ВЦ - 2

В третьем тайме обменялись голами, но уже без Вовки. Они с Ишиным ушли в кабинет тренера, Чернышёв сам отправил.

— Нечего к тебе внимание привлекать. Сделал своё дело, и сиди в тепле, подальше от шпионов. Вон, второй тренер ЦДКА сидит с блокнотиком. Молодцы вы с Ишиным. Будем вашу связку нарабатывать.

Глава 13

Глава тринадцатая

Пусть в эту страну

Не идут, не идут поезда,

Нас мамы впервые

Приводят за ручку сюда.

В стране этой звонкой весёлой

Встречают нас как новосёлов, —

Страна эта в сердце всегда.

Генерал-полковник Аполлонов душкой только казался, да и не казался. С Романовым, который не Великий князь, но тоже Николай Николаевич, они вместе в раздевалку ввалились после игры. Пьяненькие. Неее… Пьяные. Аркадий Николаевич полез обниматься с Аркадием Иванычем. А Романов с Вовкой… обниматься не полез. Хлопнул по возвращённому буквально за пару минут до игры нагруднику и потянул от обнимашек в сторону. Не дали. Аполлонов увидел и обоих назад в гущу событий вернул.

— Говори, Николай Николаевич! Вот, что мне сказал, ему говори, — и как тыкнет в Вовку пальцем.

Вовка стоял на коньках. Ешкин по голове, так ведь и не сшил, пусть даже матерчатые, чехлы. Даже иголку с ниткой достал и назад убрал. А из чего шить? Толчка пальцем с размаха Фомин не ждал, а потому, стал назад заваливаться, пытаясь за воздух схватиться. Нет, руки не загребущие. Рухнул. На скамейку. Спасло от переломов его рёбра и скамейку, то, что она была вплотную к стене прислонена. Просто «присел отдохнуть».

— Вот, я тоже на ногах не стою, — самокритично поведал Аполлонов, — говори, Николай Николаевич.

— Я тут переговорил с умниками моими, решили повторить весь твой комплект амуниции и отдать на испытание в команду «Динамо». Сейчас Гершель Соломонович — глава Бюро Изобретательства при нашем комитете оформляет за тебя пять патентов. Цени! Кандидат наук за школьника работает.

Хотелось Фомину сказать, что хорошо, что работает, плохо, что сам ничего изобрести не может. В реальной истории сфотографировали форму у чехов и свою похуже сделали. Но сейчас как бы не наоборот может получится. Чехи приедут и «ноухаву» украдут. Беда. Нельзя.

— Спасибо.

— Потом скажешь… Когда оформим. Я пообщался с людьми. Вайлштейн Исаак Аронович — заместитель начальника Управления Промышленного Снабжения нашего комитета по Делам Физической Культуры и Спорта при Совете Министров СССР … Опять цени! Так вот, Исаак Аронович с лётчиками по твоему совету договорился. Месяца три и готово будет.

— Смеётесь? — не понял Вовка.

— Чего смеёмся? — пьяно сфокусировал глаза на Вовкином носу.

— Ровно через месяц чемпионат закончится. И чехи… — мать пере-мать, чуть не проговорился, что в конце февраля после олимпиады чехи приедут нас учить играть в хоккей, — И чихать тогда на всю амуницию.

— Правда, Николай Николаевич, что-то затупил и я. Двенадцать комплектов через три месяца, летом, когда она уже ни кому на хрен не нужна, не в футбол же в ней играть, — Аполлонов пресёк попытку Вовки встать и сам плюхнулся рядом. Команда столпилась за спиной Романова и тоже осуждающе осуждала. Молчали насуплено. От Якушина уже все знали, что им такую броню сделают, а тут такой облом.

— Пресс-формы…

— А как шестнадцатилетний пацан один сам всё сделал? А у тебя фабрики, бюро всякие, не, не пойдёт так. Через неделю, — Аполлонов показал Романову два пальца, потом мотнул головой, соглашаясь, что мало и ещё пятерню к ним присовокупил.

— Товарищ генерал! Вы ставите нереальные сроки. — Вот откуда Гайдай лучшую фразу для "Кавказской пленницы" спёр. «Вы даёте нереальные планы! Это, как его, волюнтаризм!!!».

— Володя! Скажи ему, — генеральский палец угодил в председателя комитета, — за сколько сам сделаешь, если… — Аполлонов, обвёл указующим и наказующим своим перстом нагрудник, — тебе нитки дать.

— Войлок, конский волос, куски ко…

— Херня. За три дня сделаешь?

— Сделаю. Только …

— Слышал, Николай Николаевич, пацан, школьник, за три дня. А у тебя, мать их, кандидаты и производство.

— Ну, — Романов, тоже сел на скамью и оглядел мутноватым взглядом притихшую команду.

— Ну, — поторопил его генерал.

— Двенадцать комплектов? Ну, — почесал затылок, бобриковая шапка свалилась.

— Ну, — все хором.

— А! — махнул рукой. — Приедут завтра в восемь утра мерки снимать. Всё у тебя, может тогда в ресторан, — Романов отстранил рукой сидевшего между ним и генералом Фомина.

— Не, не, Николай Николаевич, ты скажи, что Володе причитается за изобретение?

— Считать надо. Думаю, премия за все пять авторских свидетельств составит около тысячи три — тысячи шесть…тьсот рублей.

— Вы там хорошо посчитайте. Комсомолец вон чего придумал, и в газету его. В «Советский спорт» и «Комсомольскую правду».

— Подумаем.

— Вот теперь можно и в ресторан победу отмечать. Михаил Иосифович ты с нами?

Стоящий чуть в стороне от места действия Якушин тяжело вздохнул.

— Конечно, товарищ генерал.

— Да! Это … Аркадий Иваныч, ты вот раздели … Общество «Динамо» за победу принципиальную выделяет вам от нас им два талона на костюмы. В Военторге. Самый настоящий бостон.

— Бостон?

— Бостон. Чистая шерсть, от этих как их «мериносав». Козлов, в общем.

— Спасибо, товарищ генерал.

— Вам, мужики, за победу спасибо. Как ребёнок радовался. Каждую шайбу в анналы нужно. Красота. А Володя?! Когда втроём. Шедевр. Скажи, Николай Николаевич.

— Шедевр.

Вовки приехали в общагу усталые, но довольные. Матч был тяжелейший и чуть ли не самый важный за сезон. Даже если теперь проиграют ЦДКА, то серебро в кармане. А Фомин ещё и надеялся, что совсем даже и не глупый, а скорее наоборот, умнейший тренер Чернышёв сделает выводы из игры и поймёт, что меняться нужно при первой же возможности. Это не футбол. Совершенно другая нагрузка на ноги.

Приехали, пришли на кухню картошки сварить, а там все смурные.

— Что случилось? — спросил Фомин у ожесточённо надраивающего сковороду Третьякова маленького.

— Семён в больнице помер. Заражение пошло. А пенициллина не достали. В бреду и горячке помер. Врачи только руками разводят. А у него жена в Краснодаре и двое детишек малых. Как им теперь? — Иван тяжко вздохнул, ополоснул сковороду и, шмыгая носом, ушёл с кухни.

Челенков знал, что пенсию назначат, есть в СССР такой закон. Вот только маленькая она. Если капитан получал зарплату за тысячу, то теперь жене с двумя детьми прожить на пенсию в 125, ну, даже 250 рублей будет ой как не просто. И помочь он не в состоянии. У самого последние сто рублей остались, а пока ни стипендии от «Динамо», ни премии за форму, дадут и то, и то, потом. Какое счастье, что насильник подвернулся. Одним хлебом бы они сейчас с Третьяковым питались, да обедом, усиленным в столовой завода «Динамо».