Ванечка и цветы чертополоха

— Повар в ресторане.

— Не ревнивый, нет? Хочу тебя поцеловать.

Она рассмеялась и зарделась:

— Нет.

Он наклонился и слегка коснулся губами и щекой её левой щеки, глядя на Люськиного повара.

— А ты какой! — снова любовалась на него Людмила, когда он чуть отступил от неё, всё ещё держа за руки. — Настоящий мужчина! Просто загляденье!

— Да брось!

— Правда, правда. Ты посмотри! А? Женька!

Голос её даже заходился от радости, и она никак не могла прийти в себя от изумления. Они отпустили друг друга.

— Ну надо же! Прямо голова кругом! Где же тебя носило, Женька, столько лет, а? Ни на одной встрече выпускников и одноклассников не был! Говорили, ты уехал учиться и всё, пропал, и не бываешь в Кашире.

Палашов потянулся в карман за сигаретами.

— Ой, и мне прикури!

Он выполнил просьбу и закурил две сигареты, но при этом, подавая одну ей, сказал:

— Ты зачем куришь? Какой пример детям?

— Не занудничай! Всё такой же правильный, Палашов! По такому поводу разве можно не накуриться? Слушай, ну повезло просто! А? Ключи от дачи дома забыли. Если бы не это, то и не встретились! Какими судьбами ты и вдруг здесь?

Оба затянулись, делая паузу.

— Я уехал учиться в Москву, на следователя. Оттуда переехал работать в Венёв, полтора-два часа езды отсюда в Тульскую область. Вот там и застрял. Родители у меня разбились, Люсь, в автокатастрофе, вот что.

Печаль пробежала по его лицу и перебежала к собеседнице.

— А у меня мама умерла. Заболела и умерла. От герпеса, представляешь?

Он вздохнул и сочувственно покачал головой. Потом словно стряхнул с себя грусть и пробуждающимся к жизни голосом спросил:

— Да как ты сама?

— После школы подалась в официантки. Там, в ресторане, и познакомилась с Эдиком, влюбилась, вышла замуж, родила вот ему парочку охламонов. Сейчас в ресторане работаю хозяйкой зала. Привлекаю, так сказать, клиентов. Они и раньше привлекались, когда я официанткой была.

— Ещё бы! Я не вылезал бы из твоего ресторана! Такая красотка! Никогда не подумаешь, что мать двоих детей. Небось, замучили мужики домогаться?

— Да ужас! Замучили! Чем быдлее, тем больше лезут. Будто они в моём вкусе!

— А в твоём вкусе, — выдыхая дым, изрёк Палашов, — чтобы красавец, да ещё и готовил!

— Да, повезло!

— Вы очень красивая пара. Просто лебединая какая-то.

— Он, кстати, дома-то не готовит ничего. Так на работе устаёт, что готов мириться с моей полуфабрикатной стряпнёй.

— Вот так! Сапожник, как всегда, без сапог!

— Мужики, Женьк, достали! Один раз чуть не изнасиловали, представляешь? Еле вырвалась и убежала.

— Пытаются силой взять то, что добром никогда не светит.

Людмила улыбнулась и лукаво и так заманчиво, покручивая сигареткой в красивых пальцах, сказала:

— Ну, тебе бы, Женька, я дала бы…

— Заткнись! — смехом сказал мужчина. — У тебя вон, муж в машине сидит! И ещё парочка глазастых симпатяг. Ему и давай. Я замужних не беру. Я не женат, и мои все свободны, ясно?

— А жаль… — пожала Люська плечами и состроила смущённую мину на лице, будто ей неловко. — От лакомого кусочка отказываешься, Палашов. И меня обламываешь. В кои-то веки встретила достойную кандидатуру в любовники, и тут на тебе, облом!

Палашов повёл бровями и приглушённо спросил:

— Ты что это сейчас серьёзно мне переспать предлагала?

— Да нет же! — улыбнулась Людмила. — Пошутила!

— Уф! — Палашов провёл сверху вниз левой рукой по лицу. — А я уж было подумал, что зря в детстве за тебя по морде получал!

— Нет, нет, напротив, это очень поучительно было для меня, да и для всех, по-моему.

— Я, Люська, такой лакомый для себя кусочек встретил! Сделала меня немощным для всех других женщин. Никого не хочу больше, только её одну.

— Ух ты! Кому же так повезло?

— Да есть одна такая, невинное дитя.

— Целочка, что ли?

— И да, и нет.

— Загадками говоришь, Палашов! Так ты не сказал, какими судьбами ты здесь?

— Да по делу я здесь, по делу, по работе.

— А-а! — понимающе протянула она. — Телефончик мой запиши и больше не теряйся, понял?

Он приклеил сигарету к уголку рта, достал записную книжку и записал её номер телефона под диктовку. Убрал книжку с ручкой и взял сигарету между пальцами правой руки.

— Пойду, отвешу поклон твоему благоверному.

Палашов обошёл докуривающую женщину и прямиком направился к водительскому месту. Он перехватил сигарету в левую руку, открыл дверь, предложив рукопожатие.

— Евгений, Люсин одноклассник. Не виделись с ней, как школу закончили. Извините нас за зрелище, и — что я вас задержал!

Мужчина ответил крепкой хваткой, вышел из машины и заговорил низким бархатистым голосом:

— Эдуард. А вы Палашов. Она мне о вас рассказывала, как вы на её жизнь повлияли.

— Да, это моё хобби — влиять на жизни. — Палашов шутливо поморщился. — Не ругайте её, хорошо? И берегите! Вам повезло, такая женщина не каждому достаётся.

— Да, — многозначительно ответил муж. — Я засыпаю и просыпаюсь с мыслью об этом.

— И любите почаще, а то что-то она изменять вам порывается.

— У неё каждый день есть такая возможность… Но я приму к сведенью.

Палашов подвинул Эдуарда и заглянул в машину к мальчишкам:

— Привет, архаровцы²⁹! Не болейте и слушайтесь мамку!

Мужчина подмигнул ребятишкам, старший кивнул в ответ, а младший смущённо улыбнулся.

Мамка тем временем подслушивала и наблюдала. Одноклассник ещё раз пожал руку мужу, и тот сел в машину, давая им возможность спокойно попрощаться.

Палашов взял у неё окурок, потушил оба о резину своей машины, наклонившись, открыл дверцу и, дотянувшись, положил в пепельницу. После всех этих действий он предстал лицом к лицу с Людмилой.

— Давай, Люсь, прощаться. У тебя, кстати, улётный мужик! Не потеряй его! Лучше научи, как доставить тебе маленькие радости и почаще шали с ним. Вы отличная пара! И мальчишки чудесные! Поздравляю!