Василиски и другие неприятности

Увлеченные забавой, они не сразу поняли, что девушка присоединилась к купанию. Первым её тень на дне увидел Сид и жестом показал брату. Затемнённая картина плывущей на спине девушки, изящных медленно работающих ног, раскинувшихся рук, стройного тела и разметавшимся, подобно змеям, волос, была столь неожиданна и притягательна, что Гор чуть не захлебнулся, глядя на неё снизу. Следом за ним чуть не потерял весь воздух из легких брат, когда Маша, одетая в полупрозрачное нечто, перевернулась на живот и поплыла по-лягушачьи.

Вид девичьей груди, резко разводимых ног и резкие толчки сквозь воду всем телом, заставили его не на шутку задуматься о слишком длинном и сложном пути приручения девушки к ним обоим.

Пока Сид думал, Гор начал действовать. Он оттолкнулся от дна и резкими гребками стал подниматься, доплыв до поверхности, он оказался прямо под желанной добычей и вынырнул на поверхность, обнимая и притягивая девушку к себе.

— Черт, ты меня напугал! — её кулачок ударил его в плечо. — Никогда так не делай.

— Прости, — и извиняющаяся улыбка, хотя ему ни капли не жаль. — Это моё извинение, — маленький блестящий камушек коричнево-зелёного цвета перекочевал из его рук под девичий спортивный лифчик, устроившись между полушарий. — И с размером угадал.

— Да пошел ты в пешее эротическое путешествие, одинокий, в бронетрусах и со связанными руками! — Маша вытащила и выбросила камень, глядя на него, как на жирную пиявку, неожиданно обнаруженную после купания.

Вынырнувший рядом Сид показал ему знак, обозначающий умственную отсталость брата, и пошел на берег извиняться перед их гостьей.

Маша

Это ж надо так настрой сбить. Я ждала, что они вынырнут, мы немного побрызгаемся водой, потом горячие обнимашки, поцелуи, а затем всё то на что хватит их выдержки и фантазии.

Но пихать мне в лифчик блестяшки, как какой-нибудь прости… Господи. Имбецил.

Тихо ругаясь себе под нос и выжимая мокрые волосы, я шла к пледу в надежде, что там найдутся полотенца. Такого счастья не нашлось. Стоя в мокрой одежде, я уже хотела вызвать Катю, чтоб она забрала меня домой. Один из браслетов на моей руке был ей зачарован как рад для этого.

— Прости его, он просто растерялся, — теплые руки Сида, легли мне на плечи. Кожа и бельё моментально высохли, обдуваемые потоками теплого воздуха.

Я уже начала различать их по голосам. Гор чуть растягивал слова, а у Сида голос чуть ниже с мягкой хрипотцой.

— Объясни ему, что мне это не нравится. Я не переношу такого отношения. Мне не приятно и просто бесит.

— А я? — его руки соскользнули с плеч на талию.

— Что ты? — я повернулась к рыжику, и он сомкнул руки у меня за спиной.

— Бешу? — моё сердце соскочило в галоп, когда наши взгляды встретились.

— Нет, — его близость вышибала из меня все негативные эмоции. И взгляд, ищущий, внимательный, капельку жадный, взгляд художника, впитывающего в себя цельный образ.

Чуть шершавые пальцы пробежались от моей поясницы до затылка, так что я задрожала, не прерывая контакта наших глаз. Хотя и хотелось их прикрыть и выгнуться, выпрашивая продолжение ласки.

— Оденься, — прозвучало чуть более глухо, он отстранился, продолжая придерживать меня.

Я соскользнула взглядом по его телу, остановившись на серых плавках. И чего таить, я хотела услышать абсолютно противоположную просьбу. Но пока можно и поиграть в ожидание.

Остаток вечера прошел довольно спокойно. Мы пили вино, ребята рассказывали о себе и про своих родных, про учёбу в дипкорпусе и просто забавные истории из своей жизни.

Домой меня несли на ручках, ибо хоть настроение и было мирным, и о близости я сегодня уже не задумывалась, но бутылка вина, целых три бокала, для маленькой меня — это много.

На прощание Сид нежно поцеловал меня в губы и передал брату, который превратился в змея и играючи поднялся со мной по стволу дерева к окну моей комнаты.

Он поставил меня на пол, но не ушел, а заполз в комнату и обернулся мужчиной.

— Я хотел бы извиниться за своё поведение. Мне не стоило так себя вести.

«Ути-пути, мне не верится, что он ждёт, что я забуду».

— Извиняйся, — включила я режим стервочки. А что? Ему можно себя по-хамски вести, а мне нельзя?

Василиск на мгновение растерялся, но смог взять себя в руки. Глаза хитро блеснули, и он бухнулся на колени.

— О, будущая мать большого гнезда и почитаемая супруга, молю тебя о снисхождении к сирому и убогому, но доброму и честному идиоту. Припадаю к твоим ногам, — наглющие лапы тут же обняли мои икры и поползли вверх, а лоб его уткнулся в мои бедра. — В надежде на твою доброту и прощение.

— Паяц, — фыркнула я, но извинения, пусть и в шутливой форме были, да и злиться на «убогого» желания не было. Не люблю скапливать в себе негатив, да и нетрезвая я слишком добрая, чтобы долго раздражаться.

— Так я прощен, о, несравненная?

— В первый и последний раз.

— Да чтоб у меня линька не заканчивалась, если я ещё раз тебя обижу, — и взгляд такой честный-честный.

— Посмотрим. — недоверчиво фыркнула я.

— Клянусь.

Только вот наглые конечности потихоньку-помаленьку поднимались всё выше и выше, пока не остановились на границе с шортами.

— Если не уберёшь руки…

— Я готов очень долго и убедительно извиняться, — прошептал он, уткнувшись носом в моё бедро, руки его скользнули вверх, огладив мои бёдра, мазнули по открывшейся полоске кожи на животе. После чего он встал, и, возвышаясь надо мной, перекинул спутавшиеся волосы, стянутые в хвост на спину, нежно погладил ладонью по щеке и осторожно, едва касаясь, провёл большим пальцем к губам.

Сердце на секунду замерло, чтобы потом пуститься в галоп. Его взгляд гипнотизировал, заставляя забыть, какой скотиной он мог быть, когда не играл заботливого парня.

«А может, он хороший?» — робко, в недрах моего сознания, шевельнулась пьяная надежда.

«Лучше б он был хорошо перевоспитуемый», — мявкнул пьяненький здравый смысл и окончательно покинул собрание в моей голове.

«А давайте пошалим», — провокационно мурлыкнул авантюризм.

И так как в голове никто не возражал, я мягко поймала губами палец василиска и лизнула его кончиком языка. А пальцами пробежалась вдоль пуговиц на его рубашке.