Варфоломеевские ночи

Командир латышских стрелков Иоаким Вацетис тут же явился к Ленину с просьбой получить разрешение грабить Невский проспект.

Ленин облобызал Вацетиса, обещал ему более высокую должность.

– Невский проспект ваш. Говорят, вы его уже обрабатывали, но если считаете, что экспроприация возможна по второму кругу, то…По обеим его сторонам живет одна буржуазия. Будьте беспощадны ко всем - старикам, детям, а девицы пусть угостят ваших бойцов клубничкой. Говорят, буржуазная клубничка архи вкусная. Сам еще не пробовал, а тебе, Вацетис, советую. Но у меня есть архиважная просьба. Отбери для меня пятьсот солдат, самых лучших, самых преданных делу революции для моей личной охраны. Я буду их кормить, платить каждому по двадцать золотых рублей в день. У охраны Ленина, то есть моей охраны, должен быть командир, он будет отвечать головой перед мировой революцией за мою жизнь.

Латышские головорезы численностью несколько тысяч человек стали обрабатывать Невский, но оказалось, что на Невском уже проживают гопники и прочий пролетариат. Апфельбаум взвыл и бросился к Ленину, просить у него защиты. Лени расхохотался и сказал:

Передай им, что вскоре переедем в Москву, и советское правительство подарит им город для санитарной обработки, пусть потерпят.

* * *

Латышские стрелки действовали с особой жестокостью, - мстили русским за оккупацию своей маленькой родины, но об этом никто не говорил, это делалось по указанию Ленина под лозунгом борьбы с мировой буржуазией. Головорезам осталось обработать лишь ту часть города, который был частично разграблен. Этажи, квартиры зияли пустотой, входные двери оставались настежь открытыми, на полу лежали оскверненные тела, зверски убитых невинных представителей русской интеллигенции, которая совсем недавно спонсировала большевистский захват власти, искала повод для свержения царя и восстановления всеобщей справедливости.

Это была большевистская благодарность кровожадного вампира и обозленной голодной голи.

Петроград замер в ужасе. Отныне люди покорно с поднятыми руками шли в подвалы в качестве заложников, где их расстреливали, как вредных крыс.

Командир дивизии Вацетис обошел квартиры, остался доволен и тут же отправился на доклад к вождю мирового пролетариата. К этому времени он уже подобрал пятьсот головорезов для охраны главного палача Ильича.

Ленин выслушал подробный рассказ о первом успешном опыте ликвидации насиженных буржуазных гнезд, раскатисто хохотал, жал руку Вацетису, называя его другом и братом, а в конце объявил высочайшее повеление:

– Това…ищ Вацетис, вы назначаетесь главнокомандующим войсками советской России. Я, правда, хотел отказаться от армии, но теперь вижу, что без армии не обойтись. Вы, товарищ Вацетис, назначьте ответственного за мою личную безопасность, помня о том, что враги советской власти станут охотиться за мной как за вождем мировой революции.

– Он уже назначен, - ответил Вацетис, - это Эдуард Петрович Ская. У него бородка почти как у вас, Владимир Ильич, только лысины нет. Я могу посоветовать ему: сбрить волосы на затылке.

Ленин поднёс руку к подбородку, сощурил левый глаз и сверлил собеседника до тех пор, пока тот не опустил глаза.

– А вы, товарищ Вацетис, хорошо говорите по-русски и это архи важно. Главнокомандующий должен владеть русским языком. Вам придется выступать на митингах с агитационными речами. А вот Коба не знает русского и это мешает мне назначить его…

– Выступать перед латышскими стрелками?

– Да хотя бы перед ними.

– Да что вы? Латышским стрелкам речи не нужны. Им нужно оружие, обмундирование, хорошее питание, червонцы и свобода Родины Латвии и иногда клубничка.

– Все им будет предоставлено.

24

Мало кто знает, что эта кепка, из-под козырька которой светился недобрый подозрительный взгляд, покорила великую страну при помощи пролетарских гопников, евреев из западных стран, уголовников, выпущенных из тюрем, всяких сомнительных босяков и…латышских стрелков.

Повезло ему как «бабе Параске», выигравшей миллион в лотерею. А вот великой, богомольной России не повезло, она скатывалась в пекло на глазах у всего мира, но мир отворачивал глаза, а может быть, даже и радовался закату постоянного соперника в мировых делах.

Западные государства тоже воевали между собой, их граждане гибли в боях, мерзли в окопах, на их территориях маршировали чужеземные солдаты, в том числе и русские. Но они не подвергались истреблению по воле собственных вождей, их не томили в концлагерях, им не стреляли в затылок и потому они вскоре стали возрождаться, восстанавливать экономику и сельское хозяйство.

И только Россия на многие десятилетия попала за колючую проволоку, только в России установилось духовное рабство, а крепостное право — в сельской местности, от которого невозможно избавиться в одночасье.

Ленин усилено трудился, находясь за границей. Уже в то время выпускалось много газет и журналов о событиях в Европе и, конечно же, в России. Уже к концу 1917 года он заметил, что общее количество латышских стрелков достигло 39 тысяч, и это уже отдельная Латышская стрелковая дивизия. Абсолютное большинство ее бойцов были в прошлом рабочими или батраками, не имели ни гроша, но мечтали о «светлом будущем». А он, Ленин, на этом светлом будущем просто помешался. Упускать этого было никак нельзя. Успех будет полный.

«Что касается латышских стрелков, то именно они развратили армию и теперь ведут ее за собой», — докладывал осенью 1917 года начштаба Северного фронта генерал Лукирский другому генералу — Духонину.

В дни Октябрьского переворота латышские полки не допустили отправки верных правительству войск с Северного фронта в Петроград. Латышские полки первыми и почти поголовно перешли на сторону большевиков.

* * *

Несколько дней спустя после переворота, один из латышских полков, бойцы которого отличались «образцовой жестокостью и дисциплиной, да пролетарской сознательностью», был вызван в Петроград для усиления революционного гарнизона. Несколько позже их использовали для разгона Учредительного собрания в начале января 1918 года, положившего начало большевистской диктатуре в стране.

Еще 250 человек «самых-самых верных, с собачьей преданностью» были выделены в особый сводный отряд под командой бывшего подпоручика Яна Петерсона, которому поручалась охрана «колыбели революции» — Смольного дворца. Именно эти стрелки охраняли литерный поезд, перевозивший Ленина и членов правительства советской России в новую столицу — в Москву. А там отряд Петерсона, который позднее преобразовали в отдельный полк, взял под охрану Кремль, где жили и работали руководители страны.

Латышские стрелки под руководством Яна Петерса как бы соревновались в своей жестокости с любимыми Ленным евреями. Евреи под патронажем Ленина и под опекой известного своей жестокостью Бронштейна, творили невероятное на территории России. Бронштейн планировал полностью уничтожить русских и заселить пустующую землю евреями, а латыши мстили русским за былые унижения.

Я. Петерс — заместитель председателя ЧК провозглашал:

— Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором…«…Произведена противозаразная прививка — то есть Красный террор… Прививка эта сделана всей России…»

Это о массовых расстрелах уже в Москве, после убийства Урицкого. Чрезвычайка, возглавляемая Петерсом, стала подражать головорезу Дзержинскому. Очень часто сам Петерс присутствовал при казнях, давал указание, как отрубать голову или всаживать пулю в затылок. С ним всегда был его сын, мальчик 8–9 лет, и постоянно приставал к нему: «Папа, дай я! У меня не хуже получится, я и в пасть могу запустить снаряд»…