Ваше благородие

Старший рассказал все, что ему было известно. Вынули кляп изо рта Василя.

— Что делают сейчас бандиты? — спросил Падалец.

— Спят, а я караулю их.

Снизу подошел взвод автоматчиков во главе с командиром резервной роты.

— Я перекрою выходы из хутора со стороны зарослей, — сказал он Падалецу. — Вы занимаете подворья, захватываете всех, кто там находится, при сопротивлении ведите огонь на поражение. Постарайтесь оставить в живых командира. После выполнения задачи — красная ракета.

— Они уйдут вниз, — неожиданно сказал Василь.

— Зачем?

— Там есть хорошие укрытия.

— Никуда бандиты не уйдут. Не успеют, — уверенно сказал Падалец, — На всякий случай выставлю внизу заслон. А с вами, субчики, — обратился он к группе наблюдателей, — я еще разберусь.

— Лучше бы уж сидеть под полом в доме, чем в кузове автомашины рядом с бандитом и на холодном ветру, — бурчал радист. — Но командирское «субчики» означает, что не так уж плохи наши дела.

Сквозь сырую мглу начал пробиваться рассвет. В хуторе послышались выстрелы, крики людей. Затем все стихло, и вскоре красная ракета известила о конце операции.

Спецгруппа разбилась по пять бойцов. Все одновременно подошли к каждому дому. Предстояло постучать легонько в окно и вызвать «хозяев» на улицу. Полагали, спросонья бандит чужой голос не узнает.

К первому дому, где располагался командир разведывательной группы, пошел Молдаванин с двумя бойцами.

Получилось почти по сценарию. «Хозяева» выскакивали на вызов, но в полной боевой готовности. В едва просматриваемой темноте настороженные глаза бандитов сразу распознавали незнакомых людей, хватались за автоматы, но тут же падали, расстрелянные в упор. По-другому вышло у Молдаванина. Он не стал подходить к окну, а вошел в коридор и оттуда слегка постучал в дверь.

— Какого черта будишь? — раздался грубый голос из комнаты.

— Командир, выйди на минутку.

Едва тот появился в дверях, Молдаванин ударил его кулаком в лицо. Не издав ни звука, худосочное тело командира разведывательной группы отлетело обратно в комнату.

Выглянуло из-за леса солнце. Неласковое, покрасневшее, оно не грело, но радовало своим появлением. Сергей вышел на крыльцо. Прибыли с задания автомашины. По улыбающемуся лицу Падалеца он понял: операция закончилась успешно.

— Двое задержаны, в том числе командир группы, остальные восемь бандитов уничтожены, — доложил командир резервной роты. — Потерь нет, но двое получили ранение.

— Причина?

— Надо уметь стрелять как следует.

Бодров подошел посмотреть на задержанных. Здоровенный детина с красным обветренным лицом загнанно жался в угол автомашины. Второй из-под низко опущенного козырька кепки злобно уперся запавшими воспаленными глазами в подошедшего майора, на выступающих скулах заходили желваки. Нервный тик дергал щеку.

— Чего диким зверем уставился? — спросил Сергей.

— Дай мне волю, — осевшим голосом ответил задержанный, — всех бы порвал на куски.

— Волк в предчувствии смерти свирепеет. Не подавай виду, что испугался, рядом подчиненные, авторитет потеряешь.

— Подойди ближе, гад, плюну, — дико сверкнув глазами, оскалил зубы «злюка», как его окрестил Бодров.

— Говорят, самое надежное лекарство от бешенства — пуля.

— Застрелите меня. Сам я не успел этого сделать.

— Не могу, — с сожалением развел руками Сергей. — В разведывательном отделе к вам накопилось много вопросов. Когда из вас вытряхнут все, что знаете, эти пожелания выскажете в военном трибунале.

— Меня тоже расстреляют? — вскинулся Василь, нервно тряся головой.

— Вряд ли. Но все зависит от информации, которой вы располагаете, что скажете в разведотделе.

XIV

Последнее время задушевные песни в исполнении Клавдии Шульженко стали вызывать непрошеные слезы. Зина, затаив дыхание, с затуманенными глазами, смотрела на репродуктор.

Помню, как в памятный вечер Падал платочек твой с плеч, Как провожала и обещала Синий платочек сберечь.

Она представила ту девушку, на плечи которой парень накинул скромный прощальный подарок, завидовала чистоте помыслов, не сомневалась, что дождется она друга милого, если обещала сберечь себя и синий платочек.

«Ну почему у других так?.. Гад этот Иван Степанович, поеду в Батурино, плюну ему в бесстыжие глаза… Сколько горя из-за минутной девичьей слабости!.. Сколько боли матери. А Сереже… А сыну…»

Пришла Клавдия Сергеевна, принесла письмо.

— Опять расстраиваешься?

— На душе тяжело. От кого письмо? Ой! Это же от Наташки Светловой!

Она быстро раскрыла толстый треугольник письма.

— Три листа! Ну, молодец, подруга!

Зина углубилась в чтение. Мать с радостью отметила: лицо дочки изменилось, бледные щеки покрылись румянцем, потом она улыбнулась и громко рассмеялась. Давно уже не видела Клавдия Сергеевна дочь в таком настроении.

— Что тебя так рассмешило?

— Представляешь, мама, Толя с Наташей поженились с разрешения Сергея.

— Шутка, что ли?

— Сергей уже такой начальник, что может разрешать подобное.

— К кому-нибудь другому они могли же обратиться?

— Он их командир.

— Кто они, твои друзья?

— Толя заместитель Сергея, майор, а Наташа фельдшер в их части, старшина. Могла бы и я сейчас быть с ними, — взгрустнулось Зине. — Письмо написано с разрешения Сергея.

— О делах Сергея подруга пишет?

— Нет.

— Больше недели внимательно наблюдаю за тобою, сдается, ты изменилась в лучшую сторону: встаешь сама, подолгу ходишь по комнате, на голову меньше жалоб. Какое сейчас самочувствие?

— Я хочу поехать в Батурино. Чувствую, выдержу. Димку хочу повидать, прижать к себе, побыть с ним, поиграть.

Чтобы не расстраивать дочь, Клавдия Сергеевна не стала продолжать обсуждение темы. Однако на следующее утро Зина вновь возобновила разговор о намерении поехать к сыну.

— Думала, в шутку, а тебе в самом деле захотелось побывать в Батурино. Слаба ты еще для этого. Как врач говорю тебе. Да и кто знает, как тебя примут? Писем оттуда нет.

— Но не прогонят же. Побуду денек и возвращусь. Попутных автомашин много, погода хорошая.