина с коня, сам вскочил верхом и поскакал в свой стан. По прибытии он первым делом пошел к воеводе и рассказал о великом чуде, о том, как заступничество святого Сергия спасло его от неминуемой смерти. И тут же дал обет сходить в обитель к Преподобному, поклониться его святым мощам, братию одарить и сделать щедрое пожертвование. Однако, когда скакал он домой, лукавый смутил его душу. «Что я смогу сделать? Ведь имение у меня небольшое, и если я принесу подарки множеству братий и сделаю пожертвование, как обещал, то, пожалуй, обнищаю, потому что у меня не останется и половины имения для собственных нужд». Лишь только мелькнула в голове у него эта мысль, как конь под ним споткнулся, седельная подпруга лопнула, и юноша упал. Пока Иоанн чинил седло, явились татары, схватили его, стащили с него доспехи и собирались убить. Надежды на избавление не оставалось: татары были велики числом, а русский стан находился в многих верстах от того места. «Вот как жестоко я наказан за свою жадность! – раскаивался Иоанн. – Отче Сергие! Прости меня перед моею смертью. По справедливости я умираю, но не гневайся на меня!». Так молясь в душе, воин заплакал навзрыд. Слезы ли его, или что-то другое поразило татар, но только они стояли вокруг в полной растерянности, а через некоторое время отошли от него и скрылись совсем. Воин же, благодаря Бога за вторичное избавление, пустился бежать. Теперь не переставал он молиться святому преподобному Сергию, и молитва эта, как броня, защищала его от всех врагов. Обет же свой он исполнил больше обещанной меры: не только сделал подарки братии, но и подарил монастырю все свое состояние. Оно ему было не нужно, потому что после того случая много понял Иоанн, и решил жизнь свою посвятить Богу. Ушел он с княжеской службы и стал иноком в обители святого Сергия.
У каждого
народа есть заветные имена, которые никогда не забываются. Напротив – чем дальше развивается историческая жизнь народа, тем ярче и светлее становится в благодарной памяти потомков религиозно-нравственный облик тех деятелей, которые, отдав все свои силы на служение Святой Руси, самой жизнью своею исполнили евангельскую заповедь, гласящую: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Такие деятели становятся излюбленными народными героями, они составляют его национальную славу, их подвиги прославляются в позднейших сказаниях и песнях. Но еще выше значение тех подвижников, житие которых озаряется ореолом святости, имена которых блещут в великом сонме угодников Божиих, в земле Российской просиявших. Тогда они становятся ангелами-хранителями своего народа, ходатаями и предстателями за него перед светозарным Престолом Божиим. К ним в тяжелые годины обращается народ с молитвою о помощи, на их небесную защиту уповает во время скорбей и бедствий. Митрополит Иоанн (Снычев). Голос вечностиДругой случай чудесного избавления воина от смерти произошел уже в наши дни.
На каменистой дороге грузовик трясло и подбрасывало. Жесткая скамья казалась орудием пытки. Грузовик старого образца – вместо крыши кусок брезента: стоит случиться обвалу или, не дай Бог, машина упадет набок при резком повороте – и им несдобровать. Им – взводу девятнадцатилетних необстрелянных «салажат», заброшенных волей судьбы на войну, где погибали и опытные бойцы. Шла вторая чеченская кампания. Родители, у которых была хоть малейшая возможность, всеми правдами и неправдами старались «отмазать» сыновей от армии. Алексею не повезло: рос он без отца, мать в сельской школе получала крохи, никто им не помогал. Да и кто бы мог помочь? Колхоз развалился почти сразу после «приватизации». Те, кто не спился от отчаяния и безысходности, перебивались тем, что выращивали на своих огородах; работы не было ни у кого. Из их села всех забирали в Чечню: деревенские, бедные – ни справку купить, ни взятку дать, чтобы сына устроили в нормальную часть. Рядом с Алексеем ехали такие же товарищи по несчастью. Все они знали, что обречены, и все в душе надеялись выжить. Но для начала надо было доехать до места назначения, а это сорок километров по горной дороге, где за каждым камнем, за каждым поворотом могут прятаться боевики. Обстрел начался неожиданно и как-то сразу. Брезент кузова моментально запестрел дырами.
– На пол! – заорал комвзвода.
Но пол был заставлен ящиками, да и, будь он свободен, все равно не уместил бы всех этих рослых, крепких парней. Повалились друг на друга. Алексей оказался сверху. Кто-то чертыхнулся и застонал: ранило. «Не вовремя как вспомнили про нечистого» – подумал Алексей, и положил руку на сердце. (Там, в кармане рубашки была бумажная иконка Сергия Радонежского – мать дала, провожая сына в армию). Обстрел кончился так же, как и начался – сразу.
– Все целы? – спросил командир.
– Одного ранило. – ответили ему.
Не отнимая ладонь от груди, Алексей стал подниматься. И в этот же миг что-то ударило его в руку и сильно обожгло. С удивлением поднес он руку к глазам: из нее хлестала кровь. На груди расползалось алое пятно. Теряя сознание, Алексей рухнул скамью.
– Лешка убит! – были последние слышанные им слова.
В станичном госпитале эту историю помнят до сих пор. Помнят то, как доставили мальчика с пробитой насквозь рукой и пулевым ранением в области сердца. Он был без сознания, но еще дышал. Требовалась срочная операция: пуля, по-видимому, застряла внутри. Каково же было удивление врачей, когда они, сняв повязку (которую в полевых условиях наложили прямо на рубаху), увидели, что грудь солдата цела! На ней не было не то что раны, но даже царапины! Между тем рука была раздроблена, и характер ранения говорил о том, что пуля пробила ладонь и должна была войти в сердце. Должна – но не вошла! Судя по размеру раны, стреляли из крупнокалиберного оружия – не защитил бы и бронежилет, не то, что рука. Но где же сама пуля? Осмотрели рубашку – внешняя сторона кармана пробита, а внутренняя цела! Между ними только одно препятствие: испачканная кровью бумажная иконка, в центре которой, правда, виднелась небольшая отметина. Не могла же эта иконка остановить смертоносное оружие? С обратной стороны иконы никаких следов не было… Пулю так и не нашли. Решено было считать, что она ударила Алексея на излете, потеряв большую часть ударной мощи. Пробила руку – и упала. Но эта версия кажется неправдоподобной не только Алексею, но и видавшим виды военным врачам. Не могла пуля, пронзившая ладонь, остановиться и уж тем более – отскочить назад! «Это тайна или чудо, или – и то, и другое» – сказал Алексею врач при выписке. Сам же Алексей убежден в том, что святой Сергий Радонежский принял смертельный удар на себя, и каким-то непостижимым образом пуля «растворилась» в иконке… Икона же эта хранится в материнском доме, как святыня. В рамке под стеклом стоит она в центре киота, и день и ночь горит перед ней неугасимая лампада.
Житие преподобного Сергия Радонежского
Житие этого великого святого было составлено после его блаженной кончины лаврским иноком Епифанием Премудрым, который был одним из учеников преподобного Сергия. Его книга «Житие и чудеса преподобного Сергия» была хорошо известна русским людям. Но не только великим своим подвижничеством, не только даром чудотворения святой Сергий Радонежский стяжал любовь многих поколений на протяжении сотен лет. Подвиги и события забываются; чудеса, творимые им при жизни, могут и не трогать сердце, как дела прошедшие и далекие. Но личность преподобного Сергия продолжает пленять сердца. В чем же дело? Думается, ответ заключается в том, что святой Сергий явил миру то, что впоследствии назовут «русской душой». С высшими ее качествами – отзывчивостью, жертвенностью, добротой, простотой и премудростью; а еще – той степенью свободы, когда человек способен отказаться от всех мирских благ и добровольно взять на себя самый тяжкий крест, лишь бы послужить Богу и ближнему.
«Есть имена, которые носили исторические люди, жившие в известное время, делавшие исторически известное жизненное дело, но имена, которые уже утратили хронологическое значение, выступили из границ времени. Это потому, что дело, сделанное таким человеком, по своему значению так далеко выходило за пределы своего века, так глубоко захватило жизнь дальнейших поколений, что с лица, его сделавшего, в сознании этих поколений постепенно спадало все временное и местное, и оно из исторического деятеля превратилось в народную идею, а самое дело его из исторического факта стало практической заповедью».
В.О.Ключевский
Латинское имя Сергиус означает «высокий». Высоким был и подвиг этого святого. В Евангелии от Матфея сказано: «не может укрыться город, стоящий на верху горы» (глава 5, стих 14). И такой евангельской высотой веры сиял преподобный Сергий, и свет этот из лесной и дикой пустыни проникал в самые окраинные части Русской земли.
Рождение светильника земли Русской
Преподобный Сергий Радонежский родился в 1314 году в семье богатого и именитого ростовского боярина Кирилла. Отец будущего святого был человеком влиятельным: состоял на службе у двух ростовских князей, и даже, как особо приближенный ко двору человек, сопровождал их в Орду, куда князья ездили за ярлыками – правами на княжество. Кирилл со своей женой Марией жил в сельце под Ростовом, где был их дом и владения. Несмотря на знатность, боярин самостоятельно вел дела и не чурался сельской работы. Своих детей Кирилл тоже сызмальства приучал к труду, так что они росли так же, как обычные крестьянские дети – пасли стада и работали на земле. Кирилла и Марию знали как людей милостивых и благочестивых. Они почитали Бога, строго соблюдали церковный устав и никогда не отказывали в помощи нуждающимся. Особенно же заботились они о странниках, считая каждого приходящего к ним посланником Божьим. Ни один гость в их доме не чувствовал себя незваным: в какое бы время человек ни пришел, всегда он мог рассчитывать на самый радушный прием. И своих детей боярин и боярыня учили гостеприимству. Не раз бывало, что дети их, повстречав на дороге странствующего монаха или просто путешественника, приглашали того в дом, где для любого путника всегда был готов стол и ночлег. К моменту рождения святого Сергия у Кирилла и Марии был уже сын Стефан. О том, что будущего ребенка Бог избрал для великого подвига, стало ясно еще тогда, когда Мария носила дитя во чреве. В одно из воскресений пришла она в храм к Литургии и вместе с другими женами стала в притворе. (В то время женщины должны были находиться в церкви позади мужчин). И перед чтением Святого Евангелия младенец у нее в животе вдруг закричал, да так громко, что этот крик услышали все. Когда же зазвучала Херувимская песнь, младенец вскрикнул еще громче, и крик этот перекрыл голос хора. Но вот священник возгласил: «Святая – святым!», и в этот же миг младенец подал голос в третий раз. Женщины, стоявшие рядом с ней, подумали, что она прячет младенца под одеждой или в корзине, и стали упрекать ее за то, что она мучает дитя. Мария заплакала и призналась, что с нею нет младенца, а кричит ребенок в ее утробе. Народ не мог поверить такому чуду: ведь по Марии даже не было заметно, что она в положении. Все бросились искать младенца, но нигде не нашли. Народ расходился из церкви, смущенный этим дивным событием… Несомненно, то было знамение! Автор жития преподобного Сергия архимандрит Никон (Рождественский) рассуждает об этом так:
«Достойно удивления, что младенец, будучи во чреве матери, не воскликнул где-либо вне церкви, в уединенном месте, где никого не было, но именно при народе, как бы для того, чтобы многие его услышали и сделались достойными свидетелями сего обстоятельства. Замечательно еще и то, что прокричал он не как-нибудь тихо, но на всю церковь, как бы давая понять, что по всей земле распространится слава о нем, и не тогда возгласил он, когда мать его была где-нибудь на пиршестве или почивала, но когда была она в церкви, и именно во время молитвы, как бы указывая на то, что он будет крепким молитвенником пред Богом; не прокричал он в каком-либо ином месте, но именно в церкви, в месте чистом, в месте святом, где пребывают святыни Господни и совершаются священнодействия, знаменуя тем, что и сам он будет совершенной святыней Господа в страхе Божием. Достойно замечания также и то обстоятельство, что не возгласил он однажды или дважды, но именно трижды, являя тем, что он будет истинным учеником Святой Троицы, так как троичное число предпочитается всякому другому числу, потому что везде и всегда сие число является источником и началом всего доброго и спасительного».
Другое знамение дано было уже после рождения младенца Варфоломея. Мать заметила, что в те дни, когда она ест мясо, ребенок отказывается от груди. Также не хотел он сосать материнскую грудь по средам и пятницам, которые в Церкви считаются постными днями. Сначала Мария думала, что ребенок болен, однако маленький Варфоломей был весел и спокоен, рос и прибавлял в весе, как любой здоровый младенец. Когда же она попробовала отдать его кормилице, ребенок не стал принимать молока другой женщины. Благочестивая мать поняла смысл знамения, стала строго соблюдать ежедневный пост, а мясной пищи с тех пор совсем не ела. Поначалу Мария опасалась, что от поста молоко ее обеднеет, и мальчик вырастет хилым, однако Варфоломей рос крепким и здоровым. Младенцы часто болеют – но этого удивительного ребенка хвори обходили стороной. И всю последующую жизнь Варфоломей-Сергий будет на удивление здоров и вынослив.