Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

В Аугсбург, кстати, необходимо было срочно послать гонца – к давнему компаньону Егора банкиру Гансу Фуггеру, с помощью князя превратившемуся в денежный мешок Европы. Нынче казалось вовсе не лишним подсадить пиренейские королевства на крепкий финансовый крючок, с которого они бы не смогли слезть при всем желании… и да вряд ли такое желание и появится.

– Так вот, – пригладив бороду, продолжал воевода. – Эту ведьму зовут Аманда, совсем еще молодая девка, голодная, тощая…

– Очень красивая девушка, я бы сказал, – торопливо добавил уже кое-как понимавший русскую речь шевалье де Сен-Клер. – Златые волосы, карие чувственные глаза… но – да, худовата. Ее бы подкормить, ах…

– Ну, хватит, размечтался, – Вожников засмеялся, постукивая пальцами по опустевшему кувшину.

Сей жест ушлый нормандец понял по-своему – тут же вскочил со скамьи, вытянулся, протянул руки:

– Принести еще вина, сир?

– Вина? – махнул рукой князь. – Позови лучше слугу… мы же с вами продолжим. Так в чем обвиняли ту девушку?

– В колдовстве, вестимо, – Онисим Раскоряка откашлялся. – На суд видоки вызваны были. Показали, дескать, глазами своими видели, как волхвовала девка: варила из всякой гадости приворотное зелье, порчу почем зря напускала, а однажды – а, может, и не однажды – даже вызвала ураган! От того урагана запустенье здесь страшное было, насилу оправились.

– Так-та-ак, – покачал головой Егор. – Ураган, значит… А брат Диего, небось, пытать колдунью велел?

– А вот ничего подобного, сир! – шевалье де Сен-Клер хлопнул себя ладонью по коленкам, меленьким, узким, каким-то детским… впрочем, у всех французов в то время именно такие коленки и были, достаточно зайти в Париже в Музей Армии в Доме инвалидов, да полюбоваться на доспехи.

– Не только пытать ведьму наш славный христовый брат не велел, но еще и обидно смеялся над видоками!

– Смеялся?

– Так и говорил: мол, я, доктор богословия и университетский профессор, не умею вызывать ураган, а какая-то глупая деревенская девка – умеет? Видоки, конечно же, устыдились.

– А что за видоки были? – принимая почтительно наполненный подошедшим слугой кубок, осведомился Егор. – Ну! Чокнемся, други! За нас и за наше дело!

– Аминь!

– Четверо всего, двое не смогли по болезни добраться, – пояснив, воевода поставил опустевший кубок на край скамьи, и проворный служка тут же наполнил его красным игристым вином, по вкусу напоминавшим что-то среднее между божоле и портвейном. Такой… кисло-сладкий, но пить приятно.

– Три бабы в видоках, да один мужик…

– А бабы-то красивые хоть? – вдохнув запах роз, князь с необъяснимой тоской посмотрел в небо, голубое, высокое, с белыми, медленно плывущими облаками, похожими на призрачные замки и ватные горы. А вон то, над шпилем собора – на женщину! Да-да, на женщину – как будто она прилегла на спину, вытянув ноги, – вон голова, волосы, пышная грудь…

– Красавиц, с позволенья сказать, я там не видал, сир, – подал голос нормандец. – Ну, кроме самой ведьмы – уж та-то красавица. Ах, если б вы только видели ее, ваше величие! Пусть и грязна, худа, в рваных отрепьях и под глазом синяк – крестьяне ведь ее чуть не убили, прежде чем доставить доминиканцам. Видать, крепко им насолила… особенно тем некрасивым бабищам… наверное, не одного мужика свела.

Вожников хохотнул:

– Ага, вот в чем дело! Я почему-то так и подумал… раз уж красивая.

– Да уж, сир! Какая же женщина чужую красоту потерпит?

– Много ты знаешь про женщин! Так что же – обвинения с ведьмы сняты?

– Не совсем так, господине, – покачал головой воевода. – Ураган – да, сняли, а вот ведовство, привороты… Брат Диего велел ее пока в подвал посадить, чтоб не сбежала!

– Угу, понятно, – князь покивал. – Значит, мерой пресечения избран арест. Я так полагаю, что до конца следствия.

– На завтра еще видоки вызваны, – вспомнил Онисим. – И еще, княже, инквизитор сей тебя на допрос приглашал – мол, раз уж великий император за всем лично приглядывает, во все вникает…

– Схожу! А чего ж? – решительно махнув рукой, Вожников обернулся к слуге – и тот быстро наполнил кубки. – На заседании городского совета я уже был, в кадастровой комиссии – председательствовал, даже прослушал курс берегового права… Теперь вот инквизиторский суд… верней – следствие. Чего бы нет-то? В какое время?

– Сразу после обедни.

– Ну, вот. И выспаться успеем, вполне. Так что, друзья мои, выпьем!

Вне всяких сомнений, пристальное внимание князя нынче привлекла бы любая ведьма, вполне возможно, подосланная врагами – теми же кастильцами или обидчивым арагонским королем Альфонсо. Подосланная с целью околдовать императора или лишить его волшебного дара, о котором Вожников, конечно же, не распространялся, но ведь ведьма на то и ведьма, чтобы все знать, ведать. Тем более эта, как говорят, красивая… Впрочем, сие вовсе не главное… хотя как не главное? Чего уж сам перед самим собой-то лукавить – скучно без женщин, тоскливо, томительно и совсем неправильно. Ну и что, что женат! Жена-то где? За морями, за долами, а тут… дожил – даже в облаках, и там бабы мерещатся!

Брат инквизитор встретил императора со всей почтительностью, однако без перебора – не лебезил, не славословил и лишний раз не кланялся, просто пригласил отобедать в монастырской трапезной, а уж затем перейти непосредственно к делу. Монашеский обед оказался весьма простым, но сытным и вкусным: жареная рыба, несколько видов ухи, да заправленная шафраном и конопляным маслом каша. Поели быстро, после чего спустились в подвалы, где и был оборудован кабинет для допросов, выглядевший, надо сказать, вполне солидно и устрашающе: гулкий сводчатый потолок с маленьким, забранным частой решеткой оконцем, чадящие факелы, развешанные на стенах орудия пыток – всякие там клещи, кнуты. Да, имелась и дыба, как же без этого? В дальнем углу виднелась небольшая жаровня, нынче – ввиду стоявшей на улице жары – без углей. Длинный, обитый темно-зеленым бархатом стол – для следователей – располагался сразу напротив входа, рядом, в углу примостился небольшой столик, за которым, поигрывая гусиным пером, уже ждал секретарь – монах с добрым круглым лицом и смешной бородавкой на самом кончике носа. Еще двое помощников – дюжие парни-послушники с подозрительно закатанными до локтей рукавами, ошивались возле дыбы и пыточных инструментов.

При виде высокого начальства помощники разом и поклонились и вытянулись, всем своим видом выказывая готовность к немедленным следственным действиям.

– Прошу вас, экселенц, – брат Диего почтительно предложил князю и его спутникам место за главным столом и сам тоже уселся рядом, с некой нервозностью потирая ладони. Этого своего нетерпеливого жеста, впрочем, доминиканец тут же устыдился и, положив руки на стол, приказал привести свидетелей.

– Они явились ли, брат Эгон?

– Да-да, – поспешно закивал секретарь. – Все явились. Попробовали бы не прийти!

Инквизитор махнул помощникам:

– Давайте их по одному сюда. Да! Где протоколы допросов? Их же в деревне алькальд опрашивал… неужели протокол не вели?

– Вели, брат мой, – вскочив с места, брат Эгон – монах с бородавкой и добрым лицом – почтительно положил на стол исписанные аккуратным почерком бумаги.

Между тем помощники как раз привели первого видока – расплывшуюся, словно пивная бочка, женщину с землистым лицом и нехорошим взглядом.

– Эужения, супруга лодочника Жузепа Крадомы, – громко пояснил секретарь.