Ванька-ротный

Деревья когда-то посадили, для укрепления почвы. Потому что местность от высокого бугра, где стояли Демидки, понижается в сторону города. Эти [старые] деревья сейчас почти не сохранились, [остались только внушительных размеров пни вдоль дороги]. Большую часть их вырубили и растащили после войны. Но отдельные деревья кое-где ещё остались. Если у такого отдельного дерева остановиться и внимательно посмотреть |его ствол|, то можно заметить глубокие следы и царапины пуль. Это следы военного времени.

Тогда, в январе сорок второго года всё пространство до города просматривалось и простреливалось с двух сторон. Хотя, по правде сказать, наши солдаты стрелять не любили. |Пространство вдоль| Тропа от льнозавода до винного |погреба| склада простреливалась немцами |каждую ночь|.

Как только мы свернули на тропу и подошли к двум избам, немецкие пули запели у нас над головой. Я остановил роту, солдаты не дожидаясь команды повалились в снег. Когда пули летят, хочешь стой, а хочешь ложись. Команды тебе подавать никто не будет |и тянуть за рукав. Это когда нужно поднять роту, то будут кричать. Чего лежишь? Помкомвзвод старшина Панин рявкнет, чтобы всем было слышно|. Команду подадут, когда под пулями нужно понять(ся) |солдат роты|. Рявкнет помкомвзвод старшина, да так, чтобы все слышали.

— Далеко тут до подвала винного погреба? — спросил я мл. лейтенанта.

— До склада сельскохозяйственных машин? — уточнил он, — Нет, не далеко! Но по тропе днём ходить туда нельзя |очень опасно. Каждую ночь на тропе теряем людей!| Тут ночью каждый раз убивает |солдат|!

Сейчас подвал, а когда-то это было кирпичное здание в полтора этажа. Подвал имел толстые стены в четыре кирпича и выступал из-под земли на полметра. Единственный этаж, где когда-то была контора, обрушился при |бомбежке| взрыве. На потолке подвала лежала целая груда битого кирпича. Только один угол, обращенный в сторону города, уцелел от взрыва и торчал над подвалом |в виде угла, как сторожевая башня|.

В подвале когда-то действительно хранили спиртное. Об этом нам рассказал солдат нашей роты, он был из местного населения. Подвал имел внутри сводчатый потолок. Внутри было пусто, голый пол и обледенелые стены. Ни печей, ни труб. Морозильная камера, склеп, могила для живого солдата.

Сводчатый потолок подвала, сохранившегося амбара.

Сейчас это место огорожено деревянным забором. За забором находится Бельский районный заготпункт. Подвал винного склада был самой близкой точкой нашей обороны к городу |и к передовым позициям немцев|.

Самого подвала |теперь| не сохранилось. Его взорвали немцы в мае сорок второго года. Как это случилось, пойдёт особый рассказ. Теперь на этом месте остались в земле следы битого кирпича.

Но самой ценной реликвией и достопримечательностью войны является железный навес с полукруглой крышей, пробитый пулями и осколками во время войны. Навес [151] и сейчас стоит на своём прежнем месте. Он и сейчас стоит в том самом виде, в каком мы его видели перед собой каждый день. Находился он ближе к немцам. Мы были от него шагах в двадцати |с одной стороны, а немцы чуть левее и ближе метрах в десяти и к нам ближе с другой стороны|.

151

От навеса остались только бетонные быки.

Здесь по фронту проходила линия раздела. Навес, это настоящий памятник тем людям, которые здесь сражались во имя победы на нашей земле. В железной полукруглой крыше есть и мои пробоины. Закрою глаза и вижу их, как знак незабываемого и тяжелого военного времени.

Левей железного навеса стоял деревянный дом. В нём размещалась немецкая пулемётная точка. Опорный пункт немцев. У самой земли в бревенчатой стене была прорезана узкая амбразура. Со всех сторон она была обложена мешкам с песком. Пространство, меньшее, чем двадцать метров между немцами и нашей позицией |в подвале| простреливалось насквозь. Редкие стволы деревьев не мешали стрельбе с их стороны.

Левее навеса стоит кирпичный дом.

|Вернусь мысленно немного назад и расскажу историю своего "зама"|.

Когда я с ротой пришёл на льнозавод, то ночью сразу расставил своих солдат по всем точкам обороны, в том числе и в каменный подвал.

Сам я обосновался тогда под полуразрушенным бревенчатым домом около дороги, |после поворота, когда идёшь со| недалеко от льнозавода.

Под домом была вырыта небольшая землянка, и на ней лежали три наката брёвен. В землянке имелась печка, прорытая прямо в боковой стене земли. Труба представляла собой пробитое сверху земляное отверстие. В печке ночью горели дрова. Земля и вся боковая стена за ночь достаточно прогревались. Тепла, которое запасала земля, хватало |до половины дня, не более| на ночь. Во всяком случае, ночью в землянке можно было сидеть и лежать не замерзая |без полушубка|. Дымно, смрадно было внутри, но зато тепло и сыро.

Через день я ходил в подвал |и больницу|, следил за сменой солдат, возвращался на льнозавод и руководил рытьём траншеи.

Со мной в землянке жил |политрук роты| Савенков. Он часто уходил в Демидки, Струево и Журы, как он говорил, по делам своей работы. Видя, что рано или поздно ему |всё равно| придётся отправиться к солдатам в подвал, он стал уговаривать комиссара батальона Козлова отправить меня в подвал на постоянное пребывание |, меня, командира роты|. Он, Савенков, останется на льнозаводе и будет руководить рытьём траншеи. Дело это не мудрёное, он с ним справится вполне. А с солдатами в подвале будет постоянно находиться |всё таки офицер| командир роты.

— Послушай, Савенков! — сказал я, когда прошла первая неделя.

— Должна быть справедливость на земле? Теперь твоя очередь отправляться в подвал. Я ходил туда всю первую неделю. Теперь неделю ты походи туда!

— Зря пыжишься, лейтенант! В подвал я вообще не пойду. И ты учти, я не твой заместитель. Я политический представитель в роте. Я тебе не подчинен, я за тобой |надзираю и слежу| должен следить. В подвал отправишься ты и будешь там безвылазно сидеть. На то есть мнение комиссара батальона Козлова.

— Какое ещё мнение?

— Такое! Согласованное с комбатом Ковалёвым. Я вчера был в батальоне, и мне поручили передать тебе. Вот я и передаю тебе его решение.

— Я твоей болтовне, Савенков, не верю. Ты врёшь на каждом шагу! |Один раз соврал. Кто будет тебе после этого верить?|

— Телефонист! — позвал Савенков, — Соедини меня со вторым!

— Алё! Товарищ второй! Докладывает Савенков. Лейтенант не желает выполнять ваше распоряжение.

— Как какое? В подвал идти. Есть! Сейчас передам! На трубку.