Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве

— Там это… Тугарин царевну просит. — не открывая двери, отозвался волк, от волнения хрипло поскуливая. Видать, что-то важное случилось…

— Идти надо. — решила я, поспешно отставив чашку. Чаевничать, конечно, приятно, а уж сбор у ведовки был просто дивный, но такими темпами я и сама рисковала проникнуться к Бессмертному симпатией. Уж больно ладно о нем эта бесовка пела…бежать пришло время.

Елова не стала останавливать, кивнула, принимая мои слова и просто повела рукой в сторону двери, разрешая идти.

И я пошла. На крыльце, переминаясь с лапы на лапу, ждал меня большой волк, с интересными, темными подпалинами на серой шерсти и порванным ухом. Потертая кольчуга тускло отражала рыжий свет заходящего солнца и совсем ему не шла, но носил ее оборотень, вот странное дело, с гордостью.

— Я проведу. — рыкнул он.

И провел. И довел. И Тугарин мне очень обрадовался. И Горыныч тоже. И Кощей даже здесь был.

И лучше бы я еще пару литров чаю в компании Еловы выпила…

Привел меня волк на замковую стену, аккурат к мощным, несокрушимым воротам, под которыми верхом на боевом коне сидел богатырь. А рядом с ним, привязанная чембуром к седлу, пофыркивая стояла Марька. Исхудавшая, со спутанной гривой и репеями в хвосте, но живая, бодрая и разгневанная. Не привычная смирно за жеребцом следовать.

— Василиска, я все хотел спросить, да как-то забывалось, ты чья дочка будешь? — озабоченно спросил Горыныч, когда я встала рядом с ним, впечатленная открывшейся картиной.

Богатырь был высок, широкоплеч, и складен. Сила, затаившаяся в его теле, вполне соответствовала видной невооруженным взглядом, устрашающей мощи. Такой и реку вспять повернет, и гору в пыль перемелет.

— А есть разница? — напряглась я.

— Нет разницы. — отрубил Тугарин.

— Даже если она дочка Медного царя? — хохотнул его брат. — Илья Муромец, почитай, только по его приказу и мог бы явиться.

А я не знала, стоит ли мне плакать, или смеяться. Это в сказаниях светлых за суженой своей, злодеем уворованной, жених едет, на деле же, не Иван меня вызволять отправился, а богатырь наш славный, Илюша. Не верил в своего сына царь, али сам жених смелости в себе не сыскал за мной приехать…интересно было бы узнать.

— Разве в Тридевятом царстве царевны есть? Царя же боги сыновьями одарили. — нахмурился Кощей.

— Сильный мы интерес проявляли к соседним государствам? — вопросом ответил Тугарин. — Вот же она, Василиса, рядом с тобой стоит, а внизу Илья, царем за дочкой своей посланный.

И никого не тревожил визит богатыря, на Муромца они смотрели без опаски, с любопытством, а я едва заставляла себя дышать. Сердце билось где-то в горле и дробный стук его болезненным эхом отдавался в затылке.

Он же сейчас княжну ему вернуть потребует. Он же сейчас…он же…

Илья нашел меня взглядом, осмотрел высовывающиеся из-за каменного выступа плечи, голову, короткие волосы и вновь повернулся к Кощею. Открыл рот, чтобы раскрыть перед всеми мой секрет.

А я стояла, онемелая и все гадала, съедят меня они, или брезгливо богатырю передадут?

— Девчонку не отдадим. — отозвался Горыныч на невысказанное требование, забив не сорвавшиеся с губ слова богатырю в глотку. — Поворачивай туда, откуда прибыл.

— Значит, биться будем. — скупо порешил Илья, не став пререкаться и спорить. — Правила ты знаешь.

— Правила, — проворчал Змей, — до смерти желаешь биться?

Правила здесь знали все. Даже я. И по правилам этим похититель и вызволитель должны были в битве сойтись, так издревле повелось, так уж не одна царевна спасена была…если приданиям верить. Но, вот беда, после близкого знакомства с нечистью я бы не решилась им верить. Уж если какая царевна таким способом домой и возвернулось, то только от того, что нечисти она разнадобилась (не ошибка).

— К чему это? Мне твоя смерть без надобности. Слово дай, что девица достанется победителю. Жених ее ждет, печалится.

— Жених, — негромко передразнил богатыря Горыныч, — что ж ты, царевна, не сказала, что сосватанная уже?

— Так ведь это…

— Поди от него и спасалась на тропке-то. — высказался Тугарин.

— Кто будет свободу Василиски отвоевывать? — деловито спросил Горыныч. Будто бы просто так, для порядка, а сам уже и меч на поясе поправлял и к стене примерялся, подгадывая, как ее половчее перемахнуть. О том, что под нами саженей семь он вроде бы и не думал.

— Знамо дело, тот, в чьем доме она гостит. — отозвался Тугарин, выжидательно глядя на Кощея.

— Шутить со мной вздумал? — прищурился тот недобро.

— Потом голову с меня снимешь, — нетерпеливо сказал Змей, — а пока защити Василису.

— Все ж знают, что царевны — девки особенные, приученные беспамятства влюбляться в своих спасителей. — пробормотал Горыныч, не желая, чтобы слова его до меня дошли. А они дошли, никогда я на слух не жаловалась потому что. Но виду не показала, что слышала, во-первых, потому что не хотелось гнев Змеев на себя навлекать, во-вторых, потому что не царевна я, а у княжеских дочек сборка-то посложнее будет.

— Это ж Илья, самый сильный богатырь, только тебе, батюшка, его победить можно, — зашел с другой стороны Тугарин.

Бессмертный недолго постоял в мрачном раздумье, наблюдая за тем, как богатырь не торопясь, степенно и с достоинством, отвел коней с дороги, не озаботившись привязать своего хотя бы к ветке дерева, как одним движением вытащил полуторный меч из притороченных к седлу ножен. Махнул им, будто перышком, приноровился и вновь к воротам обернулся, противника своего ожидая.

— Негоже ожиданием топить. — прогудел Илья.

Кощей цыкнул совсем не по царски, небрежно скинул зипун — Тугарин едва подхватить его успел, не дав упасть на холодный камень.

— Меч мне.

Горыныч с готовностью подал свой оружье, лихо, выхватив его из ножен. В бледных лучах самодовольно блеснуло лезвие, длинное, украшенное рунами и залитое золотом.

Я затаила дыхание. За спиной моей, нервно переминался волк, так и не додумавшийся покинуть это небезопасное место.

Кощей не примерялся, не готовился к прыжку, он вроде бы даже не пошевелился, просто в одно мгновение смазанной, темной тенью ухнув вниз.

Я не взвизгнула, но не потому, что не испугалась, просто не успела выпустить из себя этот страх, а потом уже было поздно визжать. Да и глупо.

Кощей приземлился мягко, пружинисто, словно не с замковой стены прыгнул, а с крыльца княжеского дома.

Илья, не впечатленный демонстрацией силы, повел плечами, разминая мышцы и двинулся на своего противника.

— Твоя воля. Будем биться.

— С третьего удара положит. — вдруг выдал Тугарин.

— Ну нет, это ж, все-таки Илья. — не согласился Горыныч. — С седьмого.