Ваза минов

– Телепаты, - прошептал Малчин.
– Представьте, большинство из них постоянно общаются друг с другом таким вот образом. Ну, не буду вас знакомить со всеми.

Дан кивнул, беспокойно оглядывая собравшихся. Среди них были и очень старые, и очень молодые, однако большая часть среднего возраста. Они с тайным удивлением наблюдали за гостем.

– Как это ни странно, но большинство группируется согласно своим талантам, - продолжал тихо объяснять Малчин.
– Вы видели телепатов, в этом зале собрались те, у кого наблюдается способность к телекинезу. Правда, пока ничего особенного не достигнуто, но, во всяком случае, они стараются. А вот здесь ясновидцы.

Ясновидцев было пятнадцать человек. Вначале Дана удивило такое большое количество, но потом он решил, что среди огромной массы населения, проживающего в Соединенных Штатах, любое отклонение от нормы неизбежно должно повторяться множество раз. Он тут же смекнул, что видит только часть таких людей, что Картрайтхауз, видимо, неоднократно дублирован в стране под другими названиями.

– Мы установили, - тихо проговорил Малчин, - что объединение сильно способствует развитию их способности. Клигер тоже был лишь чуть немногим больше балаганного гадальщика. Но за десять лет стал выдающимся специалистом.

– Десять лет?!

– Тютелька в тютельку. Многие сидят здесь значительно дольше.
– Если в словах гида и была ирония. Дан ее не уловил. Один из присутствующих в зале услышал последнее замечание Малчина и, вытянув руку, выступил вперед. По его лицу блуждала кривая усмешка.

– Тэб Уилкер, - представился он.
– Быть может, вам удастся разрешить наш спор. Прошу вас. Говорят, в Англии человека, приговоренного к пожизненному заключению, обычно выпускают из тюрьмы после девятилетней отсидки. Это правда?

– Многое зависит от его поведения.
– Дан понял, куда клонит его собеседник, и почувствовал, как на лице стянуло кожу.
– В Англии пожизненное заключение равно примерно пятнадцати годам. Сокращение срока наказания на треть даст как раз тот срок, о котором вы говорите.

Тэб вскинул голову.

– Понимаете, я здесь нахожусь уже восемь лет. Пройдет еще год и... пожалуйста, на свободу.

– Вы не в заключении, - возразил Дан.

– Ради бога, - горько усмехнулся Тэб, поднимая руку, - не будем спорить, не тратьте слов попусту, - и улыбка медленно сползла с его лица.

Дан зашагал по залу, на минуту приостановился возле маленького столика с инкрустированной шахматной доской и деревянными фигурками, вырезанными с любовью из дерева. Он взял коня, осмотрел его и столкнулся с жестким, изучающим взглядом Уилкера.

– Клигера?..

– Да. Как вы догадались?
– Глаза Тэба потеплели. Альберт любил красивые вещи. Попав сюда, он потерял возможность посещать музеи. Он всегда говорил, что подлинные достижения человека нужно искать в тех вещах, которые он создает для украшения собственной жизни.

– В вещах, подобных китайской вазе?..

– Картины, вазы, статуэтки, камеи - Клигер все это очень любил.

– Человек с художественной натурой, - понимающе кивнул Дан.
– Ясно! И когда же вы решили помочь ему бежать?

– Я... А-а, что вы сказали?

Взгляд Дана перекрестился со взглядом ясновидца, затем Уилкер нехотя улыбнулся.

– А вы неглупы, - заметил он.

Дан рассмеялся в ответ.

– У меня к вам еще один вопрос. Чего Клигер хотел этим добиться?..

– Нет!

– генерал Пэнн хлопнул ладонью по ручке сиденья.
– Ни за что!..

Дан вздохнул, уставившись сквозь окна на дождь. Крупные капли сыпали с дерева, стуча по крыше автомашины и сбегая по стеклу блестящими прозрачными жемчужинами. Далеко впереди виднелась вторая машина, а за ними стояла третья. Их собственный шофер ушел пешком вперед, проклиная нелепые крайности секретной службы.

– Слушай, - сказал генерал.
– Мы получили сведения, что они уже знают о Клигере. Не спрашивай, как они догадались, что он для нас очень важен, но они догадались. Теперь между нами началось соревнование. Проиграть его мы не имеем права.

– Так мы и не проиграем, - ответил Дан.
– Но нужно сделать так, как я предлагаю. Это единственная возможность.

– Нет!

– Генерал...
– Дан дал волю долго сдерживаемому раздражению.
– Другого выхода нет!..

– Я не могу рисковать, - огрызнулся Пэнн.
– С одним Клигером мы еще справимся, а как быть, если их станет слишком много. Предлагать такое - да это же форменная государственная измена.

Дан глубоко вздохнул.

– Измена это или нет - вам решать. Только знайте: побег был организован. Свет потух, потому что телепатически управляемая крыса перегрызла кабель питания. Часовой без всякой видимой причины почувствовал себя плохо, и таким образом в охранной сети появилась дыра. Были еще и другие моменты, на взгляд незначительные, но не случайные. Да они всем гуртом могли уйти...

– Однако же не ушли. Ушел только Клигер. Это кое о чем говорит.

– Что он хотел бежать к русским?
– Дан пожал плечами. Тогда почему он все еще здесь? Ведь он тысячи раз мог перейти к ним, если бы захотел.

– Ну хорошо, каково тогда твое мнение?
– вспылил Пэнн.
– Неужели ты стараешься внушить мне мысль, что эти... уродики приставили пистолет к моему затылку? Ты говоришь, что они помогут на их условиях. Условиях?!
– Руки генерала яростно сжались в кулак.
– Они не понимают, что наша страна находится в опасности?

– Они хотят свободы. Неужели это такое страшное требование?

Дан откинулся назад, закрыл глаза, и перед ним вновь встали лица людей, томившихся в Картрайтхаузе. Часть из них, по словам Малчина, находилась там уже двенадцать лет. Срок немалый, даже слишком, чтобы оставаться добровольным подопытным кроликом, тренировать и развивать свои способности для их дальнейшей эксплуатации. Но для генерала они не были людьми, просто "уродиками", всего лишь другой вид оружия, которое надо использовать, охранять, держать в секрете и в случае опасности уничтожить.

– Что?
– Дан открыл глаза.

Пэнн сердито смотрел на него.

– Я спрашиваю, ты можешь его поймать, если они не согласятся помочь?

– Не знаю. Я чувствую, что мы пошли по неправильному пути. Мы все относились к этому делу, как к розыску обыкновенного человека, и потерпели фиаско. За поступком Клигера должна крыться какая-то цель. Надо установить, почему он убежал из Картрайтхауза, и тогда нам станет понятна его цель.

– Разве не это ты ходил выяснять?

– Да, это, но мне не удалось.