Ванька-ротный

На поля и бугры хоть снега выпало мало, но земля успела застыть. Верхняя кромка промерзла штыка на два, на три. И ее не возьмешь просто так саперной лопатой.

Мы заняли два блиндажа, выставили часового и объявили отдых до подхода нашей пехоты. К вечеру из поиска вернулась группа разведчиков.

Они подошли к немцам в районе дороги и установили, что противник закрепился на заранее подготовленном рубеже. Теперь нам нужно было привести разведку переднего края противника по всей ширине полосы выдвижения нашего полка. По карте эта полоса у меня была отмечена.

Ночью, когда стемнело, мы пустили вперед две поисковые группы. Участок полка простирался от дороги вправо и уходил в стороны километра на три.

На следующую ночь на исходный рубеж подошла наша пехота. Мы развели роты по переднему краю и солдаты приступили к рытью траншей. Они потыкали землю лопатами и в дело пустили взрывчатку, кирки и ломы. Пока в полку узнали, что на переднем крае грохочут взрывы и идет расход взрывчатки, пока издали категорический приказ прекратить расход боеприпасов, пока он дошел до передовой, солдаты успели взорвать верхний слой и в дело пустили лопаты.

За два дня пехота израсходовала месячный запас боеприпасов и взрывчатки, можно сказать – приказ выполнили и взрывы прекратили.

У разведчиков были свои заботы. Нам нужно было подготовить новое пополнение. Десантник и разведчик близкие по профессии люди. Но работа полкового разведчика имеет свои тонкости и особенности. Десантника просто так, сразу за языком не пошлешь. Его надо учить, тренировать, прививать особые приемы и навыки. Ему нужно дать время освободиться от старых привычек и освоиться с новой работой и боевой обстановкой.

Заниматься с ними нужно конечно меньше, чём, скажем, с солдатом из стрелковой роты. Десантник многое умеет, быстро все схватывает и улавливает на ходу.

Полторы, две недели – срок небольшой! Разжижать мозги вновь прибывшим нельзя. Нужно, чтобы каждые сутки были насыщены до предела. После этого их можно будет по одному добавлять в боевые группы и пускать на передок.

Передний край обороны немцев проходит по той стороне крутого оврага. А передняя линия нашего полка расположена на голом снежном скате, который снижается в сторону немцев. На свежем снегу четко видны свежие выбросы земли и землистого цвета протоптанные солдатами тропинки.

Теперь по этим тропкам, сгибаясь от пуль, бегают наши славяне. Наезженная часть дороги кончается у моста. Сюда в сумерки и ночью подъезжают ротные повозки. Они подвозят своим солдатам харчи и другое разное барахло.

Шоссе, или как по карте значиться – улучшенная дорога, тянется дальше, но впереди она уходит под снег. Так, кой где, укрытые снегом, видны придорожные бугры и канавы.

Если от нашего оврага пойти вправо, по протоптанной солдатскими ногами тропе, то она приведет к позициям первой стрелковой роты. А если с этой тропы еще раз свернуть правее в сторону, то другая тропа, уходящая дальше, выйдет на снежный уклон километрах в двух правее шоссе. Держа в руках телефонный провод, который лежит поверх мерзлой земли, можно добраться на самый правый фланг обороны полка, во вторую стрелковую роту.

Здесь голый скат понижается отлого вперед и подходит к крутому оврагу, за которым сидят в обороне немцы.

Эта тропа протяженностью длинная и не так испачкана солдатскими ногами. Кой где по цвету, она сливается со снежной порошей лежащей на земле.

Днем на фоне белого снега все живое и темное прячется. Не дымят солдатские землянки, ни шатаются поверху сами солдаты. Только с наступлением сумерек и темноты передний край нашей пехоты оживает.

И как обычно в первый момент темноты начинается движение по тропе туда и обратно. Пригибаясь и горбясь от пуль, в тыл подаются легкораненые. Им навстречу ведут новичков, несут жрачку, патроны и носилки, чтобы забрать тяжелораненых.

Днем по передним позициям рот немец усиленно ведет обстрел из артиллерии. За сутки на передке всякое случается. Немец конечно ведет прицельный огонь, но попасть в солдатский окоп не так просто. И все же шальные залетают иногда.

За сутки пехота в каждой роте теряет по два, три убитых и до пяти, шести раненых. У немцев на рубеже штабеля снарядов лежат. Артиллерии сосредоточена достаточно. Только на мощном огне они еще удерживают свои рубежи. А если бы посадить им в траншею, как у нас, одну пехоту, они бы не продержались бы здесь и пару дней.

Немецкий солдат без мощной поддержки артиллерии с одной винтовкой воевать не может. В этом, пожалуй, и суть, что за загадка такая – русский солдат!

На мерзлую землю незримо падает мелкий, колючий снег. Его в темноте, когда идешь, глазами не видно. Его ощущаешь лицом, подбородком и когда он нос и губы щекотит. Видимость никуда!

Но зато теперь с убитыми возиться не надо. Ни каких тебе похорон и могилы рыть не надо. С убитым на морозе ничего не случиться до самой весны. Это живого солдата мороз и снежный ветер хватает за бока, лезет холодной рукой под рубаху, ломает хребет.

Вспоминаю, как в детстве, пацаны за шиворот наложат холодного снега и чувствуешь, как он достает тебе до самого хребта. Изогнешь спину, а он еще ниже подался.

Славяне не будут для мертвых долбить мерзлую землю. По приказу на живого взрывчатки не дают. А у солдат на передке земляных работ по горло. Стрелковые ячейки нужно ходами сообщения соединить, котлованы под землянки долбить.

Убитым что! Их мороз не берет! Убитых просто вываливают и кладут позади траншеи, чтобы не мозолили глаза живым. Завтра к утру труп будет беленький, а потом его засыплет и припорошит сверху снегом. Так что через пару дней он из вида совсем пропадет.

Живые видят все это и знают наперед, что их, вот так тоже назад отволокут и до весны в снегу лежать оставят. Но каждый надеется, что его ранит, а не убьет. На долгую жизнь в окопах рассчитывать нечего! Пристынут, примерзнут трупы к земле, потом их ни лопатой, ни киркой от земли не оторвешь.

С неба сыплется мелкий колючий и холодный снег. Пехота сидит на голом, открытом склоне, который понижается в сторону немцев. Все поле, до самого гребня, просматривается со стороны немцев. Пока в стрелковых ротах идет возня и ковыряние в земле, разведчикам в нейтральной полосе делать нечего.

Когда солдаты закончат копаться в земле, немцам надо дать некоторое время несколько успокоиться. Через недельку можно будет пустить поисковою группу в нейтральную полосу. Прошло еще несколько дней. Мы сидим на нарах в землянке, разговор идет так себе, не о чем.

– Не сходить ли нам сегодня Федя с тобой в окопы к пехоте. Посмотрим, как они устроились, оглядим переднюю линию их обороны. Все равно нужно когда-то ее нам с тобой всю пройти. Без этого нельзя начинать выходы под немецкую проволоку.