Вариант «Альфа»

– Есть. – Зимин развернулся и отправился обратно на кухню.

Но обнаруженные билеты в ночной клуб не давали ему покоя. Освободившись после обыска, Глеб отправился в клуб «Вавилон».

Для посетителей клуб открывался в семь часов вечера. Примерно через три-четыре часа после открытия здесь собиралась самая разнообразная публика, оправдывающая название клуба. Лейтенант Зимин подъехал к клубу около часа дня. На его настойчивые звонки входная дверь наконец распахнулась, и на пороге возник дюжий охранник в темно-вишневом пиджаке. Взгляд у охранника был настороженный и враждебный одновременно. Видимо, в клубе не жаловали столь ранних посетителей. Глеб поздоровался и показал свое удостоверение. Охранник ничего не сказал, а только кивнул вместо приветствия. Войти внутрь он Глебу тоже не предложил. Глеб вытащил из своего кармана фотографию Горелова, переснятую накануне из его личного дела.

– Посмотрите, пожалуйста, вы знаете этого человека? – спросил Зимин, показывая фотографию охраннику.

– Нет, – решительно ответил охранник. Как показалось Глебу, даже не взглянув на фотографию.

– Посмотрите внимательнее. Это посетитель вашего клуба. Возможно, вы и не знаете, как его зовут, но запомнили его.

– Нет, – опять повторил охранник. При этом внимательно рассматривал Глеба, а не фотографию.

– А могу я поговорить с другими работниками клуба? – задал следующий вопрос Глеб.

– Сейчас никого нет, – последовал ответ.

Охранник не отличался многословностью. Глеб готов был поверить, что охранник при входе не запомнил человека, посетившего клуб месяц назад. Но сразу было ясно, что охранник и не собирается напрягать свою память. Глеб мог поклясться, что на предъявленную фотографию тот даже не взглянул. Однако доказать свои предположения Глеб никак не мог, и еще ему было очень обидно за такое отношение к себе со стороны какого-то вышибалы. Эмоции требовали удовлетворения. К тому же лейтенант Зимин старался все доводить до конца, тем более когда речь шла о деле, состоящем на контроле в Совете безопасности.

Так ничего и не добившись от охранника, Глеб поехал в районное отделение милиции, к которому территориально относился ночной клуб «Вавилон». В районном отделении Глеб встретился с начальником уголовного розыска и рассказал ему суть проблемы. С начальником уголовного розыска Глеб разговаривал вежливо и уважительно. Тот был старше молодого лейтенанта по возрасту, званию и занимаемой должности.

Начальник районного отделения уголовного розыска майор Тарасов имел десятилетний стаж оперативной работы. Но еще ни разу с ним так уважительно не разговаривал сотрудник службы безопасности. У Тарасова имелись и свои дела, тем не менее он согласился помочь лейтенанту ФСБ. Тем более что лейтенант просил помощи в общем-то в пустяковом вопросе.

– Понимаете, товарищ майор, он ведь даже не взглянул как следует на фотографию. Вот что обидно, – закончил свой рассказ Зимин.

– Да уж, надо поучить «вавилонцев» вежливости, – сказал Тарасов, забирая себе фотографию. – Поехали.

В сопровождении Зимина Тарасов вышел из отделения. Оперативная машина, как всегда, была в разъездах. Но «Жигули» Тарасова за пять минут доставили их обоих к ночному клубу. Глеб Зимин снова оказался перед запертой дверью.

Звонить Тарасов не стал. Он вытащил из кармана стальные наручники и постучал ими в железную дверь клуба. Металл загремел гораздо сильнее трели дверного звонка. На этот раз дверь открылась значительно быстрее. Все тот же охранник недовольно уставился на посетителей. Но как только он взглянул на Тарасова, выражение его лица сразу стало меняться, превращаясь из настороженного и злого в приветливое и миролюбивое.

– Добрый день, Николай Егорович, – широко улыбнулся охранник, узнав начальника уголовного розыска района.

Зимину показалось, что охранник стал даже чуть ниже ростом.

– Когда открываетесь? – вместо приветствия спросил Тарасов.

– Для вас, Николай Егорович, в любое время, – еще шире улыбнулся охранник и отошел в сторону, освобождая проход.

– Зайдем? – спросил Тарасов, обернувшись к Глебу, и, не дожидаясь ответа, махнул рукой: – Пошли.

Друг за другом они вошли внутрь клуба. Противно пискнул установленный на входе металлоискатель, и загорелась предупредительная красная лампочка, указывая, что у вошедших при себе есть крупногабаритные металлические предметы.

– Прибор-то неисправен, – заметил Тарасов, все еще поигрывая стальными наручниками.

– К вечеру все отрегулируем, – тут же согласился с откровенной ложью охранник.

Подобной демонстрацией Тарасов хотел показать молодому коллеге из ФСБ, что начальник уголовного розыска района на своей территории человек известный и очень влиятельный.

Тарасов с Зиминым прошли в полуосвещенный зал. Несмотря на то что посетителей еще не было, в зале играла музыка. Спортивного вида девица в одном бикини изгибалась на маленькой сцене около металлического столба. Охранник остался на входе, но дневные гости ночного клуба не остались одни. Как только Тарасов вошел в зал, к нему тут же подбежал другой работник ночного клуба в костюме метрдотеля или официанта.

– Здравствуйте, Николай Егорович. Очень рады вас видеть. Пожалуйста, присаживайтесь, отдохните с дороги. Время обеденное, перекусите. Девочки как раз репетируют сегодняшнюю программу, – заискивающе говорил он.

Тарасов взглянул на Зимина, чтобы посмотреть, какой эффект произвело на него изменившееся отношение работников ночного клуба. Но Глеб не заметил его взгляда, так как в это время разглядывал выгибающуюся на сцене девицу.

Девица на сцене, то ли заметив внимание к себе со стороны новых людей, то ли просто перейдя к следующему элементу своей программы, прижалась спиной к укрепленному на сцене столбу и заскользила по нему вверх-вниз. При этом она взялась руками за бретельки бюстгальтера и спустила их с плеч. Видимо, ее бюстгальтер был сшит из специального растягивающегося материала, что позволило девице, не расстегивая замка на спине, высвободить из бюстгальтера сначала одну руку, потом другую. Девица, сделав очередное гимнастическое движение, опустила чашки бюстгальтера вниз. Теперь они уже не закрывали объемистые груди девицы, а только поддерживали их. Девица не остановилась на этом. Она спустила растягивающийся бюстгальтер еще ниже и довольно свободно сняла его через ноги. Девица прижала снятый бюстгальтер к груди, словно букет любимых цветов. Она осмотрела полупустой зал, встретилась взглядом с Глебом и швырнула бюстгальтер в его сторону. Очевидно, такой жест тоже был запланирован программой. Бюстгальтер упал на пол примерно посередине между его прежней обладательницей и Глебом. Оставшись в одних трусиках, девица снова обвилась вокруг столба и стала тереться об него, полируя и без того зеркальную поверхность.

Тарасов с усмешкой посмотрел на Глеба, потом на объект его внимания, но ничего не сказал.

– В отличие от вашей братии нам отдыхать некогда, – заявил майор метрдотелю, – и зашли мы в ваш вертеп исключительно по делу.

– Все понял, Николай Егорович. – Метрдотель сразу стал серьезным. По его знаку оборвалась музыка. – Так, Жанна, достаточно. Пока сделай перерыв, – сказал он девушке на сцене.

Та прекратила свои упражнения и, промокнув махровым полотенцем вспотевшие лицо и грудь, ушла за сцену.

– Я вас слушаю, Николай Егорович, – преданно посмотрел на Тарасова метрдотель, – если вам здесь неудобно разговаривать, можем пройти в мой кабинет.

– Поговорим здесь, – объявил Тарасов. Он вытащил фотографию Горелова и протянул метрдотелю: – Знаешь его?

Глеб увидел, как метрдотель буквально впился взглядом в фотографию. От напряжения он даже наморщил лоб. Было ясно, что он изо всех сил пытается вспомнить изображенного на фотографии человека.

– Извините, Николай Егорович, но что-то не припоминаю, – растерянно ответил метрдотель.

– Объясни гражданину, – сказал Тарасов, уступая Глебу ведение разговора.

– Это ваш посетитель, – разъяснил Глеб, – он был в вашем клубе двадцать третьего января, очевидно, с девушкой.

– А, ну тогда вам лучше спросить у Валеры, – обрадованно сказал метрдотель, – по нечетным дням он у нас на входе дежурит. Все посетители мимо него проходят.

– Да вот Валерий уже заявил нашему товарищу, что отказывается ему помочь, – вставил Тарасов.

Слова начальника районного уголовного розыска подействовали на метрдотеля, словно сообщение врача о его неизлечимой болезни. У метрдотеля задрожали губы. Взволнованным голосом он пролепетал: