Вблизи Софии

Таня не заметила, как соскользнула со стрелы, которая всегда вселяла в нее такой страх, как добралась до лестницы, спустилась по ней и, не заходя в кабину, очутилась на рабочей площадке. Такелажники удивленно глядели на нее. Таня показала рукой и крикнула дрожащим голосом:

— Кабель-кран… тросы…

Больше она ничего не успела сказать. Она побежала дальше, перескакивая через балки, и наконец влетела в диспетчерскую.

В кабине дежурила девушка-диспетчер. Не понимая, что случилось, она с тревогой повторяла в телефонную трубку:

— Что вы делаете? Почему не поднимаете? Почему бросили кошку?

Таня перехватила у нее трубку:

— Остановите, остановите! Тросы у кабель-крана! Несчастье! Оборвались! Спутались! Тросы! Остановите!

Щеки ее пылали, уши пощипывало, но она не замечала холода и повторяла:

— Машинист! Машинист! Эй, кто там?

Вместо ответа в трубке раздался встревоженный голос:

— Посмотрите, не видно внизу инженера Зарева? Сообщите и инженеру сектора. Позовите кого-нибудь из механиков. Хоть Ивана Ушева. Повреждение очень серьезное. Спускаюсь.

Таня отошла от телефона и только теперь взглянула на изумленного диспетчера.

— Могут опять позвонить. Не уходи.

Таня убежала. У бетонного блока увидела Мирко, бросилась к нему. Они кинулись на поиски Младена. На площадке, над которой был спущен ковш, стояли строители, глядели вверх, где перепутались тросы, ворчали:

— Глаза б не смотрели! Нашли время оборваться!..

— Эх! Плакали наши денежки. Раз кабель-кран остановился, значит, и работе конец.

— На руках мы, что ли, бетон таскать будем? Ведь тут тонны…

— Да, дело нешуточное. Кто знает, когда исправят.

— А ну, пойдем погреемся. И откуда такая стужа нагрянула?

— Придет главный механик — все наладят. Он, верно, на другой объект ушел.

— Как же, ушел! Будет он тебе в такой холод тут торчать!

Со всех сторон стекались люди. Поглядывали наверх, качали головами, пожимали плечами. Ведь надо же! Только молодым инженерам наконец-то удалось пустить кабель-кран на полную мощность, как случилась эта беда. Провода соскочили, перепутались с крепильными тросами и зацепились за верхние ролики кошки. Случалось и раньше, что они соскакивали, но ни разу так не перепутывались.

Машинисты собрались на строительной площадке. Обсуждали, прикидывали, что делать. Весо Русев, ответственный за механизмы, внимательно слушал. Выход был только один, но выполнить это было нелегко.

— Товарищи, иначе нельзя. Один из вас, кто посмелей да помоложе, должен забраться наверх, к самым проводам, и там отцепить провода от крепильных тросов. Ну, кто согласен?

Рабочие молчали, жались, вглядываясь в вышину, где в опаловой мгле терялись очертания троса. Высота — сто метров, а от одного ската котлована до другого больше двухсот. И ветер набрасывается с такой силой, вонзает тысячи ледяных игл. Внизу и то невозможно долго находиться, а каково-то там наверху висеть на тросе?

Светлые глаза парторга потемнели. Неужели нельзя найти другой способ? Как же подвергать людей такой опасности? Нужно еще подумать.

— Можно, — предложил Весо, — перерезать провода — минутное дело. Но тогда нужно будет привозить новые из-за границы, а это означает остановку кабель-крана более чем на месяц.

— Только этого еще нам недоставало! — сердился главный инженер. — Оборвем одно звено, распадется вся цепь. Нечем будет подавать бетон и другие материалы. Поглядите, как все приуныли без работы. Представляете себе, что такое остановить строительство плотины на целый месяц?

Машинист спустился из кабины кабель-крана. Он попытался привести в движение блок, чтобы хоть спустить трос. Но блок не действовал.

— Если у нас нет нужного человека, то надо вызвать с другого объекта, — предложил главный инженер. — Или попросим прислать нам специалиста с прокатной базы.

Многие с облегчением вздохнули. Вот и решение проблемы. Но Младен Зарев стал возражать. Это значит опять ждать дни и недели. У них ведь уже есть опыт: прежде чем создали ремонтную мастерскую, из-за самой незначительной поломки их заставляли ждать месяцами. Божинов подошел к машинистам. В его голосе было тепло, но слова заставляли холодеть.

— Видите, товарищи, другого выхода нет. Нужно, чтоб кто-нибудь, кто полегче и половчее, поднялся и устранил аварию. Посмотрим, кто самый смелый.

— Я не берусь, мне не по силам, — отозвался рыжеватый парень с приплюснутым носом. — Сам признаюсь. Повиснуть на ветру на стометровой высоте! Мороз по коже подирает!

— Я бы поднялся, — послышался низкий неуверенный голос, — но я ничего не понимаю в этом деле. Если мне объяснят…

Глаза Дурхана горели, как в ту ночь, когда перекрывали реку.

— О тебе не может быть речи, Дурхан, — сразу сказал парторг.

— Парторг прав. Тут нужен знающий человек, — сказал пожилой машинист.

— У меня жена и трое детей, — отозвался другой и так надвинул кепку, что закрыл лицо, потом протиснулся сквозь толпу и исчез.

«И правда, ведь так страшно», — думала Таня, не сводя глаз со стальных тросов. С сильно бьющимся сердцем слушала она этот разговор. Ах, если бы она что-нибудь понимала! Вот случай показать, что и она беспокоится за стройку. Но не по силам ей это дело. Правда, если нужно, силы найдутся. Обычно она так боялась подниматься на стрелу, а сегодня и не почувствовала, как оказалась наверху. Но здесь нужен более умелый и опытный человек. Все-таки это сугубо мужское дело.

Невольно она подумала о Киро. Он бы решился? Что бы ни случилось, он всегда впереди. Когда ломалась машина и не было Ивана, звали Киро. Он не знает еще о случившемся, оттого его, наверное, и нет.

Это даже лучше. Хоть бы и не приходил. Пусть на этот раз обойдутся без него.

А он уже бежал. Запыхавшись, пробивался сквозь толпу, на ходу расспрашивая об аварии.

Киро оказался рядом с Таней, но не заметил ее. Она смотрела на его густые заиндевевшие и немного топорщившиеся брови, на слегка выдающиеся скулы, на морщинки в углах губ — морщинки, говорившие об упорстве. Прядь кудрявых волос падала ему на лоб. Разве впервые она видит, как красив Киро? Почему она не сводит с него глаз? Почему ему нужно было прийти именно сейчас? На днях машинисты кабель-крана получили переходящее знамя. Киро, помощник машиниста, прикрепил знамя к блоку. Когда ковш с бетоном поднимался наверх, знамя гордо развевалось над строительством и было видно издалека. А сейчас оно бьется на безжизненно повисшем блоке.

Младен Зарев говорил с Иваном и парторгом. Киро стоял рядом и внимательно прислушивался к разговору. Он не вмешивался, но его мысли можно было прочесть по выражению лица. Только бы они согласились! Таня скажет ему, чтоб он не подымался. Этого нельзя допустить. Девушка взглянула в его синие ясные глаза и опустила голову. Как могла она переносить нахальный, грязный взгляд Сиджимкова? И как могла воображать, что она выше Киро?

Люди, чтобы согреться, шли на бетонный завод, в контору, потом опять возвращались. На большинстве участков не работали, но и не уходили.