Вампиры [Vampire$]

Почему я не могу ее взять? Почему я чувствую, что не могу?

Почему я чувствую, что не могу пока?

Что, черт возьми, мне еще нужно сделать?

Конечно, они все еще там и, да, они все еще кусают людей. Но это не моя вина! Христе! Я сражался и сражался и все остальные были мертвы. Они убили всех остальных. Я должен чувствовать себя недостойным, потому, что они не добрались до меня пока? Что за любопытная самурайская херня происходит здесь? Это болезнь или что? Синдром Самурайской Херни Джека Кроу?

Это нечестно!

Я больше не желаю надирать ничьих задниц. Я боюсь, черт побери! Это несправедливо, чувствовать, что я должен.

Чувствовать, насколько я должен.

Я не хочу, чтобы этот проклятый факел перешел ко мне. Этот факел губит людей. Он губит всех.

— Я не верю в это дерьмо! — громко закричал он в каскад льющейся воды.

Но это была истина.

Но может быть это была истина только… сейчас. Может это из-за горя и тому подобное. Да! Это именно так! Я просто вымотался и устал и мои товарищи ушли и я чувствую, будто я пользуюсь ими сейчас но…

Но это пройдет.

Верно?

Правильно?

Он прождал больше часа, чтобы выйти. Чтобы прокрасться, на цыпочках, выключив свет в ванной, прежде чем он открыл дверь.

Она спала. По крайней мере она лежала на темной кровати и этого было достаточно для него. Он прокрался мимо нее в гостиную и нашел в шкафу дополнительное одеяло и закутался в него на диване и выключил свет — не издав ни звука.

Завтра это пройдет.

Правильно.

Но среди ночи звук плача разбудил его. Он встал с дивана и пошел к ней, но звук затих. Это была Даветт?

Это из-за меня?

Это когда нибудь закончится?

На следующее утро она была милой и дружелюбной и любезной, как будто ничего не произошло, и он знал, черт возьми, прекрасно, что он ранил ее чувства, но…

Но он не желал думать об этом сейчас.

Кот пришел немного позже и он был дрожащий и поседевший, но он вернулся.

Они ни о чем не говорили, пока заказали и ждали завтрак и затем его доставили и они уселись вместе и съели его, и именно где-то посреди завтрака. Кот посмотрел на Феликса и поблагодарил его.

И Феликс пожал плечами.

Через несколько минут Кот заговорил снова:

— Итак. Каков следующий шаг? — спросил он Феликса.

И Даветт тоже смотрела на него, как будто это было для него самое естественное в мире — принимать решения.

Он почти ударил Кота вновь.

Он хотел сказать, Не начинай смотреть на меня, сейчас, черт возьми! Я не перехватывал никакой эстафеты.

Но он этого не сказал. Он был спокоен. Он играл в игру и давал им то, что они хотели. Он сказал им, что они останутся здесь, в апартаментах, до завтрашнего дня, когда они поедут в офис епископа, как планировалось, и возьмут документы и билеты на беспосадочный перелет до Рима, который произойдет на следующий день.

Спокойствие. Резонность. Лидерская интонация, если это то, чего они действительно, действительно, еби их мать, хотят.

Но, добавил он тихо, не думайте, что это меняет что-нибудь. Это не меняет дерьма.

Мы выходим из вампирского бизнеса.

Поэтому они оставались в номере. Весь этот день и всю эту ночь. Доставка еды в номер и киноканалы и алкоголь. Когда стемнело, Кот отправился в свою спальню. Несколько минут спустя, Даветт отправилась в другую.

Феликс взял свою выпивку и подошел к окну и обозрел северный Даллас.

Странно, иметь возможность сделать это. Когда он рос, ничего не было на этой северной окраине. Ни торговых центров, ни автострад, ни высотных роскошных отелей. Но теперь он практически мог увидеть свой дом. Он практически мог увидеть ее дом.

Пришли воспоминания, по какой-то причине. Он любил это время. Деньги, прекрасные дома и люди. Загородные клубные вечеринки. Дебютные балы. Он всегда хотел быть частью этого, потому, что он видел это как нечто большее, чем просто фривольности высшего класса. Это было празднество мужчин и женщин, их поколение за поколением, взращивали для того, чтобы формировать мир. Может они были немного сообразительнее? Потому, что их родители были достаточно умны, чтобы построить так много и у них будут такие-же сообразительные дети?

Или может нет. Феликс знал много тупых богатых детей.

Но, тем не менее, было ожидание. Ты должен был что-нибудь сделать. Изобрести что-нибудь или, по крайней мере заняться производством и установить достойную зарплату и поддерживать своих сотрудников и расширять что-то. Расширять все.

Но я этого не сделал. Я не делал дерьма. И вот я здесь, машу рукой на прощание.

Дерьмо.

Так вот почему история Даветт так глубоко тронула его? Потому, что она была о людях, у которых отобрали лучшее из его прошлого? Лучшее из его воспоминаний?

Должен ли я попробовать войти к ней прямо сейчас?

Он еще раз выпил. И еще. Он был пьян после третьего раза и, благо, диван был прямо под боком.

И он не хотел думать об этом.

В епископском офисе у Св. Лючии было очень тихо когда Феликс пришел туда на следующий день. Там был еще один епископ, викарный, который сопроводил Феликса во внутренний офис и вручил ему документы и билеты.

Затем он спросил, что делать с телами.

Карла. Епископа. Двух его помощников. Оказалось, что все остальные сотрудники епископа бежали в церковь во время нападения, где они были в безопасности.

Но что делать с телами?

Феликс знал недостаточно, чтобы рассказать им. И он, черт возьми, не собирался выходить к Блейзеру и приводить Кота для объяснений.

— Позвоните в Рим, — сказал он.

— Но как насчет вашего друга? — спросил его епископ. — Я понимаю, что его останки имеют уже…

— Позвоните в Рим, — повторил Феликс, затем ушел.

Был уже поздний вечер, когда он привез их обратно в отель. И солнечные лучи ярко освещали огромное стеклянное здание и может быть именно это делало его похожим на тюрьму.

Феликс остановил Блейзер перед входом в отель. Вход соединяющийся с торговым центром Галерея был менее чем в ста ярдах, с его магазинами и людьми и… Он понял, что его лихорадит. Это было плохо.

— Кто нибудь хочет чего нибудь? — спросил их Феликс, неожиданно.

Кот и Даветт обменялись улыбками.

— Конечно, — сказал он.

— Посмотрим, — сказала она.

И все они ухмыльнулись и Феликс позволил служащему отеля припарковать машину и они вошли внутрь и проследовали через вестибюль к дверям торгового центра и к тому времени, когда они добрались туда, они бежали почти что рысью. В торговом центре было полно людей прогуливающихся вверх и вниз, дети прыгали и жестикулировали, пожилые пары сидели на скамейках со своими сумками у ног. Место было четырехэтажным и тянулось четыре квартала, с магазинами, расположенными по обе стороны Большого Атриума, тянувшегося во всю длину. Венчала все это огромная изогнутая крыша из множества прозрачных панелей.