Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж

Зловещие тучи клубились над морем, и проглядывающее сквозь них светило равнодушно взирало на армаду боевых галер, тихо и неуклонно приближающихся к гавани Барселоны. Стоял полный штиль. Беззвучно поднимались и опускались весла. Зеленое знамя Пророка отражалось в воде. Находившиеся на бортах судов воины в кольчугах и шлемах уже натянули луки, готовясь послать стрелы в цель. Сабли исламской пехоты угрожающе взметнулись к небу, в изогнутых клинках отразилось солнце… и смерть.

– Ал-а-а и-и-и Алла-а-а!!! – по приказу толстого адмирала глашатаи дали сигнал к штурму.

Галеры ускорились, прорывая щуплый строй каталонских фелюк, как раскаленный на жаровне нож пронизывает масло. Грозно ударили барабаны. Запели зурны. Тучей взвились в небо стрелы. Грозный флот султана Алжира атаковал порт, а по суше город уже обходили отряды гранадского эмира Юсуфа ибн Юсуфа. Воинов ислама оказалось великое множество, многие из них прибыли на больших кораблях со всего Магриба, дабы покарать неверных, вернуть у португальцев Сеуту и вновь водрузить над Испанией благой стяг Пророка!

Странно, но осажденные казались полностью деморализованными – редкие очаги сопротивления тут же гасились превосходящими силами врагов, во многих местах тараны и пушки мусульман уже проломили стены, а над горой Монтжуик поднимался столб густого черного дыма.

«Они взяли крепость, – глядя на дым, в отчаяньи подумал князь. – Теперь будут контролировать гавань, и флот короля Жуана уж точно не сможет прийти на помощь! Кастильские регенты тянут, как и наваррский властелин Карл, а русская рать не так уж и велика… что же, остается лишь с честью погибнуть? Почему так? Ведь все складывалось так удачно…»

Сверху, с располагавшейся к северу от Барселоны горы Тибидабо, Вожникову было хорошо видно все: и чертову тучу галер, и горящую крепость, и целое сонмище воинов под зеленым знаменем, это еще не считая тех, кто уже успел ворваться в город.

Барселона… важнейший порт. Следующая – Валенсия, а затем… а затем – все! Вот и кончилась Реконкиста, вот так, запросто, и время, казалось, кто-то повернул вспять, вернувшись в эпоху первых халифов, когда непобедимые сабли воинов ислама терзали гордых вестготов!

Эти ужасные времена внезапно вернулись… Почему?

– Моренетта, – словно в ответ, промолвил вооруженный ручницей монах, стоявший рядом с Егором на зубчатой стене монастыря, неприступной твердыне, дававшей фору многим другим крепостям. Правда, устоит ли сейчас и она?

– Мы ее не смогли сберечь, нашу Смуглянку, – перекрестившись, тихо промолвил монах. – Нет теперь защитницы, нет покровительницы… Отсюда все наши беды. И кто только сподобился выкрасть Черную Деву?

И вот тут князь, наконец, понял, осознавая, что происходит, – Моренетту украли!!! Моренетту, Смуглянку… А это значит, что не только Каталония, но и вся испанская земля утратила свою сакральную силу, а короли Кастилии и лена, Наварры, даже, казалось бы, верный союзник Жуан Португальский – не считали для себя нужным защищать Арагон!

Пусть, пусть его потреплют враги… и самим под это дело можно будет оторвать кусочек! Раньше-то стыдно было – все ж таки имелась святыня, да и Альфонсо Арагонский, как ни крути, все-таки – родственник. Но раз уж он допустил подобное святотатство, раз сама Мадонна отвернулась от арагонцев… Сами и виноваты! Как говорят крестьяне – ага.

Егор проснулся в поту: хотя жизни его – даже во сне – ничего не угрожало, князь все же остро почувствовал подкрадывающуюся тихой сапою смерть. Флот! Флот! Нужно просить португальцев, пусть подмогнут… но, во-первых – Дева! Не будет ее – и все просьбы могут оказаться напрасными, ибо Черная Мадонна, пожалуй, единственное, что сплачивало сейчас Испанию, если не считать родственных монарших уз… нигде и никогда не бывших препятствием к самым кровопролитным войнам. Кстати, если уж на то пошло, король Альфонсо спокойно может отдать Барселону маврам, в обмен на помощь против тоже же Жуана или юного Хуана Кастильского, точней, против правящей от имени короля-мальчика своры.

Черная Мадонна! Моренетта… Смуглянка… для каждого здесь человека – Своя.

– Что с вами, сеньор? – повернулась сидевшая у костра Аманда.

Сидела, конечно, не одна – дежурила вместе с Лупано, точнее – они вместе дежурили. Князь тому не препятствовал – давно уж имел на обоих планы.

Беглецы и воины из Террасы расположились на ночлег в устье небольшой пещеры, на полпути от взятого еще вечером перевала к монастырю, бенедиктинской обители, что уже виднелась внизу, в тусклом свете восходящего за горами солнца.

Как и обещал капитан Гильермо Ньеза, он провел всех кратчайшим путем. Кратчайшим – и, что уж там говорить – опасным и трудным, даже сам Егор ни за что б не решился пройти здесь без проводника, в одиночку – кругом громоздились грозные скалы, шевелился в горных отрогах туман, узкие козьи тропы вились над бездонными пропастями… Аманда один раз сорвалась, хорошо, Рыбина оказался рядом – бросился, не думая, схватил, удержал… Потом их вместе и вытащили. В кровь расцарапавшая живот девчонка держалась бодро, не дрожала, не ныла, да она вообще спокойно переносила все тяготы и лишения, не так, как российской доблестной армии солдаты, которым – и год служить, и после обеда спать, и никаких кухонных нарядов, а вот поди ж ты, все от службы закосить норовят – как же, мамки-то рядом не будет! Кто «мальчику» сопельки вытрет, трусишки-носочки простирнет, сахарок в чаю размешает? Никто, разве старшина только – к тому все, похоже, и идет.

– Черная Мадонна, – усевшись у костра, негромко промолвил князь. – Худой сон про нее привиделся.

– Что за сон?

– Не скажу. Рано вам еще. А вот к мадонне – пора! И очень хотелось бы – побыстрее.

– Скоро будем, ничего! – подойдя, добродушно усмехнулся капитан. – Во-он ту скалу – Лик Святой Девы – минуем, а там уж и рядом. Да к вечеру доберемся! – Гильермо приложил руку к уху. – Слышите – колокола?

– Это там уже?

– Да, в обители, где Моренетта. На молитву братию созывают.

Юный Матиас, мальчик из хора, прямо-таки ворвался в келью, едва настоятель, отец Бенедикт (когда-то давно, в миру – доблестный рыцарь Хавьер Серрано) отворил на заполошный стук дверь.

– Зачем так стучать, вьюнош? – строго прикрикнул аббат. – Неужто – небо перевернулось? Или, может быть, сам Спаситель сошел с небес, и ты так спешишь, чтобы первым сообщить мне об этом?

– О, святой отец… – карие, широко распахнутые глаза мальчика сияли совсем недетской тревогой, соломенно-светлые волосы топорщились, растрепались. – Мой брат Алехо, послушник, что…

– Что ночевал нынче в притворе у пещеры Святой Девы, – успокаивающе возложив руки на голову отрока, продолжил настоятель. – Я знаю, твой старший брат стремится поскорее принять постриг и любит коротать ночи близ притвора Смуглянки, ведь так?

– Так… – Матиас все же не успокаивался. – Но он мне сейчас не открыл!

– Ну, не открыл… – отечески улыбнулся аббат. – Так может, уснул – так ведь бывает.

– Да нет же, святой отец! – взвился мальчишка. – Алехо бы так никогда не сделал… Тем более – колокола, он же не мог их не слышать?! Может… Может, его хватил удар?