Ванька-ротный

— Здесь на КП говорили, что немцы стоят у подножья высоты. Но никто не знал, что там происходит. Все думали, что дорогу успели заминировать.

В это время не тропинке из оврага показался пожилой военный.

— Это полковой комиссар Шершин! Вы знаете его?

— Нет! — покачал я головой, — Первый раз вижу!

Хотя это была вторая встреча. Первая произошла 14-го декабря сорок первого. Когда я из-под Марьино — Щербинино мы вышли двое живыми после расстрела зенитками. Помню он пришел в санвзвод взглянуть на меня. Мы сидели с солдатом у сарая. Когда в дивизию доложили, что всех людей побили, он не поверил и по заданию Березина прикатил в санвзвод. От санвзвода до передовой было по крайней мере не менее пяти, шести километров.

Капитан повернулся и пошел навстречу Шершину. Они на полпути остановились и о чем-то переговорили. Я тем временем поднял своих солдат, подал команду строиться и ждал подхода начальства.

Внешний вид у моих солдат был неказистый. На одежде после болотной воды и жижи остались тёмные подтёки. Рожи у солдат были не бритые, заросшие щетиной, руки грязные, под ногтями торф и земля, коленки измазаны глиной и землей. К Этому моменту одежда несколько подсохла и сморщилась, но на плечах у солдат лежало тяжелое и грозное оружие — пулемёты, на шеях скатки, на поясных ремнях в чехлах лопаты.

В общем, солдаты мои стояли грязные, уставшие и голодные, но могучим своим видом предстали перед тыловым начальством.

Шершин приблизился. Я подтянул ремень. Двумя большими пальцами привычным движением руки расправил складки под ремнём на гимнастёрке и шагнув навстречу, доложил:

— Пулемётная рота 17 гвардейской дивизии в составе двух взводов, с четырьмя пулемётами построена!

— Докладывает лей…

— Вижу-вижу! — прервал он мой доклад.

— Вижу какие молодцы! Шершин подошел ко мне, развел руки в стороны и обняв поцеловал меня.

— Целую за всех вашего лейтенанта! — обратился он к солдатам.

— Слышал про вас!

— Молодец лейтенант! Вы спасли номер и честь нашей дивизии!

— Солдаты пусть останутся здесь, а ты пойдёшь со мной к командующему!

— Ты ему сам обо всём доложи.

Комиссар повернулся, показал часовым на меня и стал спускаться по тропинке в овраг. Я последовал за ним, охрана меня пропустила.

— Доложи генералу подробно где стояла ваша рота, как держала танки на дороге — это важно сейчас! Я остановился у двери большого блиндажа, врытого в крутой берег оврага. У входной двери стояли ещё двое с автоматами.

— Я сейчас — сказал Шершин и скрылся за дверью.

Я остался стоять и осмотрелся кругом. Телефонные провода пучком уходили в бревенчатую стену. Из-под земли над стеной торчало четыре наката толстых брёвен.

— Мощное сооружение! — подумал я. Стокилограммовая не возьмёт!

Перед блиндажом была ровная небольшая площадка, по другую сторону которой начинался лес. В стороне, под большими елями дымила кухня. Это не походная кухня как у нас в полках с котлом на колёсах. Это рубленный бревенчатый сарай из еловых натесанных брёвен. Сверху крыша в два наката и сверху слой дёрна.

Их кухни шел запах съестного. Потянешь носом, душу выворачивает. Я глотнул слюну и, сплюнув, отвернулся. Перед моими глазами стояли часовые. Мордастые, беззвучные физиономии.

Я хотел спросить у них закурить. Махорка в роте вчера кончилась, Но посмотрев на их важные физиомордии, решил не обращаться к ним.

Дверь блиндажа скрипнула и на пороге появилась молодая деваха в военной форме. На груди у неё болталась начищенная до блеска медаль "За боевые заслуги". Она вышла посмотреть на мальчишку лейтенанта, который у высоты 201,5 держал немецкие танки. Она с порога глянула на меня, потом окинула взглядом небо, и как бы прикидывая, не пойдёт ли дождь, перешагнула через порог. На лице её было спокойствие и уверенность. Она пружинистым шагом прошла мимо меня и направилась к кухне.

Дверь в блиндаж снова скрипнула, и на пороге появился полковник артиллерист. Он покрутил головой, взглянул на деваху и уставился на меня.

Затем в дверях показался наш полковой комиссар и пригласил меня войти в блиндаж. Я шел за ним. Сначала мы прошли по нешироким проходом где сидели связисты. Потом через две, три двери попали в большую просторную комнату блиндажа. В середине строганный стол из досок, заваленный картами и бумагами. Вокруг стола стояли и сидели офицеры со шпалами. Большая карта района боевых действий армии лекала в самом низу. Она была изрисована цветными карандашами. Прямые и изогнутые линии, кружки и дуги изображали положение наших войск.

В конце стола в окружении полковников стоял генерал. Меня подтолкнули к нему, и я доложил о своём прибытии с пулемётной ротой.

Генерал посмотрел на меня, нахмурил брови и велел приблизиться ближе.

— Можешь показать по карте где проходи линия разграничения наших и немецких войск?

— Мне можно подойти к карте? — спросил я.

— Подойди!

Я сделал несколько шагов вперед и нагнулся над столом, мне нужно было сориентироваться по этой карте и отыскать дорогу Белый — Пушкари. Окинув взглядом карту и увидев изображение Белого, я показал на дорогу, болото и высоту 201,5.

— Здесь рота держала немецкие танки. Здесь вдоль дороги проходит передовая линия немцев.

Я рассказал, как нам удалось пулемётным огнём отбить от танков пехоту, загнать её в самый конец колоны и задержать колону танков на узком участке дороги до второй бомбёжки. Я рассказал так же, как были разбиты с воздуха два наших KB и что мы двое суток не ели.

— Нам нужно где-то продукты получить.

— Накормим! Накормим! — сказал генерал рассматривая на карте дорогу.

— Ты покажи мне своих солдат, лейтенант. Хочу посмотреть на их лица!

— Охрана не пускает, товарищ генерал! Они там стоят у дороги. Генерал повернулся к полковнику и сказал:

— Нужно пропустить! Полковник подошел к телефону, отдал распоряжение и доложил что охрана в курсе дела. Я понял, что он звонил в соседнюю комнату где сидели связисты и дежурный (охраны) КП.

— Построй своих солдат у блиндажа и доложи мне! — сказал генерал. Я вышел из блиндажа и пошел на дорогу. На тропинке меня нагнал тот самый капитан.

— Ну как дела? Как решили на счет нашей дивизии? Что сказал генерал-лейтенант?

— Велел вести солдат. Хочет сам взглянуть на пулемётчиков.

Я подал команду — Подъем! Пулемётчики тяжело поднялись, взвалили на плечи своё оружие и цепочкой стали спускаться в овраг.

Я построил роту перед блиндажом и доложил генералу. Командующий остался доволен посмотрев на солдат. Рота стояла в полном снаряжении. Разобранные пулемёты солдаты держали на плечах. У каждого винтовка, скатка, противогаз, саперная лопата, в руках коробки с лентами, запасные банки патрон. Солдаты широкоплечие с обветренными и небритыми лицами. Внешний вид грязноват, но такое наше ремесло, народ не какой-то тыловой комендантской охраны. Посмотришь на них, эти и под танки лягут!