Ванька 2
Шрифт:
* — каталог выложен в доп. материалах
Глава 40
Глава 40 Иконоборец
Александр Игнатьевич хотел уже каталог закрыть, но передумал.
Ещё немного можно и нужно поработать.
Ну, минуток пять…
Перелистнул несколько страничек.
Вот. Выставлять или нет? Пожалуй, да.
Судьба медной пушки на железном лафете за восемьдесят копеек была решена.
Старший продавец игрушек уже много лет жил двойной жизнью. Хороший семьянин, любящий отец, толковый
Про вторую никто и не подозревал. Александр Игнатьевич умел таиться.
Он был иконоборцем. Радикальным. Идейным. Беспощадным. Имеющим историческое и философское обоснование своей деятельности.
Что Закон Божий говорит?
«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.»
Вот именно — и никакого изображения…
Разрушать, уничтожать иконы необходимо. Так Закон Божий гласит. В понимании Александра Игнатьевича.
Священные изображения — это идолы, а культ почитания икон — самое настоящее идолопоклонство. Так твёрдо верил старший продавец игрушек.
Вон, в давние времена, люди-то не глупее теперешних были. Императоры даже запрещали почитать иконы. Тот же Лев III Исавр. Целой Византией правил, династию основал. На большом совете всего своего государства император прямо так и сказал: «…так как приготовление икон — дело дьявольского искусства, то не должно им поклоняться.»
Сын его, Константин V был ещё жестче отца в отношении к почитателям икон.
Платон…
Ориген…
Дидим Слепец…
Евагрий Понтийский…
Евсевий, епископ Кесарийский…
Епифаний Саламинский…
Сам Жан Кальвин требовал удаления икон из церквей.
Томас Кранмер, лидер Реформации и архиепископ…
Томас Кромвель…
Ознакомившись с их трудами, Александр Игнатьевич знал, что икона — это только бездушный кусок дерева, и те, кто обращаются к ней с молитвами, ничем не отличаются от язычников, поклоняющихся бездушным идолам…
Не признавал продавец игрушек постановления Седьмого Вселенского Собора в Никее. Ни капельки.
Значит — уничтожать иконы надо.
Он и уничтожал.
Беспощадно.
Правдами и неправдами узнавал, где одинокие старички или старушки умирали. Их ещё до погоста не довезли, а Александр Игнатьевич в опустевшие жилища проникал. После его посещений иконы пропадали. Больше их никто и не видел. Уничтожал изображения святых продавец игрушек.
Несколько сожженных церквей за Александром Игнатьевичем числилось. С ними и десятки икон сгорели.
А, сколько он изображений на стенах храмов испортил…
Где гвоздиком поковыряет, где, пока никто не видит — краски плеснет.
Вандализм, это самый настоящий, но Александр Игнатьевич так не думал.
В последнее время он и до антикварных магазинов добрался. Там иконы — не чета тем, что у умерших одиноких старух. Глядя на них, у Александра Игнатьевича руки тряслись и внизу живота огонёк загорался.
Очередным объектом грабежа было намечено торговое
заведение Ильи Ильича. Иконоборец несколько раз сей магазин посетил, на месте сориентировался. Вокруг всё обследовал. Получалось, что с самого Арбата — опасно. Однако, был ещё и другой путь проникновения. Его продавец игрушек не сразу, но обнаружил.Оставалось только теперь ночи дождаться и действовать.
Тёмные дела то же время суток любят.
Не даром Илья Ильич встревожился. Почуяло его сердце нехорошее.
Часики тикали, всё меньше времени до посещения незваным гостем антикварного магазина оставалось.
Александр Игнатьевич уже предвкушал, как он сегодня…
Глава 41
Глава 41 Антикварная лавка
Москва — это большая деревня.
Правильно говорят.
Многие многих здесь знают.
Не все всех, понятное дело. Это же не село Федора.
Не в первый раз я уже с таким сталкиваюсь.
Ещё в «Орле» я к месту про нашего преподавателя-библиофила упомянул. Оказалось, что Илья Ильич его знает. Знаком, довольно хорошо, причем. Даже номер телефона доктора у него в книжечке записан.
Москва — вполне себе европейская столица и телефонов тут немало. У докторов-то многих они есть. Им по роду профессиональной деятельности телефоны необходимы. Да, не дешево они обходятся, но иметь аппарат надо. Положение обязывает.
Когда вопрос о моей помощи по охране возник, Илья Ильич долго не думал. Согласился. Он о своей коммерции душой болеет. С её его семья кормится.
Я подсказал антиквару, что про моё ночное отсутствие в казарме можно с врачом, собирателем редких книг, договориться. Тем более, что он у него в знакомцах ходит. Библиофил ещё и куратором нашей учебной группы является. Ну, всех, кто при госпитале проходит обучение на ротных фельдшеров. Отношение к нам, не как к солдатам, есть некоторые послабления. Некоторые из моих соучеников вообще на квартирах живут. Некоторые — москвичи, и совсем дома. Утром на занятия являются, а вечером к родным возвращаются.
Илья Ильич в моём ночном присутствии в его торговом заведении был кровно заинтересован. Тем более, мои возможности он на Старой площади воочию наблюдал. Как я с его обидчиками расправился.
Владелец антикварной лавки тут же свою книжечку достал, прямо из «Орла» звонок сделал. Ответили, что хозяин сейчас подойдёт.
— Агафон Агафонович? Добрый день. Илья Ильич, антиквар, беспокоит…
Доктор, видимо, звонившего сразу узнал.
— Нет, не по поводу Вашего заказа…
Далее в телефонную трубку был выложен рассказ о сложившейся ситуации.
Слова Ильи Ильича нашли полное понимание. Антиквар и коллекционер — два сапога пара, одного поля ягоды. Одним словом — родственные души.
— Пока на нынешнюю ночь, с воскресенья на понедельник… Да, да, завтра с утра Иван на занятия как штык явится…
В ходе телефонного разговора антиквар говорил ярко, образно. Правильно — твоих мимики и жестов собеседник ведь не видит. В таких случаях надо особенно убедительно речь вести, если желаешь нужный результат получить.
— Всего доброго, Агафон Агафонович. Всегда рад буду видеть Вас у себя.