Василиск

– Тут, – буркнул капитан, еще сердитый на шутку Хруста. – Только к нему… это… лучше не соваться.

– Чего так? – полюбопытствовал Хруст.

– А вот сходи и узнаешь, – Ивлев засопел, потом поднял взгляд на Хруста и уже более миролюбиво сказал, – ну, он, это… Разнос сейчас твоим гаврикам из убойного устроил. Орал, что, это… распустил ты их – курят-пиздят-ни-хера-неделают. Вот, – довольно заключил капитан и опять удовлетворенно засопел.

– Ладно, схожу, – пожал плечами Иван. – А на тебя не орал?

– А чего на меня орать, – удивился Ивлев, – я, это… свое дело знаю.

– А-а, – понимающе кивнул Иван. – Ну, тогда хорошо. Тогда будь на страже, только смотри, – он озабоченно нахмурился, просунул голову в окошко и посмотрел вниз – туда, где располагался на вертящемся кресле внушительный зад капитана.

– Ты чего? – забеспокоился Ивлев и поерзал жирной задницей. – Ты это…

– Да нет, – убрав голову из окошка и выпрямившись, облегченно выдохнул Иван, – все в порядке. Пока.

– Да, чего ты? – уже не на шутку встревоженно засопел капитан. – Чего ищешь?

– Ты свое дело знай, но не забывай до сортира доносить, – серьезно посоветовал ему Иван, – а то если не донесешь разок-другой, Рубцов сильно осерчает.

Идя по коридору, он не слушал несущееся ему вслед ивлевское обиженное "дурак ты, это…", а раздумывал над тем, что говорил ему в кафе Соленый, и почему Рубец – уже задерганный до того, что начал спускать собак на убойников.

(Они оба дергаются… И местный главный бандюк, и начальник управления – личности, конечно, разные, но… битые-перебитые, у ш л ы е, а значит… Значит их дергают сверху …)

Пройдя через крохотную пустую приемную, Хруст один раз стукнул в дверь кабинета начальника, распахнул эту дверь и зашел внутрь.

Рубцов сидел за своим столом в очках и листал какую-то папку, шевеля губами. Когда он сидел, его сходство с полковником из сериала усиливалось – не виден был рост, скрадывалась внушительная комплекция и сразу бросались в глаза лысина и очки.

– Иван? – он оторвался от папки, снял очки и откинулся на спинку кресла. – Заходи. Есть что-нибудь?

Хруст прошел к столу – не рабочему, а длинному, совещательному, выдвинул один из стульев и уселся на него лицом к полковнику, одновременно потянувшись одной рукой в карман за пачкой сигарет, а другой – придвигая к себе тяжелую пепельницу (такое поведение означало, что он пришел не к "таищу полковнику", а к Васе Рубцу).

Несмотря на только что устроенный (по сообщению капитана Ивлева) разнос убойникам, Рубец выглядел вполне благодушным.

– Вася, что это ты вдруг на моих ребят собаку спустил? – достав сигарету, спросил Иван.

– Да-а, – легко отмахнулся Рубцов, – просто пар выпустил. Достало все как-то, понимаешь… Ну, что скажешь?

(Да, Рубцов явно пребывал в благодушном настроении, и Ивану сейчас это было на руку. Впрочем, настроение это закончилось очень быстро и крайне неожиданно для Ивана – он никак не ожидал такого эффекта от…)

– Скажи, Вася, ты чего-нибудь слышал о мертвяках? – вытащив из мятой пачки сигарету и роясь в кармане теперь уже в поисках зажигалки, спросил Хруст.

– Каких мертвяках? – недоуменно нахмурился Рубцов и приоткрыл рот так, что получилась небольшая буква "о". – Ты про…

– Нет, я не про наши висяки, я про тех мертвяков, которые на зонах бывают и которые бессмертные, – перебил его Иван и вытащил, наконец, из кармана зажигалку.

Полковник Рубцов закрыл… Нет, не закрыл, а с негромким, но отчетливо прозвучавшим лязгом захлопнул рот. Лицо его изменилось, причем изменилось так, что Иван забыл про сигарету в одной своей руке и зажигалку – в другой. Рубцов же, лицо которого помимо того, что стало каким-то перекошенным, еще налилось клюквенным цветом, поднес руку к горлу, резким движением ослабил стянутый галстуком ворот рубашки, потом хряпнул кулаком по столу и как-то сдавленно рявкнул.

– Да он охуел!..

– Кто, Ва… – начал было Хруст, но увидел, что Рубцов его не слушает.

– Что же это за полоса такая ебаная, – все тем же сдавленным голосом продолжал Рубцов, глядя куда-то мимо Ивана и кажется вообще забыв о его присутствии. – Замминистра нового сунули, который молчит-молчит, щеки надув, а потом ка-ак брызнет слюной, словно… Бешенный огурец какой-то, придурок, с какой грядки его вытащили, из какой друки вынули пидораса… Так мало того, еще бандюк смотрящий… Да хоть бы он оглох, хоть бы ослеп, но он же охуел! Он, блядь, совсем ума ху…

– Вася, – тихонько позвал Иван. – Я еще тут. И я могу вообще забы…

Полковник перевел взгляд на Хруста и моментально заткнул этим взглядом ему рот – он умел это делать.

– Вот что, Ваня, – все так же сдавленно, но очень веско сказал Рубцов. – Ты можешь отправляться в отпуск, если хочешь… (Какой сейчас отпуск?.. – пронеслось у Ивана в голове. – Он что, спя…) Да-да, можешь, я подпишу. Ты можешь жрать хань, или изучать, как ежи ебутся, или как эти… мать их, пингвины… Ты можешь даже поехать в зоопарк, отловить там пингвина и засадить ему по самый помидор. Ты можешь хоть всех макак в этом зоопарке пере…

Далее полковник Рубцов высказал еще ряд предположений относительно того, что и как может старший оперуполномоченный убойного отдела Хрусталев проделать с различными животными (даже пернатыми), а потом…

– Но! – тоном, странно похожим на интонацию Соленого, и даже тем же жестом, предостерегающе выставив указательный палец, сказал полковник. – Никогда больше не суйся ни ко мне, ни к кому другому, с этим. Ни-ко-гда. Ты понял?

– Понял, – кивнул Хруст.

– Хочешь выпить? – Хруст отрицательно качнул головой. – Тогда закури. А я – выпью.

Полковник встал, подошел к шкафу-стенке, открыл маленькую дверцу с торчащим в ней ключом и достал початую бутылку коньяку и большой фужер на тонкой ножке – очень похожий на те, из которых пили джин в кафе Хруст и Соленый. Налив треть фужера, он залпом проглотил коньяк, убрал бутылку и фужер обратно в шкаф, запер дверцу и подошел к окну.

Иван молча сидел и курил, глядя в спину Рубцова. Несмотря на широкий разворот плеч и прекрасно сидящий форменный китель, спина была какая-то… усталая.

– Как он это увязал с висяками? – спросил Рубцов.

– Да никак, – стараясь, чтобы это прозвучало как можно небрежнее, сказал Хруст. – Так, балакал про непонятки эти, да и брякнул между делом…

– Между делом, – повернувшись к Хрусту в профиль, горько усмехнулся Рубцов. – Ну, конечно, ты мне ничего не скажешь…

Вообще-то Хруст, идя к Рубцу, хотел рассказать ему всё (ну, почти всё, кроме фотки), но теперь, после такой реакции…

– Да нечего рассказывать, Вася, – сказал он. – Ну, балакал про покусы эти звериные, подъезжал с дружбой, там, словом, все, как положено.