Варнак. "Мертвая вода"

Я с помертвевшим лицом вытащил то, что находилось внутри. В ладони лежал искусно и с любовью вырезанный каменный кукиш. Каждый ноготь, пальцы, даже рисунок отпечатка на высунутом большом пальце был исполнен мастерски и фига выглядела натурально, как живая.

Поздравляем: вы стали девятьсот тридцать третьим счастливым обладателем эпической статуэтки правой руки солнцеликого Ху, бога удачи.

Сложенная в древнейшем жесте щедрости, она послужит достойным украшением любого дома. Так же ей можно бить по голове.

Продать невозможно.

Айне прыснула, закрыла рот ладошками и выпучила глаза, став похожей на крупную лягушку. Развернулась, подхватила свою шкатулку и умчалась на камбуз, от греха подальше, хрюкая и трясясь от сдерживаемого смеха.

— Сука! Тварь! Жопа!

Чук стремительно взвился на мачту, Айне ржала как мелкая лесная лошадь за закрытой дверью, а я бесился и рубил мечом борт.

— Вот ведь падла, а!

С трудом успокоился, отбросил в сторону меч и вцепился руками в борт.

— Гадство! — рычал я, ища глазами остров, — Вернуться и выпотрошить тебя, козлина страшная, да ты уже других лохов разводишь, да? Девятьсот тридцать четвертого! Сто тысяч в никуда!

Из камбуза доносилось хихиканье, наверху трясся Чук, а я со злобой отправил каменный кукиш в воду, проводив статуэтку грубой и отвратной руганью. Помотал головой, перевел дух и успокоился. Сверху подвывал боцман, до этой поры не имевший счастья видеть капитана в таком состоянии.

— Спускайся, людоедина, — крикнул я. — Капитан в норме. Дай-ка рома, на трезвую голову я этот день не переживу.

Из камбуза ехидно пропищала Айне:

— Сейчас я открою свою коробочку, готовься праздновать, напарник. Бросай ром и тащи лучшее вино, тут что-то магическое.

— Утопить ее, что ли? — буркнул я, следя, как Чук сползает с мачты. — Как думаешь?

— Я не буду, — вздрогнул боцман. — Я ее боюсь.

Я выдохнул, дождался когда боцман выберется из трюма с пыльной бутылкой и отослал его обратно в гнездо высматривать врагов. Айне подозрительно замолчала, а я разглядывал бутылку. Темное стекло с красивой эмблемой, этикетка с угрожающего вида кораблем, явно какое-то элитное пойло. И где только боцман его откопал? Может стоит продать запасы спиртного? Благо их полный трюм…

Размышляя таким образом и отхлебывая ром, что оказался жутко крепким, но не самопальной сивухой, я с интересом прислушивался. Наконец скрипнула дверь и на палубу выбралась Айне. Торжественно и медленно чеканя шаг, она молча прошла по палубе, как на параде, села в кресло и устроила на коленях светящийся шар, в котором мелькали желтые светляки. Магический апельсин казался желейным, мерцал и подрагивал в пальцах Айне, что нежно и трепетно его оглаживали.

— И? — не выдержал я. — Что за урюк?

— Феин огонь! — жутко прошипела Айне. — Тот самый!

— Ага, как я сразу не догадался? Издалека же видно, что это он. А подробнее?

— Это такая штука… Ух какая штука!

Айне захлебнулась слюнями и с обожанием смотрела на сферу, что мягко пульсировала на коленях.

— Не тяни кота за хвост! — поторопил я, нахмурившись. — Полезное что-то? Вредное? Корабль не сгорит?

— Нет тут котов, — в глазищах Айне выступили слезы, а губы тряслись. — Это чудо, напарник. В моих руках мощь. Я стану самой фейной феей из всех! За такие гроши купить феин огонь, я просто не верю!

— Хрена себе «гроши»! — оскорбился я. — Мне вообще фигу подсунули.

Чук сполз с мачты, тихонько приблизился и потянулся к сфере пальцем.

— Руки убрал! — взвыла Айне сиреной. — Загрызу!

— Я только…

— Три шага назад!

Засвистела сабля и Чук спешно отбежал подальше. Мое любопытство разгоралось, но фея пускала слюни над магическим апельсином и лишь умильно вздыхала.

— Объясни уже, что за огонь? Чего ты над ним слезы льешь?

— Любуюсь, — прошептала Айне, растянув губы до ушей. — Наслаждаюсь и предвкушаю.

Чук, разглядев кривую усмешку, что превратила мордашку феи в оскаленную харю сумасшедшего демона, поежился и удрал к трюму.

— Эта штука, напарник, сделает меня невероятно могучей феей. Я и сейчас великая, но это, — она погладила сферу, а огоньки закрутились в хороводе, — предел мечтаний…

— В смысле? Блин, я тебя за борт сейчас выброшу!

— Я впитаю феин огонь и стану сильнейшей, понял? Никакая другая фея со мной не сравнится.

— Кроме тех, кто уже такие штуки использовали, да?

Усмешка поблекла. Айне обхватила сферу и испуганно огляделась.

— Ты прав, ты очень прав, — зашептала она лихорадочно. — Сейчас я впитаю могучую и великую силу. Даже Силу! Силищу!

— Знаешь, Айне, я иногда думаю, что ты мое персональное проклятие, — заявил я. — Ты на корабле всего чуть, а я опять без гроша в кармане и с каменной фигой. Ах, да, я же ее утопил. Но не суть!

— Это зависть, напарник, — огрызнулась она, оглаживая сферу. — Я слишком много страдала от голода, холода и несправедливости, поэтому небеса одарили жалобную феечку, только и всего.

— Ну-ну.

Айне решилась и воздела сферу над головой.

— Я бы не торопился на твоем месте, — засомневался я, но остановить жадную фею не успел. — Айне…

— Упустить такой шанс? — Фея была настроена решительно, аж до дрожи. — Впитываю!

Впитывание, к моему разочарованию, свелось к тому, что желейный огонь Айне попросту сжевала. Видимо, у лесных фей все через жратву и через задницу происходит. Она пыхтела, давилась, раздирала челюсти и пихала в крохотную пасть несчастный шарик. Сфера, наверное, орала бы от ужаса, будь у нее голос. Когда Айне, мыча и стеная, проглотила несчастную магическую фиговину целиком, то обессиленно обвисла в кресле и тяжко дышала, как загнанный пони.

— Ну? — Я с интересом ожидал продолжения. — И все?

— Погоди, — прохрипела Айне, — еще не усвоилось… Сейча-а-а?.. А-а-а-а-а!!!

Не усвоилось — мягко сказано. Феин огонь вызвал натуральное пламя в кишках мелкой обжоры и Айне рванула по шхуне с дикими криками. Ее тошнило на бегу, швыряло из стороны в сторону, а глаза едва не выскакивали из орбит. Чук безуспешно пытался поймать ее сетью, а фея вопящим болидом по невероятным траекториям металась по палубе, врезаясь в борта. Когда процесс усвоения завершился, стонущая Айне доползла до кресла и обтекла в нем медузой.