Василиса Премудрая. Нежная жуть в Кощеевом царстве

Ведьма затаила дыхание, Змей тоже. Да даже я не дышала, в надежде глядя на жабу. Жаба отвечала мне отупелым, сонным взглядом.

— Ничего. — простонала Весняна, закрыв лицо руками.

— Прости, — пробормотала я, почему-то чувствую свою вину.

— Ты-то тут при чем? — вздохнула она. — Моя вина.

Жениха своего из моих рук она забирала осторожно, тихонечко всхлипывая. Но уходила с сухими глазами.

— Не стоило оно того. — с досадой вздохнул Горыныч, глядя вслед Весняне.

Я шмыгнула носом, полностью признавая его правоту. Ведьму было жалко прямо до слез.

— Ох, Василиса, только сырость не разводи, — закатил глаза бесчувственный змей, — не вышло и не вышло. Другого себе найдет. Эти обращающие проклятия еще ни одна царевна на моей памяти снять не смогла.

— Правда?

— Чистая.

Весняна уже скрылась среди деревьев и к нашему счастью слышать его слов уже не могла.

Зато мы очень хорошо услышали истошный визг, раздавшийся спустя всего несколько минут.

Горыныч бросился на помощь не раздумывая, я за ним по пятам.

Не ожидала совсем, что он вдруг встанет как вкопанный, потому сзади на него и налетела, нос об спину его отбила и хотела было возмутиться, но выглянула из-за Змея и онемела.

Ведьма сидела на земле, вся в какой-то жиже, с клочьями жабьей шкуры на волосах, со слизью размазанной по лицу и запачкавшей одежду, а перед ней, ошалело крутя головой, сидел совсем голый…если не считать слизи, парень. Русоволосый, сероглазый, напуганный пуще самой ведьмы.

— Ешкин же черт. — зло выругался Змей.

— Мамкина кровь, — завороженно глядя на парня прошептала я. Пусть проклятие снялось не так, как я ожидала и с небольшим запозданием, но снялось. Снялось же!

Я не безнадежна. И даже больше того — я лучше многих царевен.

Виной ли тому мое происхождение или искреннее желание помочь — не ведаю того. Но в чем я точно уверена — есть у меня шанс помочь Кощею…

Горыныч моей радости не разделял. Это ж ему пришлось жертвовать расколдованному парню свою рубашку и объяснять все, так как Весняна была не в состоянии даже слово вымолвить, а я просто не знала как это все можно объяснить. И доставлять грязных, но счастливых влюбленных домой тоже Горынычу пришлось.

— Василиска, без глупостей тут. Попытаешься сбежать — выслежу, поймаю и выпорю, усекла? — угрожающе спросил он, и не дожидаясь моего ответа, который, конечно, мог быть только положительным, за шкирку поднял на ноги сначала ошалелого парня, а потом и за невменяемую ведьму взялся. Вздернул Весняну в воздух, на плечо свое закинул и добрым подзатыльником погнал ее жениха вперед.

Скрылись среди зеленой листвы они быстро.

Собирать стрелы, луки и возвращаться в замок мне самой пришлось. И терпеть удивленные взгляды оборотней, охранявших ворота, тоже пришлось. Они не могли понять почему я, в гордом одиночестве и совершенно добровольно возвращаюсь в место своего заточения.

Им-то, огромным, сильным волкам невдомек было, что простая человеческая девка едва ли долго протянет в их лесу. Но я-то это осознавала и с чистой совестью оправдывала свое нежелание сбегать.

И совсем уж точно угрозы Горыныча тут были ни при чем. Просто я умной была.

Да и здравомыслие же еще никто не отменял…наверное.

* * *

Воодушевленная удачей с заколдованным ведьминым женихом, я с новыми силами взялась за выслеживание Кощея. Уже всерьез раздумывая над возможностью подкараулить его не в саду, куда он ходил судя по всему редко, а где-нибудь в замке…

К счастью не пришлось.

В полутемных коридорах, полных паутины и пауков, наедине с Кощеем я едва ли смогла б быть наглой хоть чуть. Среди живой и дерзкой зелени было как-то проще.

Приметила я государя еще издалека, он медленно брел по заросшей садовой дорожке, ничуть казалось, не замечая, как следом, укрытая тенью галереи, за ним бреду я. Доведя Кощея до знакомой уже беседки, я ненадолго замерла, собираясь с духом, чтобы выйти из своего укрытия.

Смелости не хватало.

Чтобы перебороть свою нерешительность пришлось бежать на кухню, выпрашивать у домовых пирожки и нестись обратно, упрямо надеясь, что Кощей будет сидеть на месте и ждать моего допроса с пристрастием.

Кощей никуда не делся, будто и правда ждал.

На этот раз, я принесла целых два пирожка и была собой очень горда. Важно прошла по саду, смело уселась рядом с государем и щедро протянула ему целый пирожок, уверенная, что он возьмет. Раз уж половинку от надкушенного взять не побрезговал, то целый, только что из печки, еще даже горячий, точно примет…

Гостинец Кощей и правда взял, но продуманности моей не оценил, пирожок располовинил и один его кусок мне протянул.

— Так я же два взяла, — заметила несмело, — они одинаковые.

Кощей приподнял бровь, совершенно обычный и ничуть не страшный жест, но кусок пирожка я тут же взяла, вгрызлась в его край, руки себе освобождая, и второй, свой, тоже пополам поделила, протянув одну часть царю.

Кощей принял. С благодарной улыбкой, заставляя меня уверяться в подозрении, что обыденная фраза «разделить еду с гостем» воспринимается нечистью ну совсем уж буквально.

— Говори, что хотела, — благосклонно разрешил он, когда все было поделено.

— Спросить хотела. О проклятии. — это оказалось сложнее, чем мне представлялось. То ли от того, что Кощей смотрел, а может потому что с нечистью в принципе просто не бывало, но я с трудом подбирала слова, хотя речь свою зазубренную наизусть и не единожды отрепетированную, должна была выпалить на одном дыхании. Но не свезло. Слова путались… — Вы наверное не знаете, но я тут на днях жабу от проклятия спасла… Человека! Я хотела сказать, человека спасла. Жениха ведьмы одной. Она его в жабу превратила, а я расколдовала.

— Наслышан. — с серьезным видом кивнул Кощей.

— Д-да? — растерялась я. — А…ну это хорошо.

И замолчала. Все шло совсем не так, как я себе представляла. Совсем-совсем. Слова комом встали в горле, я не знала с чего начинать. Что вообще говорить? Заготовленные фразы в панике разбежались, оставив меня отупело таращиться на зеленый, самодовольный куст, разросшийся у дорожки и почти полностью перегородивший ее своими ветками.

Помощь пришла оттуда, откуда я ее совсем не ждала.

— И ты желаешь узнать суть моего проклятия? — благодушно спросил он. — Хочешь проверить, снимется ли оно поцелуем?

— А оно снимется? — оживилась я.

На самом деле это было бы очень логично. Змеи, возомнившие будто я царевна, беспокоились, что трепетное, взращенное нянюшками создание напрочь откажется целовать их царя, потому и скрывали от меня «страшную» правду, желая, чтобы я сама до всего дошла и по возможности не устроила им истерику, вызнав всю правду.

И вот она я, все понявшая и осознавшая, добровольно готова снять с Кощея проклятие. Снять проклятие, получить свободу и вернуться домой. И…в этом места радужная картина будущего чуточку меркла, но я старательно попыталась дурные мысли подальше.