Вастум

Он ждал. Слабость давала о себе знать, мягкими щупальцами пробираясь в измученное тело. В этот раз он искал подходящего донора больше месяца, по крупицам собирая разбросанную тут и там информацию. Медицинские данные относились к числу конфиденциальных, доступ к больничным серверам был защищен. Но люди… Люди плевать хотели на конфиденциальность. Они сами выбалтывали тайны на страницах социальных сетей. Щедро делились с незнакомцами подробностями жизни, словно надеясь, что однажды количество информации по ту сторону экрана перевесит остаток в их скудных мозгах. И они навсегда перенесутся в интернет, покинув смертную оболочку.

Новый донор Тихого родился с неизлечимым пороком сердца. Бракованный орган заменили на имплант. Он долго выяснял номер модели, где его изготовили, на какой срок была рассчитана батарея. Все параметры подходили. Узнать домашний адрес донора оказалось делом пяти минут. Ещё неделя понадобилась на то, чтобы изучить его привычный маршрут и выбрать место для встречи.

Тихий услышал голоса, взрослый и детский. Они приближались. Тихий дёрнул головой, поворачиваясь к источнику звука работающим ухом.

– …меня похвалила, сказала, что я умница.

– Ну вот видишь! А ты боялась, что ничего не получится. Когда я была маленькой, мне тоже было непросто. Приходилось много заниматься, зато потом всё наладилось.

– И папе тоже?

– Конечно! Его вообще однажды хотели на второй год оставить, а ты у нас очень способная.

Из-за поворота показалась женщина в длинном плаще, ведущая за руку первоклашку в ярко-розовой дутой курточке. Девочке было скучно идти просто так, она пританцовывала и подпрыгивала на каждом шагу. Два коротких хвостика, украшенных разноцветными резинками, забавно болтались вверх-вниз.

Тихому понравилось то, что он увидел. Наверное, было проще обворовать какой-нибудь склад, забрав коробку совершенно новых протезов. Но тогда не возникло бы ощущение, что восстанавливается баланс. Если бы Тихого спросили, в чём его сущность, он не смог бы ничего объяснить. Он просто знал, что баланс существует. И хозяева первыми его нарушили.

Тихий сделал осторожный шаг, припадая на правую ногу. Он так и не восстановился после катастрофы, слишком много связей повредилось в голове. Придуманное хозяевами имя теперь звучало злобной насмешкой. Челюсть начала открываться и закрываться, пришлось придержать её рукой, чтобы не выдать себя лязганьем зубов. Но его заметили.

– Смотри, какой страшный мальчик!

– Так нехорошо говорить, мальчик болеет. Пошли быстрей!

Тихий прыгнул вперёд. Пусть мальчик и болеет, но он по-прежнему сильнее любого из них.

***

Путь до «Вастума» обещал занять тридцать-сорок минут. Вечерние пробки успели рассосаться, и многоуровневые дороги, бетонным серпантином опутавшие город, были загружены не больше, чем наполовину. Дождь так и не прекратился. Глеб зябко поёжился, почувствовав, как ледяная капля скользнула под рубашку, оставив на шее холодный след. Он расправил воротник пальто и глянул на небо. Лучи полицейских дронов и прожекторов, установленных на крышах небоскрёбов, скользили по блестящим от воды зданиям и подвесным трубам монорельс. Слепяще-белые снопы света, исполосованные дождём, всё искали что-то, Бог весть что, в зыбкой темноте мегаполиса. Вламывались в дальние закоулки, под автомобильные эстакады и пролёты мостов, скрещивались и разбегались, чтобы упереться в плотные, низко нависшие облака.

Офис детектива находился в Шушарах. Когда-то этот район считался окраиной, но за последние годы Петербург разросся и вширь, и ввысь, проглотив окружавшие его городки. Исторический центр достался туристам. А деловая жизнь рассредоточилась подальше от их говорливых толп, скупавших матрёшки, треуголки и шарики солёного желе, продававшегося под видом икры.

До машины пришлось пройти пешком, подземный паркинг бизнес-центра стоил слишком дорого. Нижний ярус Шушар сиял огнём вывесок и голограмм, плывущих и дробящихся в стёклах витрин. Мелькнула стайка тропических рыбок, рассыпалась фейерверком и превратилась в призыв купить билет на круизный лайнер. Вместо неё вынырнула гигантская пачка кошачьего корма, а чуть дальше – банка энергетика, полыхающая фальшивыми языками пламени. Откуда-то сверху, из нетронутой темноты, донёсся гул вращающихся лопастей. Глеб прищурился, но из-за рекламной засветки вертолет на фоне тёмно-синего неба было не разглядеть. Дробный звук усилился, перекрыв прочие шумы, пронёсся мимо и затих вдалеке.

Глеб шагнул на тротуар и влился в бесконечный поток намокших капюшонов, дождевиков и зонтов. Где-то неподалеку заголосил торговец уличной едой, пахнуло поджаренными на прогорклом масле беляшами. Неуклюжий робот-курьер с громким жужжанием забуксовал у поребрика. Какой-то подросток мимоходом тюкнул его ногой, опрокинув на асфальт.

Забравшись в машину, Пёстельбергер первым делом приложил руку к сканеру. Подтвердил право на управление автомобилем, продиктовал компьютеру адрес «Вастума» и откинулся на спинку сидения. Беззвучно заработал электромотор. Машина плавно вырулила с парковки и выехала на автостраду. Весь личный транспорт был подключён к общегородской дорожной сети и управлялся централизованно. Лицензия детектива позволяла иногда отключать автопилот, но Глеб хотел воспользоваться оставшимся временем и хоть немного подготовиться к делу.

В полутьме салона развернулся монитор, спроецированный умными часами. Стабилизировав изображение и разместив его на удобном расстоянии, Глеб задал первый, самый общий поисковый запрос.

– Олег Фархатов, основатель «РобоТеха».

Не успел он пробежаться по ссылкам, как в углу экрана появилась зелёная трубка. Детектив поморщился, но всё-таки ответил на звонок. В конце концов, у него осталось не так много друзей.

Список статей сменился бледной физиономией Бориса. Судя по заднему фону, приятель до сих пор ехал в метро.

– Слушай, я же так и не показал тебе последний шедевр!

Борис задрал футболку, обнажив впалый живот с татуировкой. Неизвестный мастер изобразил вокруг пупка пробоину на коже, из которой лезли многосуставчатые черви. Сидевшая по соседству бабулька отшатнулась и исчезла с экрана, перестав подглядывать за чужим звонком.

– Что скажешь?

– Нормально, – Глеб неопределённо пожал плечами. Нарисовано было неплохо, реалистично. Но приятель и так производил на людей странное впечатление, а его любовь к татуировкам только всё усугубляла.

С Борисом Осиповым он познакомился четыре года назад, когда помог тому отбить права на родительскую опеку. Пёстельбергер, только-только бросивший службу в полиции, сумел доказать, что бывшая жена Бориса сидела на коктейле из бензодиазепинов и таскала в квартиру таких же мутных мужиков.

Убедить судью оказалось непросто. Борис и сам выглядел так, словно выполз на свет из притона, еле волоча ноги и с трудом удерживаясь от желания блевануть себе на ботинки. Бледный, тощий, лохматый, с вечно воспалёнными веками и сине-серыми кругами под глазами, он смотрел мимо людей блуждающим взглядом и заметно вздрагивал, когда к нему обращались.

На улице его постоянно останавливали для проверки документов, и, если таковых не находилось, без разговоров заметали в участок. В участке Борис клянчил кофе из автомата, звонил кому-нибудь из коллег и покорно ложился на скамейку. Не позднее, чем через полчаса его выпускали с многословными извинениями: Борис Осипов занимал должность аналитика в отделе экономических преступлений департамента региональной безопасности. Голова у него варила что надо, особенно, когда дело доходило до цифр.

– Точно нормально? Может, поконтрастней сделать?