Ванька-ротный

– Ты чего орешь? – одернул я его однажды, при разговоре по телефону.
– Я каждый раз теряю людей, когда вы с командиром полка начинаете подгонять меня. Вам что это не понятно? У меня в разведке осталось всего десять человек. Еще один неподготовленный выход и в полку не останется ни одного опытного разведчика. Они хотели собрать воедино остатки дивизионной разведки и полковой и сунуть нас на угол леса (что находится левее шоссе) юго-западнее Панова. По замыслу Чернова, я должен был взять угол леса и углубиться к немцам в тыл. В ближайшем тылу у немцев взять языка и переправить его к своим. Я не подумал что будет потом и дал согласие. Штаб дивизии план операции утвердил. Но когда я прикинул все и взвесил, понял, что мы идём на верную гибель и смерть. Отказываться от своих слов было уже поздно. Я собрал ребят и хотел с ними провести беседу. Но в это время к месту нашего сбора явились радисты с огромным ящиком за спиной.

– 2-

– А это что? Откуда вы?

– Гвардии капитан Чернов приказал.

– А рацию (с собой) зачем принесли? Несите обратно!

Через некоторое время меня вызвали к телефону.

– Какие у тебя основания? Почему ты рацию направил назад.

– Радисты не имеют элементарных навыков действий разведки. Для меня это лишняя обуза. Радисты не умеют работать в ключе. А крикуны мне в тылу у немцев (в разведке) не нужны. Я отвечаю за жизнь людей. И эта обуза мне будет мешать (в разведке).

– Нам нужно через каждый час начальнику штаба дивизии докладывать о ходе операции. – пояснил мне Чернов.

– Можешь докладывать, а рацию я с собой не возьму! Вы что собираетесь мне помогать артиллерией?

– Нет, ты должен действовать тихо.

– А на какой хрен мне ваша радиостанция тогда нужна. Я всю войну без нее к немцам в тыл хожу. Говоришь нужно докладывать? Вот ты ее себе и возьми. Забирай своих десять человек дивизионной разведки, бери радиостанцию и отправляйся к немцам в тыл. (Я иду на захват языка и мне этот гроб с музыкой ни к чему. Разведка дело добровольное! Если мои соображения вас не устраивают, бери сам обе группы и иди брать языка).

– Нам работникам штаба дивизии запрещено переходить линию фронта!

– Ты много раз за линией фронта был? – спросил, меня Чернов – А я вот по официальным данным ни разу не был.

– Как не был? Я тебя сам водил.

– Тогда линии фронта, как таковой на карте не было. Была открытая ничейная земля! Вот тебя, например, для работы в штабе дивизии не возьмут. Ты много раз за линию фронта с разведкой ходил.

– Смешно Чернов ты говоришь. Я ходил с людьми. У меня свидетели каждого моего шага есть. Как устроены твои мозги? Ты всегда из-за чужой спины действовать норовишь. Тебя (видно) и убьет из-за спины какого-нибудь солдата.

– Мы не знаем кому и как суждено отдать свою жизнь за нашу любимую Родину!- сказал в заключение Чернов.

– Я не про отдачу, а про красивые и лживые слова!

– Ты капитан ящик с собой возьмешь. Это приказ начальника штаба дивизии.

– Без радиостанции в тыл к противнику теперь разведгруппы запрещено отправлять. Зря ты капитан ершишся! Я собрал людей, поставил боевую задачу, дал указание на подготовку и, вечером мы покинули (свою) траншею. Мы спокойно проходим нейтральную полосу, минуем передний край немецкой обороны и приближаемся к лесу. Сзади по нашим следам топают дивизионные радисты. Я поворачиваю голову назад, смотрю на их багаж и говорю Сергею:

– Отведи их метров на двадцать назад, покажи наши, следы в обратном направлении и вели не останавливаясь топать, да поскорей. Если сунуться еще раз сюда, я их (лично) на месте прикончу. В наших двух группах нет двадцати человек. Нам нужно под самым носом у немцев пройти открытое поле. (На моей шее висит жизнь разведчиков). Я осматриваюсь кругом и подаю знак рукой двигаться дальше, не отрывая живота от снега.

– 3-

На углу леса должен быть немецкий окоп. Мы обходим его стороной и подходим к нему из глубины леса. В окопе нет никого. Повсюду валяются стреляные гильзы, окурки сигарет, пустые банки из-под консерв, картонные коробки от галет и торчащие из снега пустые бутылки. Если этот окоп оказался пустым, наше счастье и нам повезло. В обороне немцев произошла (по-видимому) смена. Одна дивизия сменила другую. Старые немцы из окопа ушли, а новые ещё не явились. (на рассвете. Нам колоссально в этот раз повезло) Не будь у немцев смены, они бы сидели в окопе (нам фейерверк. Погибло бы несколько ребят, раненые были бы среди двух десятков, а остальных он продержал бы здесь на подходе в снегу дня два не меньше, таковы правила игры в разведку. Единственно что неизвестно, кто будет убит, а кого ранит из всех). От окопа в глубь обороны немцев уходила натоптанная в снегу тропа, слева лиственный лес. Голые стволы и вётки. Стежка идет по самому краю опушки. А справа от стежки стоят зеленые елочки. Они прикрывают стежку со стороны открытого поля. Дорожка прямая, метров на тридцать впереди все видно. Немцы могут на ней появиться в любой момент. Я разделил разведчиков на четыре группы и расположил их в густом ельнике справа от тропы. (Ельник узкой полоской прикрывал тропу со стороны открытого поля, где находился пулеметный окоп немцев). Как только немцы по тропе дойдут до места середины засады, разведчики встанут и цепью выдут на тропу, даваться немцам будет некуда, в лес они не побегут (не побежишь в метре из-под автомата). Придется поднять руки вверх (без криков сдаться в плен. Ни один из них не выдержит если на него неожиданно выйдет целая шеренга русских). Важно сделать так, чтобы никаких надежд на спасение не было. Это парализует волю (и остается только поднять руки вверх. С такого расстояния немцы сами бросают оружие поднимут лапы вверх.) Прошло часа два, на тропе никто не появлялся. Я дал Рязанцеву команду выставить головной дозор с задачей следить за тропой, а остальным, не выходя на тропу, разрешил потоптаться на месте, чтобы согреться.

– Передай по цепи, чтоб следили за дозором, команды не будет, если появятся немцы. Так прошел день. Дозорные сменялись через каждые два часа. К вечеру, когда стало темнеть, на тропе появились немцы. Их было четверо. Один тащил пулемет. Еще у одного руки были заняты коробками с лентами и двое шагали с винтовками, закинутыми на плече. (Руки они держали в карманах. Всех четверых мы забрали без писка. Двух я отдал дивизионной разведке и двоих я оставил себе. Добыча была разделена по-братски и поровну. Мало ли как там дело дальше пойдет? Дивизионные потом скажут, что они взяли[всех. А полковые в этом деле, мол, участия не принимали. Потом доказывай, что ты не верблюд. А тут получай свою долю и отваливай. Это ваши, а это наши! Их еще довести до штаба нужно. Когда мы вернулись из поиска и сдали своих немцев в разведотделение дивизии, я получил выговор от Чернова, почему я не пошел на Щегловку не занял ее.)

– 4-

– В Щегловке, Чернов немцы сидят, а я не стрелковая рота, что бы на деревни в атаки ходить. Наше дело разведка. Получил языков и будь доволен.

– Откуда ты знаешь что немцы в Щегловке?

– А ты вызови Клепикова, переводчика штадива, пусть он спросит у пленных немцев кто в твоей Щегловке сидит. Тебе конечно хотелось бы, чтобы я (не только) Щегловку (, а и Витебск) взял. (Ну и аппетит у тебя! Ты случайно пули ртом не глотаешь? А то у меня был такой командир полка. Он знал только одно, что кричал на нас, что мы его идею загробили. У меня во взводе разведки осталось восемь человек. Твоими разведчиками я руководить не намерен. Я такой же штабной как и вы. Посылайте своих штабников на задачи. У вас в дивизионной роте разведки командиры взводов. Командир роты да и вас тут на каждый взвод по одному, если расставить то хватит. Что вы ко мне прилипли. Нашли эскимоса на котором в тундру ехать можно? Я приказ выполнил. Я пленных вам сдал и пошли вы подальше со своей лицемерной стратегией. Следующий язык не раньше чем через месяц. Нам положен отдых! Покедыва! Я пошел!) Командир полка на меня смотрел тоже косо. Ему нужны были успехи, решительные наши действия, отвоеванная территория. (Тогда он часть заслуг мог взять на себя). А за двух языков ему орденов не положено. (Ах так!- мысленно решил он. Вот это «Ах так» – я подсознательно уловил в его злых глазах, когда он меня вызвал. Собственно нам не о чем было говорить. Если бы даже он мне приказал пойти и с ходу взять Щегловку, я всё равно послал бы его подальше.

– Мы не штрафная рота! – сказал я ему -Разрешите идти?) И общем (из-за моего упрямого характера) у меня сложилась напряженная обстановка (и почти паршивые отношения). Они давили на меня и требовали своего. (А их каждый раз ставил на место, что мне было не положено ничего не делал.) Я мог, конечно, послать ребят под огонь. Не долго загнать всех в могилу ради прихоти полкового. В глухой обороне, на ком еще можно было ездить, как не на разведчиках. Командир полка мне дал понять, когда я сказал ему, что у меня в разведке всего восемь ребят (боевых штыков, способных к разведке). Вот когда ты останешься один, тогда с тебя не будет никакого спроса. Пока люди есть, они должны воевать! А ты их выгораживаешь (разными обоснованными способами). Мне нужны результаты! (Вот заставили тебя пойти на угол леса и получилось. А не заставили бы, языков не имел. Может ты вошел бы в Щегловку, а немец с перепугу и убежал. Ты должен ни спать ни день ни ночь. Все время лезть на немца. Может где и получится. Твои люди должны работать, а не отдыхать. Мне звонил Чернов и сказал, что ты собрался месяц бездельничать. Так вот! Завтра с вечера пойдете вперед. Пойди и передай приказ своим разведчикам. Я ушел и долго думал, к чему это приведет).

– 5- 16.01.1980

февраль 1944 г.

Бондари

Как-то утром, перед самым рассветом, когда бывает особенно (томно) зябко и холодно, когда выходишь на снег и в двух шагах ничего не видно, когда от голода и пустоты в животе внутри урчит, бурлит и мучительно сосет, когда подниматься с нар и тащиться на холод нет никакой охоты, из поисковой группы прибежал связной (по срочному делу). Меня растолкали и он сообщил: -На левом фланге из снежного окопа немцы прекратили стрельбу и перестали светить ракетами!

На левом фланге перед нашей обороной находился отдельный, небольшой немецкий окоп. Если верить связному, то там наступила тишина и обнажилась немецкая оборона.

Возможны разные варианты! – подумалось мне (поднимаясь с нар, подумал я.) Здесь под Витебском мы топчемся давно. (У немцев постоянно не хватает солдат. Может решили снять, видя что наши здесь не стреляют). Могла произойти перегруппировка частей, и немцы забыли про этот окоп. Могли отойти на новый рубеж, чтобы усилить свою оборону. Ловушки здесь я почему-то не видел. У немцев здесь постоянно не хватало солдат, хотя они цеплялись за каждый метр земли, за каждый бугор и господствующую позицию.