Вайпер

— «Трудно», — произнесли мы все хором, не дав Хейло возможности ответить.

Имельда нерешительно фыркнула, пока Хейло пытался прикончить нас взглядом. Бедный парень был так напряжен, и мы пытались его расслабить. Для нас это был просто очередное интервью, но для Хейло, такое было впервые. Он обдумывал каждый свой маленький комментарий, не говоря уже о каждом движении, и чем раньше он осознает насколько нереальный, тем легче будет.

— «Трудно»? — переспросила Имельда. — Почему?

Я фыркнул.

— Нас пятеро парней, Имельда. Как ты думаешь?

— Ты написал эту песню?

Когда я кивнул, она посмотрела на Хейло.

— Думаю, ты должно быть уже стал рок-звездой, если можешь исполнять одну из грязных песен Вайпера так, что ему нравится.

Я был близок к тому, чтобы сказать рассказать ей, насколько сильно Хейло вдохновил меня. Но в последнюю секунду вспомнил, что мне не разрешили сообщать, что ту в первую ночь, когда Хейло впервые исполнял эту песню, нам обоим было трудно.

— Ага, но не слишком беспокоюсь. Я могу справиться с Вайпером, — сказал Хейло.

Джагер подавился газировкой, явно такой же ошеломленный, как и я, двойным смыслом сказанных этим умником слов, Киллиан похлопал его по спине и вмешался, и спас ситуацию — как и всегда.

— Хейло имеет в виду, что мы очень хорошо ладим, — сказал Киллиан и нацелил ленивую улыбку на Имельду. Гребанный обольститель. — Это фантастика, как музыка может объединить людей. Это был невероятный процесс создания нового звучания и иных текстов песен, которые, мы надеемся, сведут с ума людей.

— Да, Хейло вдохнул в нас новую жизнь, — сказал я и посмотрел на Ангела, впервые осознав, что он совершил невозможное. Он заставил меня полюбить музыку еще больше, чем уже ее любил. Это был какой-то охренительный подарок. Отведя взгляд от него, я снова сосредоточился на Имельде. — Он вдохновил нас на креативность и подтолкнул к большему.

«Ладно, может, именно меня он так вдохновил», — подумал я, когда никто из парней не поддакнул.

Но затем заговорил Киллиан:

— Я согласен. То, как он управляет всем, к чему прикасается… безумно. И это невероятно. — На этих словах я посмотрел на Киллиана, который в свою очередь был сосредоточен на мне.

Имельда присвистнула.

— Это серьезная похвала, Хейло. Понимаю. Я так же одержима «Приглашением», как и все остальные, и после этого интервью уверена, что люди будут есть с ваших рук. Расскажи мне немного больше о себе, Хейло. Откуда ты? Твоя семья?

Когда Хейло отвечал на вопросы Имельды, я перевел взгляд на Киллиана, который язвительно улыбался мне, словно придурок. В ответ я потянулся почесать свой висок средним пальцем. Да, мне нравился Хейло — сильно.

Это что долбанное преступление? Нет.

Это выводило меня из себя? Да.

Я понятие не имел, как справиться с этим… этим… чем бы это ни было. У меня было чувство, что Киллиан, Джаггер и Слейд знали об этом, и именно поэтому так наслаждались, издеваясь надо мной. Сейчас не самое подходящее время поощрять свою одержимость Ангелом. Ему предстояло взорвать музыкальный Олимп всеми возможными способами, о которых он даже не подозревал. Но возможности будут упущены, если мир узнает, что Хейло проводил каждую ночь в моей постели, вместе со мной.

Пока Хейло разговаривал с Имельдой, мне в голову пришла мысль, что я должен закончить историю между нами сейчас, до того, как мы уедем из Майами. Но когда я посмотрел на профиль Ангела, на шею, на красную футболку, что облегала его бицепсы и открывала вид на загорелые руки, осознал, что не собираюсь ставить на паузу или прекращать то, что между нами. Я был эгоистичным ублюдком, и хотел Хейло. И пока он не скажет мне убираться на хрен из его жизни, я планирую быть с Ангелом снова и снова. Но, до того, мне придется собраться силами и вернуться к игре, потому что игра только что стала на порядок сложнее.

— Ладно, ребята, — сказала Имельда, положив ручку на блокнот. — Я думаю, что получила то, что нужно. Если вы хотите, то Дрю отведет вас и подготовит к фотосессии. Вы готовы к крупному плану?

ГЛАВА 23

ХЕЙЛО

Щёлк. Щёлк. Щёлк.

— Хейло, ты бы не мог немного опустить подбородок? Да, вот так. — Фотограф двинулся чуть вперед, снимая нас пятерых под разными углами. — Ладно, Вайпер, подвинь левую ногу вперед на пару сантиметров и поверни... Отлично.

Я стоял спереди в центре между Вайпером и Киллианом, а Слейд и Джаггер по бокам рядом с ними. Вся группа, кроме меня, была одета в черные цвета. Я был единственным в белом с ног до головы, воплощая название группы. Можно подумать я и так не выглядел белой вороной, и был согласен на все, что хотел журнал, пока мне не предложили закрепить на голове настоящий ореол намекающий на мое имя.

— Смотрите на меня, и не двигайтесь ни на сантиметр. Нижняя челюсть вперед, продемонстрируйте свою мужественность.

Чтобы сделать кадр сверху, фотограф взобрался на лестницу, я поднял глаза на него, и фотовспышка ослепила меня. Я пытался не щуриться, но Иисусе, это было похоже на «двигайся, но не двигайся, смотри на меня, но не смотри на меня, держи глаза открытыми и старайся не моргать, дай мне крутого парня, но при этом постарайся не выглядеть придурком», черт, как модели выдерживали это в реальности? Съемки так утомительны. Я бы предпочел отвечать на назойливые вопросы, чем позировать. С другой стороны, это был сам Rolling Stone, огромное интервью, так что, если я должен стоять здесь весь день напустив на себя хмурый вид, то сделаю это. Это мероприятие показывало, насколько малопривлекательными является вещи за кулисами, даже если конечный результат выходил поразительным.

— Хорошо, я хочу кое-что попробовать. Поэтапный процесс раздевания, — заявил фотограф.

— Ты хочешь, чтобы мы разделись, Жак? — приторно ухмыльнулся Джаггер, словно его это расстроило. Черт, он уже снимал с себя пиджак, когда фотограф, — которого он назвал Жак — предупреждающе поднял руку.

— Ну, не совсем, — произнес он, махнув своим помощникам, чтобы они помогли нам с одеждой. С меня была снята куртка, на штанах расстегнули пуговицу и молнию, а рядом со мной без рубашки поставили Вайпера. Великолепно, как будто фотографу было недостаточно Вайпера полностью одетого — теперь я должен стоять рядом с полуголым Вайпером, теплая кожа которого касалась моей. С меня приспустили рубашку, оголив грудь, плечи, открыв все кроме рук. Я скрестил их на груди, так как не хотел касаться Вайпера — кожа к коже перед всеми это слишком. Адова пытка, и как, блядь, я должен сосредоточиться?