Ванька

Направо? Налево? Куда идти?

Решил — налево. Ничем не хуже такой вариант.

Кстати, тут около железной дороги чище, чем у нас. Никакого тебе мусора. Ни бутылок пустых, ни бумаг…

Так, стоп. Вон какая-то бумажка валяется.

Я наклонился. Находку в руку взял.

Мля! Кто тут на горькую судьбу жаловался?

Я держал сейчас самый настоящий паспорт. Так, по крайней мере, на этой бумажине было написано. Сама она такая не маленькая, чуть не лист из школьной тетради в клеточку. Цвета светло-фиолетового. Впрочем, глаза у меня так в норму и не пришли, с оттенком мог я и ошибиться.

Настоящий? Левый какой-то? Дома у меня паспорт в виде книжки остался, а тут — просто листочек…

Но, типографски отпечатан. Солидный такой…

Так, читаем. Выдан Стуловским волостным правлением. Еле и разобрал. Текст как курица лапой накарябала. Предъявитель сего крестьянин Вятской губернии Слободского уезда Стуловской волости деревни Болотовская Иван Иванов Воробьев* уволен в разные города и селения Российской Империи от нижеписанного числа по тринадцатое января 1904 года. В смысле, уволен? Ничего не понял… Ладно, хрен с ним. По словам покойной Мадам — сейчас девятьсот третий год, так что бумага ещё не просрочена. Вон, и в правом верхнем углу типографская печать имеется, что дан этот документ на срок не более одного года. Печать с двух главым орлом. Всё честь по чести…

Смотрим дальше. Что там ещё написано. Дан с приложением печати тысяча девятьсот третьего года января тринадцатого дня. Волостной старшина, а дальше неразборчивая подпись. Ещё и две печати. Вторая, наверное, для надежности.

Дальше же, мне вообще покатило. Перевернулась и на моей улице машина с пряниками. Вероисповедание — старообрядец. Ну, это ладно. Время рождения или возраст — 21 год. Двадцать один год! Бумага-то как на меня писана! Мне тоже двадцать один год! На паспорте этом никакой фотографии нет. Могу я его за свой выдать!

Даже имя то же самое. Подумаешь — фамилия другая. Был — Жуков, стал — Воробьев. Не Задов ведь…

Так, дальше. Род занятий — хлебопашество. Ну и что? Это может я в деревне Болотовской Стуловской волости Слободского уезда Вятской губернии хлебопашеством занимаюсь, а в городах и селениях Российской Империи просто проездом. Приехал подарки невесте купить перед свадьбой. Вон, в паспорте этом так и отмечено прочерком мое семейное положение: состоит или состоял в браке — прочерк.

Подпись владельца — неграмотный. Это тоже мне в жилу. Не умею я по-местному писать, со всякими там ятями. Как есть неграмотный. Самый настоящий.

Далее в паспорте были вписаны приметы бывшего его владельца. Рост и цвет волос для меня тоже с натяжкой подходили. В графе особые приметы опять же стоял прочерк.

Как у железнодорожной насыпи это документ оказался? Обронил его хозяин? Ветром в окно вагона паспорт удуло? Да мне-то какая разница! Сейчас у меня официальная бумага для легализации в этом мире имеется. Не подделка какая-то, а самый настоящий паспорт. Правда, его действие скоро закончится, но на основании старого и новый документ выписать можно.

Теперь мне бы только до любого полустанка доковылять, а там начнём решать проблемы по мере их возникновения.

Поесть бы ещё чего…

— Ванька Воробьев — главный герой цикла романов Куковякина Сергея Анатольевича «Девки гулящие». Ну, тот самый что в Вятке вместе со своими сестрицами публичными домами и притонами разврата заправлял. Герой не однозначный, всякого в нем намешано. Иван Жуков и Иван Воробьев — разные люди. Роман «Ванька» к «Девкам гулящим» отношения не имеет.

Глава 35

Глава 35 Драка

Я аккуратно сложил пополам, а потом ещё раз бумагу-паспорт и спрятал в нагрудный карман рубашки. На пуговичку его застегнул. Так, оно надежнее будет. Нельзя мне паспорт потерять как неизвестному Ваньке Воробьеву. Вот ведь раззява…

Даже теперь я задышал как-то легче. Мир вокруг просветлел.

Красота-то вокруг какая! Лес рядом с железной дорогой просто глаз радовал. Всё смешалось в его одежках — зеленое, жёлтое, красное. Ветерок ещё веточки деревьев чуть покачивал… Красиво…

Живот забурчал и с небес на землю меня вернул. Шагать надо. К людям выбираться.

Ну, значит и пошагаем…

Тепло сегодня. Как и не осень. Лето самое настоящее. Сейчас бы дома на природу поехали, костерок развели, мяска пожарили…

Мысли у меня всё вокруг еды вертелись. Понятное дело, сколько уже во рту маковой росинки не было.

Железная дорога как по линейке была проложена. Всё прямо и прямо. Никаких тебе поворотов и изгибов.

Так. Вдали что-то показалось. Как бы какой-то населенный пункт.

Лес отходил от железки в стороны, а впереди замаячила открытая местность. Так, с отдельными деревцами…

Стоп. Я идти даже перестал. Кричит кто-то. Голос, вроде, женский.

Откуда? Вроде, справа за теми тремя деревьями.

Ветерок мне в лицо как раз оттуда.

Слышно, правда, плохо было, но вроде там кто-то как бы на помощь зовёт.

Нет, вот опять.

Я рванул прямо через лужок что ли какой-то прямо к этим деревьям. Больно уж женщина кричала жалобно. Маузер со мной, ежели чего. На медведя его хватило.

Вот. Опять женский крик. Ещё и мужик вроде что-то сказал…

За деревьями лужок продолжился.

Ага…

Не одному мене сегодня выехать на природу мысль пришла.

На лужке нехорошее творилось. Два мужика бомжеватого вида безобразничали. Ладно, они, наверное, больше некому, раскладной столик с едой перевернули. Это — пол беды. Даже так — мелкая неприятность. Ещё на земле молодой мужчина лежал. Уж точно не из их компании. Вырубили его наглухо — лежит, не шевельнётся. Ну, а бомжи эти девушку молоденькую сильничают. На землю её повалили. Один руки держит, а второй уже подол ей задрал и со своими штанами возится.

Неудобно ему одной рукой это делать. Вторая у него занята.

Я решил в воздух выстрелить. Не в бомжей же сейчас целить. Стрелок я ещё тот. Так не в их, а в девушку в два счёта попаду.

Мля! Предохранитель — ни туда, ни сюда. Заело что-то… Может мусор туда какой мелкий попал? В кармане только ужей не было! Ещё и банка с ревельской килькой там у меня какое-то время обитала…

В случае с медведем он у меня легко сдвинулся, а тут — как приморозило его. Я второй рукой попробовал. Хренушки…