Вампиры, дампиры и прочая нечисть

Я, наверное, забыла, что такое гордость, вот сейчас вспомнила, о том, что это мифическое чувство существует, правда я не осознала, что это был не тот момент и не то место, где следовало бы ее выказывать. Но поняла это гораздо позже. Сейчас я не желала идти куда-либо с Сэушем. В его глазах за какие-то доли секунды промелькнула легкая растерянность, а может мне это показалось. Но он мгновенно изменился, и его взгляд стал нежным, словно он что-то понял.

— Анютка, я понимаю, что ты зла на меня, но я тебя прошу…

Он не договорил, его глаза резко позеленели, а зрачок вытянулся в узкую нитку. Рот приоткрылся, и показались огромные клыки. Из его горла раздался глухой рык. И время словно замедлило свой ход.

Я увидела, как оборотень взмахнула своей рукой и, схватив меня за талию, резко отбросил в сторону отеля. Наверное, скорость была настолько высокой, что я заметила движение руки, но среагировать не успела. Уже в полете, я услышала еще рык, но с другой стороны, а потом я боком упала на асфальт не успев сгруппироваться. Первое, что я услышала это хруст, а затем почувствовала глухой стук и жуткую боль в своей голове. И на несколько секунд я словно выпала из реальности, что бы на огромной скорости посмотреть историю моей жизни — в меня хлынули воспоминания. Тысячи картинок, начали мелькать перед глазами. Детские воспоминания, смерть мамы, школа, юность, первый секс с Кириллом, наша с ним жизнь, Стас, и его издевательства надо мной, мой побег, моя жизнь без вампиров. Встреча с Андреем, сумасшедший секс-марафон, что он устраивал мне и его постоянная ложь, мой побег от Андрея, опять скитания и встреча с братьями, желание стать вампиром, и Селия, что предала меня, передав ведьмаку. Сэуш…

Я присела и попыталась облокотиться на руку, но почувствовала сильную боль, похоже она была сломана. Пришлось помогать другой рукой, я все же присела и увидела страшную картину. Андрей и огромный волк воткнули друг в друга когти и зубы, катались по мостовой и оба рычали, словно дикие звери. Вампиры и оборотни окружили их. Отец Андрея стол рядом, а вокруг него раздавались в разные стороны синие всполохи его ауры. Я подумала, что он пытается успокоить своего сына. Но проследив за полетом искр, поняла, что они направлены против оборотня. За какие-то доли секунды, до меня дошло, что оборотень это Сэуш. И сила отца Андрея сейчас способна убить моего волка. Вся моя злость и гордость улетучилась, и я дернулась в их сторону. Мне было плевать, что я могла попасть в центр драки, но я знала, что возможно только так смогу спасти волка. Один он бы справился, но когда на него нападают двое, это уже не по правилам. Остальные же оборотни то ли не видели магии Беруша, то ли не собирались помогать, просто стоя в стороне.

Я не знаю, откуда взялись мои резервы, может, страх за любимого во мне был, на много сильнее собственного инстинкта самосохранения, то ли я от природы такая дурная. Но я на всей скорости бросилась в эту кучу разнимать двух опасных хищников. Я не просто так бежала, я нацелилась на щит Андрея, моей целью было схватить его, и тогда Сэуш мог его победить и возможно все бы за кончалось. В тот момент я не сомневалась, что волк не будет убивать дампира. Ведь его смерти я не желала. Мне просто нужно было остановить их.

Конечно, в пылу драки они и не поняли, кто вмешался, я налетела на них и все же смогла зацепить щит Андрея. Потом я понять не могла, как это сделала, как вообще в моей голове возникла такая идея. Да и как я этот самый щит разглядела. Но это будет уже после. В тот же момент, меня просто отшвырнули в сторону, то ли Сэуш, то ли Андрей, а может одновременно. Они выкинули меня на дорогу, в едущий на скорости грузовик. Странно я еще почувствовала, как ударилась в грузовик и как отлетела в сторону и упала, вновь почувствовав хруст. Нет, я не отключилась сразу, словно в наказание, за то, что спровоцировала эту драку, я ощутила все оттенки боли, которые словно лавиной обрушилась на все мое тело. Вот только после этого я, наконец, потеряла сознание.

22 глава

Первое, что я почувствовала, когда проснулась это запахи, какофония тысяч запахов, затем появились звуки — голоса, шорохи, шуршания, сливающийся в единый гул. Все мои органы чувств так остро начали ощущать все вокруг, что я даже толком не могла понять, что происходит. Мой организм готов был взорваться от боли, и я застонала, мой собственный стон оглушил меня и кажется, я закричала от страха еще сильнее. Гул голосов нарастал, звуки и запахи закружились вокруг меня сумасшедшим вихрем, и я попыталась открыть глаза, но как только приоткрыла веки, так тут же захлопнула их, так как зрачки взорвались от боли. Кажется, я отключилась, когда почувствовала что-то льющееся в мое горло, очень вкусное и безумно родное.

Дальше уже помню смутно… приходила в себя, пила слушала чей-то успокаивающий голос, который кое-как могла услышать среди остальных шумов. Сколько это продолжалось, я не знаю, не помню. Но каждый раз, приходя в себя, мне становилось легче. А однажды голос приобрел смысл.

— Открой рот Аня, давай Анютка, открывай. — Открыть глаза я так и не смогла. Но от этого голоса мне стало … странно. Я не признавала в говорившем голосе не мать ни отца. Он не был старшим для меня, но рот я открыла, так как почувствовала знакомый запах, знакомый и родной, — вот так молодец, Анютка, молодец, пей, — и я пила, а затем вновь засыпала. И так каждый раз, но иногда мне предлагали другую воду, она была не вкусная, но родной голос говорил, что я должна, а меня тошнило от нее.

— Я не понимаю, Аня, моей кровью ты не насытишься.

Я была иного мнения, но сказать ничего не могла.

Глаза открыть я все же смогла, и с запахами и звуками справилась, вот говорить не могла, смогла застонать, дверь открылась и я почувствовала знакомые запахи, вот разглядеть фигуры не получилось совершенно, на пороге стояли два силуэта, состоящих из разноцветных пятен на фоне которых переплетались красные ручейки впадающие в алые речки. Как я ни пыталась проморгаться ничего не понимала, что все это значит.

— Анютка, ты меня слышишь? — Одна из фигур подошла ближе и наклонилась ко мне, а я завороженно рассматривала переливающиеся разноцветные пятна. — Не вероятно, твое зрение. Ты видишь мою ауру? Так рано, не вероятно. Вот почему я не ощущаю над тобой контроль, но ты все же слушаешь меня, это хорошо. Можешь кивнуть? — я попыталась открыть рот и сказать, что-то, но силуэт меня прервал, — ничего не говори, тебе пока будет сложно это делать, — я пошевелила головой.

Вторая фигура начала приближаться, но переливалась она совершенно по-другому. Запах же у этой фигуры был знакомым, до боли знакомым, в сердце что-то екнуло и колыхнулось, вот только что это было, понять я не могла.

— Аня, тебе нужно питаться, мы со Святом решили попробовать мою кровь. — И он протянул мне часть своей ауры, как сказал тот, что первый, а из нее потек один из ручейков. И я почувствовала одуряющий запах. Это было не так как с первым, это было что-то из вне. Я с радостью глотала сладкую живительную и вкуснейшую влагу, а затем опять уснула.

Эти двое приходили часто и по очереди давали мне напиться, но мне не становилось лучше, а потом и вовсе стало опять хуже, и я вновь не понимала голоса и их значение, а слышала лишь гул.

Я сидела на берегу реки, а на другом берегу стояла мама. Лицо ее было расплывчато, наверное, потому что я всю сознательную жизнь гнала ее образ у себя из головы.

— Уходи родная, тебе еще рано. — Шелестел ее голос у меня в голове.

— Мама, я так скучала, — всхлипнула я, — я не хочу уходить, я хочу к тебе.

— Я глупая мать, прости меня доченька и прощай. — И она исчезла.

Я лишь рукой потянулась к ней, а потом все краски померкли, и словно старая фотография, начали выцветать, из ярких цветов превращаясь в желтые и серые оттенки, а затем и вовсе потемнели. Я моргнула и, открыв глаза, увидела белый потолок, моргнула еще раз и поняла, что потолок мне не привиделся. А затем словно рухнула куда-то на что-то мягкое и теплое.