Ванька-ротный

Интересно взглянуть. Сколько осталось в полку боевых солдат окопников? Если не считать обозных, артиллеристов и прочих, и прочих всяких вояк |из второго эшелона. Жалкие сотни две, больше не наберется.

Где-то| среди ночи подается команда — "Подъем!" |к общему построению.| Разведчики встают, выходят на дорогу и ждут когда построят пехоту. |Разведчиков не надо толкать и будить, тащить за рукав и материться. Никому в голову не придет поднимать их за воротник и проверять по списку. Им подали команду, они встали и пошли.

Вот и сейчас| они стоят на дороге и ждут, пока из леса выведут стрелковые роты. В полковой разведке осталось |два| c десяток солдат, а по боевой мощи они ничуть не меньше любого батальона.

Мы стоим, переминаемся с ноги на ногу и ждем, пока построят |стрелковые| роты. |не выгонят из леса. Некоторые из солдат дымят из рукава. В открытую курить нельзя, начальство увидит, сразу облает. Горящий окурок виден издалека. Мы получили приказ на один переход. Полковое начальство, безусловно, знает конечный маршрут. Но нам не говорит. Не положено знать. Военная тайна!|

Пока собирают пехоту и строят на дороге, я |смотрю вперед,| осматриваюсь кругом. Впереди под ногами липкая глина. А дальше ничего не видно. Впереди ночная темнота.

Откуда-то со стороны потянуло запахом болотной сырости. Кто-то из солдат стрелков в строю решил закурить. В темноте чиркнула спичка, на солдата тут же закричали. Огонь мелькнул и погас. Голоса и ругань утихли. |Солдаты стоят и бренчат пустыми банками и котелками, которые у них переваливаются в заплечных мешках.|

Но вот |построение закончено,| войско построено. Солдат пересчитали. |Вроде все стоят в строю на дороге.| Подается команда, и мы трогаемся с места. Две неполных роты |батальона| стрелков топают вслед за нами.

Лесная дорога выходит на опушку |леса|. Впереди проглядывает бесконечное открытое темное поле. Над головой у нас ночное хмурое небо, а справа и слева мглистые очертания редких кустов. Они уходят назад вместе с дорогой.

Мы идем молча. Я вглядываюсь в темноту. Откуда-то потянуло дымком и запахом прелой соломы. Впереди, через некоторое время показалась деревня. Подходим ближе. Дорога поворачивает влево. Неясные очертания приземистых изб уплывают в сторону.

Под ногами захлюпала вода. Дорога идет по самому краю болота. Шагаешь вперед, а ноги едут назад, сползают по размокшей глине.

Но вот под ногами опять сухая и твердая земля. Над головой мелькают голые ветви деревьев. Мерцающий свет неба постепенно исчезает в узком пространстве леса. Кругом опять темнота. Рядом шагают солдаты. Слышна их нестройная поступь шагов. Покачиваются силуэты. |А дальше, ничего не видно.|

Взвод разведки идет почти неслышно. У разведчиков своя привычка. Где бы он ни шел, он должен передвигаться бесшумно, как тень. Это приобретается не сразу, вырабатывается постепенно.

|Когда солдат стрелкового батальона строили на дороге, их поставили в колонну по четыре. Но как только они шагнули вперед, колона распалась и солдаты растянулись по дороге.|

Никто на марше и в походе никогда не держит строй. Беспорядка нет — солдаты идут, как попало. Где по одному, где по два, а где табуном. Никто ни кого не погоняет |и не торопит.| Идут и идут! Все вроде на месте, хоть и идут не в ногу, вразброд.

Я иду рядом с Рязанцевым. Сзади шагают разведчики. Сержант Санько, высокого роста белорус, идет рядом, вместе с ребятами.

Он только что вернулся из госпиталя после ранения. Разведчиков, обычно, после выздоровления направляют в свою часть. Он командир группы захвата. |Но| Сейчас у него в подчинении разведчиков нет. Он идет рядом со своими дружками.

Во взводе разведки своя расстановка |и субординация.| Кто? Сколько служил? Чем занимался? Лично брал языка. Все это учитывается. Старший сержант Серафим Сенько разведчик опытный.

А вон тот молодой и эти двое, хоть в разведке и новички, но по своим делам состоят на особом счету. В полковой разведке у каждого свое место. Будь ты на марше, в строю, или лежа на боку в землянке, впереди и на лучших местах самые опытные и отчаянные в делах [разведчики].

|В разведке у каждого свое место и дело. Одни в захват группах и больше других рискуют своей жизнью. Другие готовят объекты, ведут наблюдение, собирают о немцах данные, подолгу лежат в нейтральной полосе. Кто-то из ребят ходит в группы прикрытия, когда группа захвата выходит вперед изучать свой объект или брать языка. У группы захвата в нейтральной полосе своя личная охрана. Ее охраняют и прикрывают всегда и везде. Она стоит такого внимания.|

Вон та троица, что идет рядом, |со мной.| Она готовилась на насыпи брать языка. Она идет впереди. А те шестеро, что идут следом, |за ней,| это ребята из группы прикрытия. Когда разведчики встают в строй, их по росту — кого вперед, кого назад, не устанавливают. Они занимают сами свои места. Это не важно, кто в разведке служит давно. Важно кто, где воюет.

|Здесь показатель один. Кто бросается в немецкую траншею и идей на смерть брать языка, а кто, так сказать, прикрывает его действия из-под проволоки. Только нормы кормежки в счет не идут. А все остальное соблюдается по степени риска, по не писаным законам справедливости. Иначе нельзя!|

На марше я иду |пешком| со своими ребятами. Я мог бы конечно поехать верхом рядом с начальником штаба. Но я был плохой службист. На глазах у начальства не любил торчать.

Дорога не везде одинакова. Она где ровная, где избитая. Где-то там впереди идет полковой обоз. Пока мы идем по следу телег, но потом разойдемся. Обозы повернут и пойдут в объезд |по улучшенной дороге|, а мы |и пехота| свернем и спрямим свой путь по другой дороге.

Темные кусты и канавы медленно уползают назад. Позади, в который раз остаются покосившиеся, и кисло пахнущие деревенские избы. Темные силуэты их теснятся друг к другу. Ночная темнота скрадывает расстояние и сжимает пространство. Иногда, кажется, что мы никуда не двигаемся и топчемся на месте. Мы как бы стоим и месим глину ногами, а деревенские избы из темноты наплывают на нас и проплывают мимо.

Но вот по лицу хлестнула первая ветка, за ней другая. Над головой нависли лохматые лапы елей. Открытое пространство кончилось. Неизвестная деревня исчезла, |за поворотом дороги.| Она исчезла во мраке и сгинула для нас навсегда.