Васюган — река удачи

— Мы его в клей бээф обмакнем, — поддержал дизелист, — станет еще прочнее.

А вскоре случилось ЧП: Сергиенко убил на таежном озере четыре ондатры. Буровому мастеру стало не до шуток.

— У меня что — бригада буровиков или браконьеров?! — отчитывал Пахомов в конторке нарушителя. — Зверьки сейчас потомством заняты, у них основной выплод… уж не самок ли хлопнул?

— Самцы, — пробубнил Сергиенко, опустив голову.

— Сам-цы! Проверил на расстоянии ружейного выстрела? Шкурки ты сдашь в зверопромхоз. Штраф уплатишь, какой полагается по закону… Не возникай! Улицу именем комсомольского съезда нарекли. Бригадой передовой называемся. Мы не для проформы боевого коммунистического звания добились. Только долдоним: природу надо беречь… Проку от таких воздыханий! Куда ни переедем, везде мзду с природы берем. То рыбой, то погубленным молодняком кедра, то постреляем утиный выводок… Вечером созовем экстренное комсомольское собрание. Готовься к ответу.

— Иван Герасимович, не буду больше, — по-детски поджав губы, выговорил бурильщик.

— Покаешься перед коллективом. Парни рассудят.

— Я «Прожектор» выпущу… сам себя раздраконю. Вашу заметку помещу, если напишите.

— Писать не буду. На собрании тебе дадут… материал.

К удивлению мастера, на собрании первым взял слово Складнев. Поднялся и долго не мог начать. Подбодренный теплым взглядом Пахомова, заговорил:

— Мне трудно упрекать Сергиенко. Сам такой. Да и не я только. У всех дробометы, хоть оружейную палату на буровой открывай. Уток хлещем не в сезон охоты, а попадется другая живность — и ей проходу-пролету не даем. Не с голодного же мыса явились мы сюда. Вот я рыбачил в период нереста, для вас же старался. Отныне — ша! Только удочкой и… когда положено. Предлагаю: ружья и собак на буровую больше не брать. Сколько птенцов наши лохмачи погубили!.. Знаете, ребята, и так совесть неспокойна: к нашей нарымской земле мы как к мачехе злой относимся. Чем же она провинилась перед нами?! В нерестовых протоках нефть плавает. Лесорубы кедровники чиркают под корень. Природа — друг надежный, но молчаливый. Не крикнет, не попросит пощады. Не надо нам в шкодливых пасынков превращаться. Любые открытия месторождений не могут покрыть наши грехи по отношению к этим лесам, болотам и рекам…

Владлен не ожидал, что его голос может так предательски дрожать, руки вздрагивать от волнения. Он старался не смотреть в лица парней, в лицо мастера. Блуждающий его взгляд говорил о неспокойной, разбуженной совести, точно Складнев выносил приговор самому себе, своим необдуманным поступкам и действиям.

«Такого можно перековать, — удовлетворенно подумал Иван Герасимович, вглядываясь в волевые лица буровиков. — Да они все неплохие парни». Мастер видел в каждом добрые черты, и это еще больше укрепляло его мысли. Он делил с ребятами радости и огорчения, журил и одобрял, отстаивал свою линию, убеждаясь, что с каждой новой перевахтовкой крепнет дружеская спайка, идет незримое накопление душевной энергии, которую надо неустанно направлять в русло упорного труда и нравственного возмужания.

И снова во всей красе явилась белая ночь. Природа казалась погруженной в матово-голубую океанскую пучину, полонившую все: приречные травянистые дали, смутно проступающие перелески, покосившуюся старую геодезическую вышку на крутобережье.

Первые метры проходки. Устье повой скважины. Именно сюда, к устью, устремится когда-нибудь подземный поток нефти, чтобы влиться в искусственную стальную реку из труб. И вырываются из недр по всей-то Сибири тысячи таких живительных родников.

Васюган — река удачи

1

Вдоль кудрявых зеленых извивов нехотя плетется к Оби подкрашенный торфяниками Васюган. В лоцманских картах темноводный приток назван тихим, спокойным. Обладая дьявольским упрямством, пробирается он по извилистому руслу, минуя редкие правобережные яры, глухие заросли кустарников, припойменные луга и мочажины.

По обе стороны реки тянутся многоверстные тонкие низины, покрытые дурманным багульником.

Материковый берег в густом разнолесье. Над лиственными породами возвышаются тонкоствольные кедры и сосны. По тонкому рямнику разбрелись сухокорые, мелкохвойные деревца. Ружейными шомполами торчит рогоз в обрамлении длинных саблевидных листьев. Тянутся бесчисленные зыбуны с окнами темной и ржавой воды. Даже застекленные морозами, они таят для тяжеловесной техники постоянную опасность.

Уже давно и упорно велись здесь разведочные работы на нефть и газ. Геофизики намечали маршруты буровым вышкам. Буры прощупывали глубины. Прошли годы и вот — есть васюганская нефть! Васюган назвали рекой удачи.

Века и века ее охраняли коварные топи. Отыскав нефть-скрытницу, люди сотворили славу себе и томской северной земле: на ней они утвердились надолго. От первых тонн нефти, добытых почти десять лет назад, до многих миллионов по теперешнему счету — таков нелегкий путь покорителей васюганских недр. Обустройство Оленьего, Первомайского, Катыльгинского, Лугинецкого месторождений, прокладка по болотным хлябям дорог с бетонным покрытием, бурение разведочных и эксплуатационных скважин, строительство вахтового поселка Пионерный потребовали от рабочих, инженерии огромных физических и духовных затрат, от государства — огромных капиталовложений.

Не скажешь про томский Север — тут непочатый край дел. Початый. Не сам по себе возник город Стрежевой — средоточие боевой юности. Не сами по себе пролегли дороги, прошагали вдоль и поперек линии электропередач. Наведены воздушные мосты, связывающие областной центр с нефтяной столицей — Стрежевым и поселком Пионерный. А сеть нефте- и газопроводов?! А миллионы тонн доставленных северянам грузов?! А заложенный на томском Севере новый город Кедровый?!

Каждое месторождение здесь можно считать отдельным фронтом. Наступающие армии рассредоточили свои силы по огромным площадям, где в основном болота, бездорожье, рассеченная просеками тайга, водные преграды.

Нефтегазодобывающее управление «Васюганнефть» за годы своей деятельности не раз находилось на гребне трудовой славы. Поучительны история становления и сегодняшний день этого коллектива.

Первым начальником управления был Фанзиль Галимзянович Гарипов. Именно ему с небольшим в то время составом сослуживцев предстояло осуществить прорыв к открытым месторождениям. Выражаясь по-фронтовому — это было направление главного удара. Все бралось с боем: строительство дорог, один километр которых иногда не укладывался в миллионную стоимость, транспортировка оборудования, материалов, монтаж станков-качалок, подстанций, возведение жилых поселков.

Товарищей по ратному труду часто брало удивление: какая энергия скрыта в их начальнике?! Бесчисленные собрания, заседания, проверки, комиссии, деловые поездки в столицу, областной центр. И в этой динамичной повседневности надо было двигать главное дело, ради которого жизнь всколыхнула тут столько человеческих судеб и страстей. Многие знали: Гарипов не отличается крепким здоровьем. Тем больше поражала его работоспособность. Взгляд у Фанзиля Галимзяновича сосредоточенный, глаза наблюдательные: чувствуется неспешная, глубинная работа мысли. Немногословен, тихоголос. Он, кажется, видит собеседника насквозь.

Начальник — ядро. Вокруг него вращается весь сложный производственный механизм с разнохарактерными людьми, их радостями, семейными неурядицами, надеждами. Ф. Г. Гарипов оказался на редкость крепким ядром. На долю первого выпала нелегкая роль по формированию коллектива. Одновременно надо было вести наступление на болота, тайгу, строить вахтовый поселок Пионерный, возводить дожимные и блочно-кустовые насосные станции. Главное — давать плановую нефть нетерпеливо ожидающим заводам, стране.

Более четырех лет возглавлял новое управление выпускник Уфимского нефтяного института Ф. Г. Гарипов. Потом — пост председателя Стрежевского горисполкома. И по-прежнему в беседах голос руководящего работника — тихий, убедительный, исключающий откованные нотки.