Вампиры: Когда ночь сменяет ночь Книга 2

[6] Вальхалла (др. — исл. Valhаll) — "дворец павших". В германо-скандинавской мифологии — небесный чертог в городе асов Асгарде, рай для эйнхериев — павших в бою воинов, в момент смерти не выпустивших из рук оружие. Эйнхерии составляют свиту Одина.

[7] Викинги часто совершали набеги на Оркнейские острова. Время от времени холм Мейсхау даже служил им жилищем. На стенах погребальной камеры они оставили рунические надписи.

[8] Craps (англ.) — кости.

[9] Рагнарёк (др. — сканд. Ragnarоkr) — гибель богов и всего мира, следующая за последней битвой между богами и чудовищами подземного царства.

[10] Вотан — германский эквивалент Одина.

[11] Согласно скандинавским мифам, чтобы постичь силу рун, Один принёс самого себя в жертву. 9 суток он провисел на стволе ясеня Иггдрасиля, прибитый к нему своим же копьём.

[12] Bambina (итал.) — ребёнок, девочка.

[13] Piccolina (итал.) — малышка, крошка.

* * *

Утопающий в тропической растительности дом походил на хрустальную шкатулку. Стеклянные стены, кажущаяся невесомой крыша, бассейн с зелёной подсветкой. Трудно поверить, что так мог выглядеть дом Эдреда. Но Акеми предупредила о внешней обманчивости его жилищ. Они были как чемоданы с двойным дном — невинный на вид фасад, скрывающий смертельный лабиринт, из которого ещё ни одна жертва не выбралась живой. Пожалуй, я была единственным исключением…

Помявшись у входа, я нерешительно шагнула внутрь, и тут же всё вокруг залил тёплый золотистый свет, как будто разом вспыхнули сотни свечей. У меня мелькнула мысль: это был сигнал Эдреду, что незванный гость вторгся в его жилище. Но секунда проходила за секундой, Эдред не появлялся, и я со смешанным чувством облегчения и разочарования огляделась. Низкий стол со сложной резьбой и две кушетки — больше в просторной комнате не было ничего. По одной из стеклянных стен непрерывно струилась вода — что-то вроде декоративного водопада. Золотистое сияние исходило от многочисленных светильников на стенах, настолько искусно скрытых, что на первый и, пожалуй, на второй взгляд заметить их было сложно. В их свете выложенный светло-коричневой плиткой пол и кремовая обивка кушеток, и лакированная поверхость стола казались залитыми золотом, и я поняла, что истинным назначением подсветки было вовсе не предупреждение. Скорее всего, это должно было произвести впечатление на жертву — последнее яркое воспоминание за несколько минут до начала ужаса, который будет продолжаться до её последнего вздоха…

Стиснув зубы, я подошла к двери, ведущей в подвал. По словам Акеми, подвалы Эдреда были обустроены таким образом, что ничего из происходящего в них не доносилось во внешний мир. Возможно, Эдред даже находился в доме в этот самый момент… Я миновала нескончаемо длинную лестницу, тёмный коридор, переступила какой-то порог и тоскливо замерла. Дальше идти не хотелось. То, что я видела, сильно смахивало на музей пыточных орудий. Свисавшие с потолка цепи, железные клетки, плети со стальными крючьями на концах, жуткие металлические маски… И в довершение всего в зловещей напряжёной тишине раздался женский стон. Переборов себя, я пошла на этот звук. Комната, коридор, ещё комната и снова коридор… Дом в самом деле напоминал лабиринт. Мне становилось всё больше не по себе, и только мысль о Доминике удерживала в этой пыточной камере. Стоны женщины между тем перешли на пронзительный визг, и, не выдержав, я громко выкрикнула имя Эдреда. Клич пришлось повторить несколько раз, прежде чем его сутулая, обнажённая до пояса фигура выросла прямо передо мной. В первый момент он меня не узнал — мутный взгляд бессмысленно пронёсся мимо. Но уже в следующее мгновение выпуклые глаза жарко полыхнули, рот приоткрылся в полуудивлённой-полувосторженной улыбке, вымазанное кровью лицо приняло умильное выражение.

— Ты… — хрипло прошептал он.

Повторяя как молитву, что он не может ко мне прикоснуться, я не шевельнулась. Эдред попытался меня обнять, но тут же досадливо опустил руки.

— Дьявол!.. Забыл, что на тебе освящённая земля…

— Эдред…

Он меня не слышал. Окровавленные ладони снова потянулись к моему лицу, губы ощупывали воздух вокруг моих губ.

— Не беда, я знаю заклинание… Идём…

— Я здесь не для этого!

— Для чего тогда? Ты появляешься и исчезаешь, каждый раз оставляя меня в горячке…

Невменяемые зелёные глаза жадно шарили по моему телу, пальцы сжимались и разжимались, словно он представлял, как водит ими по моей коже. Я наткнулась спиной на стену — даже не заметила, когда успела подойти к ней так близко… Эдред уже стоял рядом, лицо начало подёргиваться.

— Останься со мной… — прохрипел он. — Хотя бы в этот раз…

— Я пришла за помощью…

— И готова за неё отблагодарить?

Увернувшись от устремившихся ко мне рук, я отскочила на несколько шагов. Эдред судорожно стиснул пальцы.

— Если бы ты знала, как я хочу тебя!.. Твоё тело, кожа, как шёлк, губы, сводящие с ума… Моё собственное тело начинает пульсировать, стоит мне только подумать о тебе…

Я сдерживалась из последних сил, чтобы просто не сбежать. Происходящее казалось гротескным спектаклем: худая забрызганная кровью грудь Эдреда, полные вожделения безумные глаза и дикие вопли обречённой девицы…

— Можешь заставить её замолчать?

— Ты останешься со мной?

— Нет! — это прозвучало слишком категорично.

Лицо Эдреда приняло хищное выражение.

— Тогда она мне ещё понадобится.

Я боролась с десятком внутренних голосов одновременно. Большая их часть вопила, что мне следует исчезнуть и забыть эту безумную затею раз и навсегда. Но один робкий голос без конца повторял имя Доминика, убеждая, что, знай Эдред способ лишить меня воли и сознания, сейчас он бы применил его без колебаний. И я взяла себя в руки.

— Ты хотел знать, кто меня обратил: Арент. Возможно, ты о нём слышал. И, да, я скрываюсь от него за щепоткой освящённой земли, потому что стала бессмертной ради другого. Тогда в казино была первая ночь моей свободы, но, как можешь догадаться, не абсолютной. Чтобы избавиться от Арента совсем, я бы, не оглядываясь, бросилась за пределы пространства и времени, но не могу… пока ношу на себе эту землю. Вместо меня все возможные пределы переступает Доминик…

— Зачем мне всё это?

— Я знаю, откуда ты родом, и знаю, что владеешь многими тайнами. Не прошу открывать их мне — они принадлежат тебе и твоему народу. Мне нужен ответ только на один вопрос. И после этого я исчезну. Обещаю.

Эдред молчал, его взгляд стягивал с меня одежду вместе с кожей. Отчаянные вопли девицы сорвались на надсадные всхлипывания. До рассвета оставалось совсем немного… И я решилась на последний отчаянный шаг. Подойдя к Эдреду, я с выражением робкой надежды заглянула ему в глаза.

— Ты поможешь мне?..

По телу Эдреда пронеслась дрожь, лицо склонилось к моему так близко, что губы коснулись бы моих, не будь на мне освящённой земли. Борясь с отвращением, я, будто в смущении, приопустила ресницы. Эдред провёл языком по контуру моих губ и сдавленно прохрипел:

— Я сделаю для тебя всё… моя красавица…

Его руки, не касаясь, оплели моё тело, и я с мягким упрёком прошептала:

— Эдред…

Никакой реакции. Начиная всерьёз сомневаться, что чего-либо от него добьюсь, я вывернулась из обьятий, хлопнула на всякий случай ресницами и, как бы извиняясь, пробормотала:

— Мне не по себе здесь… Я подожду наверху. А ты пока можешь… — я качнула головой в направлении, откуда раздавались всхлипывания.

Окровавленное лицо осветилось улыбкой.

— Только не исчезай…

Не обращая внимания на снова вспыхнувший золотистый свет, я сделала несколько нервных кругов по комнате и остановилась возле водной панели. Постепенно напряжение спадало, но до конца успокоится я не успела — в переливавшемся золотом стекле возникло отражение Эдреда. Он уже вымыл лицо и руки, следы крови остались только на груди. Глаза по-прежнему светились безумием, но голодный блеск исчез — скорее всего он высосал несчастную досуха. Моё ослабевшее было наряжение снова начало набирать силу. Но сворачивать с дороги в самом конце пути было бы глупо, и я бодро заявила: