Ваше благородие. Дилогия

О вылете в Хабаровск мы радировали в Центр и сообщили расчётное время прибытия. В аэропорту Хабаровска нас никто не встречал. Аэропорт был пуст. Ничего себе отвод китайских войск с российской территории. Наши солдаты отыскали в подвале мужичка, который оказался сторожем.

– Ты кто такой? – спросил я.

– Сторож я здешний, Ваше благородие, – плача сказал мужик.

– А плачешь-то чего? – не понял я.

– Дак русские солдаты всех на правёж в город увезли, а меня-то за что? – сказал сторож, – я здесь сторожу и никого не трогаю.

– А ты что, не русский? – спросил я.

– Да как же не русский? – сказал сторож. – Все мои предки русские и в родне нашей неруси никогда не было.

– Так что же это за русские солдаты всех на правёж увели? – допытывался я.

– А это те, которые здесь всегда были, и которые сбежали, когда китайцы пришли, – начал рассказывать сторож. – А вчерашней ночью китайцы снялись и ушли и тут-то вот эти русские солдаты прибежали и стали всех в полицию хватать.

В гараже аэропорта мы нашли довольно сносный автобус для перевозки рабочих и погрузились в него, включая и радиста с радиостанцией. Через полчаса мы уже были в центре города и удивились его безлюдности. Небо и земля по сравнению с тем временем, когда на улицах встречались редкие китайские городовые и разгуливали праздные горожане. Какое-то осадное положение, зато городовых предостаточно.

Я вышел из автобуса и подозвал к себе городового.

– Любезный, а где ваше начальство? – спросил я.

– Так что на правеже все, – доложил городовой старшего разряда и с карточкой фельдфебеля под витым оранжевым погоном.

– Что за правёж такой? – поинтересовался я.

– А это просто, – рассмеялся городовой, – порют всех подряд за этот, как его, коло, нет, за какой-то ционизьм, типа, с китайцами сотрудничали, – доложил страж порядка.

– А ты чего не на правеже? – спросил я.

– Так вот, нужно поймать этого циониста и привести на правёж, а тут видите, Ваше благородие, ни души, попрятались канальи, чуют собаки, чьё сало ели, – засмеялся городовой.

– Ну-ка, веди меня к своему начальству, – приказал я.

– А я не могу оставлять свой пост, – осклабился городовой.

– Ты у меня сейчас на коленках впереди нас поползёшь, – зарычал полковник Генерального штаба и достал из кобуры пистолет.

Ошалевший городовой повернулся и на подкашивающихся от страха ногах заковылял в сторону полицейского участка. Мы поспешили за ним, а за нами тихонько ехал наш штабной автобус.

У полицейского участка был устроен пункт массовой порки населения. Плетьми лупили мужчин и женщин. Привязывали к деревянным козлам и били. Палачи были в майках и все в поту.

– Стоять всем! – крикнул я таким голосом, которого нельзя было ослушаться.

– А ты кто такой? – повернулся ко мне губернский секретарь полиции в серебряных погонах с оранжевыми просветами и оранжевыми кантами и двумя маленькими звёздочками вдоль просвета.

Ответом на его вопрос был удар в ухо от полковника Генерального штаба, а второй полковник содрал с него погоны полицейского чиновника.

– Палачей на козлы! – приказал я. – А ты, сука, будешь бить их, – и я сунул в руку чиновника плеть, которой избивали граждан. – И учти, чем слабее ты будешь бить их, тем сильнее будут бить тебя. Вперёд!

И губернский секретарь без погон начал усердно лупцевать палачей, уставших от избиения граждан.

Наконец к участку пожаловали господин полицмейстер в полковничьем чине и погонах кавалерийского офицера.

– Ты кто такой, чтобы здесь распоряжаться? – начал он, но был сбит с ног вторым полковником Генерального штаба, а первый полковник уже сдирал с него погоны.

– Вы не имеете права, – заныл полицмейстер, – я офицер, я полковник гвардейской кавалерии, вас будут судить.

– Это тебя будут судить, – сказал я, – а ты, – обратился я к городовому, который работал у нас за посыльного, – беги и вызывай сюда генерал-губернатора и старшего воинского начальника.

Генерал-губернатор прибыл через полчаса и сразу начал издеваться над моим зауряд-генеральским чином. Прочитав мои полномочия, он сказал, что плевать хотел на них и получил прикладом по жирной генеральской морде. И опять бил его полковник Генерального штаба. Честно говоря, после этого я преисполнился искреннего уважения к офицерам Генерального штаба, как к действительно верным офицерам, которые не допустят никаких отклонений от исполнения воинского и патриотического долга.

Одного из полковников я сразу назначил на должность временно исполняющего должности генерал-губернатора Дальневосточного края.

Прибывшего командира одной из дивизий Полевого корпуса я отстранил от должности и назначил на его место второго полковника Генерального штаба.

О ситуации и принятых решениях я доложил в центр.

К вечеру я получил подтверждение моих решений, но и к вечеру в городе разгорелась перестрелка. Двоих офицеров-топографов с белыми повязками на руках и с белыми флагами без оружия я отправил выяснить, что случилось. Неужели вернулись китайцы?

Через час офицеры вернулись и сообщили, что вооружившиеся граждане города Хабаровска, прошедшие правёж и не прошедшие, стали нападать на полицейских и на воинские команды. Стрельба идёт нешуточная. Среди гражданских и военных серьёзные потери. Гражданские просят встречи с полномочным представителем императора и правительства. То есть со мной. Делегация ждёт на одной из баррикад.

Полковник Генерального штаба, принявший командование пятой Сибирской дивизией, отдал приказ, что, если кто-то осмелится выстрелить в сторону баррикады, куда направляется полномочный представитель императора и правительства, тот будет расстрелян на месте по законам военного времени.

Глава 64

С белым флагом и без сопровождения я отправился на баррикаду, перегодившую дорогу Муравьева-Амурского (в советское время это была улица Карла Маркса).

Первый вопрос, который мне задали восставшие: за что же так нас? Нас бросили на произвол противника, а сами убежали. Если бы армия сопротивлялась, то и граждане тоже бы присоединились к защите своего города и всего Дальневосточного края. А сейчас получается, что во всём виноваты граждане. Китайцы нам ничего плохого не делали и нападать на них тоже как бы нельзя. Они взяли нас мягкой силой. Просто пришли и стали жить так, как будто они всё время жили рядом с нами, и если возникали какие-то конфликты, то при разбирательстве виноватыми частенько оказывались китайцы, которые от своих получали бамбуковыми палками по пяткам. Власти будут докладывать центральному правительству, что они приняли действенные меры и наступление китайцев больше не повторится. А мы так жить не желаем. Если власть не примет никаких мер, то мы будем отделяться и будем жить сами по себе и своим умом. Нас к этому вынуждают, а как мы будем резать по живому, отделяясь от других наших русских, ведь и мы тоже люди русские и государство у нас одно, да только власть не хочет единства, ей лучше разделить нас и уничтожить всех поодиночке.

Требования путаные, но суть одна. Если власть не прекратит репрессии, то единству нашего государства может прийти конец. Информация о вооружённых столкновения в Хабаровске завтра утром будет на страницах всех газет. Об этом узнает весь мир. Весь мир – это ерунда. Узнает вся Россия. Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская губернии, царства Казанское, Астраханское, Польское, Сибирское, Херсонеса Таврического, Грузинского, Псковская, Смоленская, Волынская, Подольская губернии, княжества Литовское, Финляндское, Эстляндское, Лифляндское, Курляндское и Семигальское, земли Иверская, Карталинская, Кабардинская, Армянская, Черкасская и Туркестанская, и прочая, и прочая.