Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы

Лес осенью

Меж редеющих верхушек Показалась синева. Зашумела у опушек Ярко-желтая листва. Птиц не слышно. Треснет мелкий Обломившийся сучок, И, хвостом мелькая, белка Легкий делает прыжок. Стала ель в лесу заметней — Бережет густую тень. Подосиновик последний Сдвинул шляпу набекрень.

1933

Рожь отволновалась

Рожь отволновалась. Дым прошел. Налило зерно до половины. Колос мягок, но уже тяжел, И уже в нем запах есть овинный…

1933

Усадьба

Над белым лесом – край зари багровой. Восходит дым все гуще и синей. И сразу оглушает скрип здоровый Дверей, шагов, колодцев и саней. На водопой проходят кони цугом. Морозный пар клубится над водой, И воробьи, взлетая полукругом, Отряхивают иней с проводов. И словно на строительной площадке — На доски, на леса – легла зима. И в не заполненном еще порядке Стоят большие новые дома. Они выглядывают незнакомо На улице огромного села, Где только дом попа и назывался домом, А церковь главным зданием была; Где шли к воде поодиночке клячи И, постояв, отказывались пить; Где журавель и тот скрипел иначе, Совсем не так, как он теперь скрипит… Надолго лег венцами лес сосновый. И лес хорош, И каждый дом хорош. …Стоишь, приехав, на усадьбе новой И, как Москву, Ее не узнаешь.

1934

Тревожно-грустное ржанье коня

Тревожно-грустное ржанье коня, Неясная близость спящего дома… Здесь и собаки не помнят меня И петухи поют незнакомо. Но пахнет, как в детстве, – вишневой корой, Хлевами, задворками и погребами, Болотцем, лягушечьей икрой, Пеньковой кострой И простывшей баней…

1934

Утро

Кружась легко и неумело, Снежинка села на стекло. Шел ночью снег густой и белый — От снега в комнате светло. Чуть порошит пушок летучий, И солнце зимнее встает. Как каждый день – полней и лучше, Да будет лучше новый год. И дней, что отмечают люди, Часов таких, как этот час, — При нас с тобою много будет И много-много – после нас…

1935

Смоленщина

Жизнью ни голодною, ни сытой, Как другие многие края, Чем еще была ты знаменита, Старая Смоленщина моя? Бросовыми землями пустыми, Непроезжей каторгой дорог, Хуторской столыпинской пустыней, Межами и вдоль и поперек… Помню, в детстве, некий дядя Тихон, — Хмурый, враспояску, босиком, — Говорил с безжалостностью тихой: – Запустить бы все… под лес… кругом… Да, земля была, как говорят. Что посеешь, – не вернешь назад… И лежали мхи непроходимые, Золотые залежи тая, Черт тебя возьми, моя родимая, Старая Смоленщина моя!.. Край мой деревянный, шитый лыком, Ты дивишься на свои дела. Слава революции великой Стороной тебя не обошла. Деревушки бывшие и села, Хуторские бывшие края Славны жизнью сытой и веселой, — Новая Смоленщина моя. Хлеб прекрасный на земле родится, На поля твои издалека — С юга к северу идет пшеница, Приучает к булке мужика. Расстоянья сделались короче, Стали ближе дальние места. Грузовик из Рибшева грохочет По настилу нового моста. Еду незабытыми местами, Новые поселки вижу я. Знаешь ли сама, какой ты стала, Родина смоленская моя? Глубоко вдыхаю запах дыма я. Сколько лет прошло? Немного лет… Здравствуй, сторона моя родимая!.. Дядя Тихон, жив ты или нет?!

1935

Ледоход

Лед идет, большой, громоздкий, Ночью движется и днем. Все заметнее полоска Между берегом и льдом. Утром ранним, утром дымным Разглядел я вдалеке, Как куски дороги зимней Уплывали по реке. Поперек реки широкой Был проложен путь прямой. Той дорогой, той дорогой Я ходил к тебе зимой… Выйду, выйду напоследки, Ой, как воды высоки, Лед идет цепочкой редкой Серединою реки. Высоки и вольны воды. Вот пройдет еще два дня — С первым, с первым пароходом Ты уедешь от меня.

1936

Шумит, пробираясь кустами

Шумит, пробираясь кустами, Усталое, сытое стадо. Пастух повстречался нестарый С насмешливо-ласковым взглядом. Табак предлагает отменный, Радушною радует речью. Спасибо, товарищ почтенный, За добрую встречу. Парнишка идет босоногий, Он вежлив, серьезен и важен. Приметы вернейшей дороги С готовностью тотчас укажет. И следует дальше, влекомый Своею особой задачей. Спасибо, дружок незнакомый, Желаю удачи! Девчонка стоит у колодца, Она обернется, я знаю, И через плечо улыбнется, Гребенку слегка поправляя. Другая мне девушка снится, Но я не боюсь порицанья: Спасибо и вам, озорница, За ваше вниманье.

1936

Столбы, селенья, перекрестки

Столбы, селенья, перекрестки. Хлеба, ольховые кусты, Посадки нынешней березки, Крутые новые мосты. Поля бегут широким кругом, Поют протяжно провода, А ветер прет в стекло с натугой, Густой и сильный, как вода.

1936

Дождь надвигается внезапный

Дождь надвигается внезапный, Ты выбегаешь на дорожку, Чтоб воротиться с первой каплей, Зажатой в смуглую ладошку. В игре, в забавах хлопотливых, Моя веселая, родная, Растешь ты шумно и счастливо, О том не думая, не зная. Ты по траве гоняешь мячик, На плечи мне влезаешь ловко. И пахнет солнышком горячим Светловолосая головка. О детстве горьком, захолустном Я вспоминаю потихоньку И чуть завистливо, чуть грустно Смотрю на милую девчонку. Целую русую без счета, Запорошенную песочком. И все хочу тебе я что-то Сказать, но не умею, дочка.

<1936>

Не стареет твоя красота

Не стареет твоя красота, Разгорается только сильней. Пролетают неслышно над ней, Словно легкие птицы, лета. Не стареет твоя красота. А росла ты на жесткой земле, У людей, не в родимой семье, На хлебах, на тычках, сирота. Не стареет твоя красота, И глаза не померкли от слез. И копна темно-русых волос У тебя тяжела и густа. Все ты горькие муки прошла, Все ты вынесла беды свои. И живешь и поешь, весела От большой, от хорошей любви. На своих ты посмотришь ребят, Радость матери нежной проста: Все в тебя, все красавцы стоят, Как один, как орехи с куста. Честь великая рядом с тобой В поле девушке стать молодой. Всюду славят тебя неспроста, — Не стареет твоя красота. Ты идешь по земле молодой — Зеленеет трава за тобой. По полям, по дорогам идешь — Расступается, кланяясь, рожь. Молодая береза в лесу Поднялась и ровна и бела. На твою она глядя красу, Горделиво и вольно росла. Не стареет твоя красота. Слышно ль, женщины в поле поют, — Голос памятный все узнают — Без него будто песня не та. Окна все пооткроют дома, Стихнет листьев шумливая дрожь. Ты поешь! Потому так поешь, Что ты песня сама.

1937

Дорога

Вдоль дороги, широкой и гладкой, Протянувшейся вдаль без конца, Молодые, весенней посадки, Шелестят на ветру деревца. А дорога, сверкая, струится Меж столбов, прорываясь вперед, От великой советской столицы И до самой границы ведет. Тени косо бегут за столбами, И столбы пропадают вдали. Еду вровень с густыми хлебами Серединой родимой земли. Ветер, пой, ветер, вой на просторе! Я дорогою сказочной мчусь. Всю от моря тебя и до моря Вижу я, узнаю тебя, Русь! Русь! Леса твои, степи и воды На моем развернулись пути. Города, рудники и заводы И селенья – рукой обвести. Замелькал перелесок знакомый, Где-то здесь, где-то здесь в стороне Я бы крышу родимого дома Увидал. Или кажется мне? Где-то близко у этой дороги, — Только не было вовсе дорог, — Я таскался за стадом убогим, Босоногий, худой паренек. Детство бедное. Хутор далекий. Ястреб медленно в небе кружит. Где-то здесь, на горе невысокой, Дед Гордей под сосенкой лежит… Рвется ветер, стекло прогибая, Чуть столбы поспевают за мной. Паровоз через мост пробегает Высоко над моей головой. По дороге, зеркально блестящей, Мимо отчего еду крыльца. Сквозь тоннель пролетаю гудящий, Освещенный, как зала дворца. И пройдут еще годы и годы, Будет так же он ровно гудеть. Мой потомок на эти же своды С уважением будет глядеть. И дорога, что смело и прямо Пролегла в героический срок, Так и будет одною из самых На земле величайших дорог. Все, что мы возведем, что проложим, — Все столетиям славу несет… Дед, совсем ты немного не дожил, Чтоб века пережить наперед.