Вардес. Лик Бога

— Лейла, что ты делаешь? Прекрати, — снова уговаривал я, поднимая с травы обнаженную девушку. — И вообще, тебе нужно одеться.

— Зачем, повелитель? — спросила она робко. — Я тебе не нравлюсь?

— Не в этом дело… — замялся я.

Она уронила голову.

— Да прекрати же ты. Или ты не рада, что я спасся?

— Рада! — воскликнула она. — Еще как рада!

Вскочив, она попыталась заглянуть мне в глаза.

— Когда тебя окутала тьма, я уже хотела броситься на кол, подумала, что ты умер, и что я больше никогда тебя не увижу. А потом ты встал, но это уже был не ты. Я это чувствовала, ты захотел меня… но это был не ты, и я стала сопротивляться, — слезы быстро потекли по щекам, собираясь в капли у нее на подбородке. Я, повинуясь скорее инстинкту, обнял ее, прижимая к груди. Смахнув слезы ладонью, она попыталась улыбнуться. — Ты очень силен, даже в образе волка мне стоило больших трудов повалить тебя на землю. Ты стал меня проклинать, говорить, что убьешь меня, как только освободишься. Так прошел целый час.

Она замолчала, замерла чуть дыша, умильно смотрела на меня большими блестящими глазами. Я ее не торопил, и через некоторое время она проглотила ком в горле, продолжила с нотками радости и счастья в голосе:

— Но, слава Арайдону, ты отбросил тварей. И теперь мы… ты… — запуталась она. Я не удержался, поцеловал ее в лоб.

— Все будет хорошо, — сказал я.

Она приоткрыла рот, долго смотрела на меня. Потом счастливо улыбнулась:

— Спасибо, повелитель.

— За что? — удивился я.

— За то, что ты жив, — сказала она, обрадованная настолько, что осмелилась положить голову мне на грудь.

Скоро мы вышли к реке. Лучи жаркого солнца насквозь пробивали чистую воду.

Увидев лишенный камышей песчаный берег, я остановился.

— Давай пообедаем здесь, — сказал я.

— Как прикажешь, повелитель.

Лейла споро собрала разбросанные по берегу ветви старых деревьев. Разведя костер и набрав воду в котелок, она принялась варить мясо. Хорошо, хоть этому учить не нужно. Наверно, она в образе волка питалась все время свежим, только что бегающим мясом. Но где-то научилась управляться и с человеческой пищей.

— Лейла, сядь спиной к реке, — попросил я.

Она молча выполнила мою просьбу, лишь в глазах промелькнуло удивление.

— И не подсматривай.

Она кивнула еще непонимающе. А я, раздевшись, вошел в холодную воду. Холодная поначалу река приятно ласкала мое измученное долгим переходом тело. Поныряв и поплавав вдоволь, я направился ближе к берегу, стал тереть тело водой и песком.

Очистив его от грязи, принялся за волосы. Жаль, оставил ранец с шампунями в пещерах орков, ну, да ладно.

Бросив на берег мимолетный взгляд, я обомлел. Бесстыжая девка, замерев как статуя, смотрела на меня во все глаза. Этого я не ожидал, до сего момента был уверен, что Лейла в точности выполнит любую мою просьбу…

— Отвернись, Лейла! — крикнул я. И она отвернулась так быстро, что и я не успел рассмотреть, чего на ее лице было больше: смущения или страха?

Выйдя из воды, я направился к одежде. Лейла делала вид, что не замечает меня, помешивает мясо большой деревянной ложкой и, пригнувшись, раздувает огонь под котелком. Видя ее усилия, даже можно было подумать, что огонь вот-вот погаснет.

Хотя выгнувшиеся при этом упругие ягодицы наводили на мысль, что в женских уловках Лейла разбирается лучше, чем хочет показать.

Внизу живота потеплело, и я поспешил в который уже раз погасить разгорающееся пламя в зародыше. Присев напротив, я взял протянутый обжигающий горшок с мясом.

Рвал мясо зубами, не сводя с нее обвинительного взгляда. Она старалась не поднимать на меня глаза.

— Лейла, ты ничего не хочешь мне сказать?

Она помолчала, но собравшись с духом ответила:

— Да, мой повелитель…. Ты очень красив.

— Твою мать.

— Что, повелитель? — удивилась она.

— Ничего, когда ты в последний раз мылась? — вдруг спросил я, замечая испачканную песком кожу девушки.

— Не знаю, — вновь удивилась она вопросу, — в волчьем обличье я мыться не люблю. А человеческий лик я принимала редко.

— Ты говоришь так, что мне становится страшно.

Я протянул ей руку:

— Идем со мной.

Она недоверчиво приняла ее, смотрела на меня подозрительно и вместе с тем радостно. Мне на секунду стало стыдно от того, что я собирался с ней сделать.

Я завел ее в реку. Оказавшись в воде по колено, она сделала нерешительную попытку выйти на берег. Я с легкостью удержал ее.

— Какая же ты волчица, воды боишься как кошка, — сказал я ласково и, не дожидаясь более яростного сопротивления, с силой толкнул ее в спину.

Окунувшись в холодную воду с головой, вынырнула и с криком попыталась пробиться к берегу. Не тут-то было. Я перехватил ее на полпути, легонько на нее запрыгнул, чуть утопив в воде.

— Девочка, перестань сопротивляться. Я хочу тебя помыть.

Она держала меня испуганно, в глазах — страх и полное непонимание происходящего, рефлекторно попыталась выйти из такой опасной и мокрой воды. Но я надежно перекрыл путь к берегу. Схватив ее за руку, стал тереть ей спину песком.

Она не стала вырываться, вместо этого, попыталась бегать вокруг меня, избегая трения песка по коже. Бросив ее ближе к берегу, я сел на нее сверху. Наконец, отмыв ее спинку, плечи и шею до блеска, я скомандовал:

— Перевернись.

Слегка приподнялся, давая возможность безропотно лежавшей на мели девушке выполнить распоряжение.

Груди я правда мыть не стал. Ограничился плоским животиком и перешел на руки.

Немного ополоснув в чистой, незамутненной поднявшимся песком воде ее волосы, я сказал, шепча ей в ухо:

— Все, можешь идти греться.

Она обрадованно подскочила к костру, плюхнулась мокрой попой на песок и, положив голову себе на колени, задрожала от холода. Я нежно обтер капельки воды с ее кожи.

Глядя на растерянную дрожащую девушку, я не мог сдержать улыбки. Она поселилась на моем лице, не спросив разрешения. А Лейла, почуяв в ней насмешку, посмотрела так жалобно, что у меня защемило сердце.

— Ты что-то хочешь спросить? Спрашивай, — разрешил я, стараясь подпустить в голос больше нежности.

— Что это было, повелитель? — спросила она мягким грудным голосом.

— О чем ты?

— Это было наказание за то, что я за тобой подглядывала? — спросила она, глядя на меня виноватыми глазами.

Я рассмеялся.

— Глупости, Лейла. Конечно нет, — ответил я сквозь смех. — Прости, если тебе не понравилось. Видишь ли, я уверен, что человек должен мыться хотя бы раз в неделю. А если человек не моется даже раз в месяц, он вызывает у меня отвращение. Уже потому, что от него неприятно пахнет, и его могут одолеть различные болезни…