ВЦ 3

А неприятности были. В платочке, что он на автомате сунул в карман, оказались женские золотые украшения.

— Твои, — скривился милиционер, дежуривший ночью в аэропорту, к которому ноги Вовку и принесли.

Этому предшествовало задержание фиксатого и попытка найти повара. Но узбека не нашли, а «извращенца» без сознания отвезли в больницу. После чего старлей и занялся Фоминым.

Вовку мутило. Однозначно сотрясение. Крепко ему арматуриной перепало. Фиксатый бил, с такой силой, чтобы потерпевший в живых не остался. Фуражка жизнь спасла. Нужно будет потом выпить сто грамм за здоровье Владимира Вольфовича. Он уже родился ведь?

— Нет. У бандита взял.

— Ограбил? — как-то хищно прицелился в него сощуриным глазом милиционер.

— Нет. Взял, чтобы сдать. Там ещё немного денег было. Я, наверное, не единственная жертва, можно опознать по украшениям. В розыск, может, подали.

— Не получается. Ты, вон, жив, а «бандит», как ты его называешь, в больнице. У него пустые карманы, а у тебя чужие деньги и рыжьё. Никакого повара нет. Как и казана с пловом. Не получается.

— А вот это?! — Вовка показал на забинтованную голову.

— Тот, второй, защищался.

— Это у вас не получается. Удар по затылку. Я сам к вам пришёл. Зачем? Чтобы вам было легче меня, эдакого преступника, поймать. Кроме того, я случайно в Ташкенте. Еду с игры домой. Я динамовец. И более того, я чемпион страны по хоккею. Канадскому.

— Канадскому. Да, ты ещё и шпион. Замечательно. Отвезу я тебя, шпион, в ИВС, там следователь утром разберётся, просто грабитель ты или шпион. Диверсант, мать твою.

— Вы это серьёзно?! У меня в полночь самолёт на Москву, а там дальше до Ленинграда, где меня ждёт бывший заместитель министра МВД, а теперь председатель Всесоюзного Спорткомитета при Совете Министров СССР генерал-полковник Аполлонов Аркадий Николаевич.

— Вот ты, канадец, выдумывать горазд! Ничего, органы разберутся, как ты связан с бывшим генералом. Всё, пошли. Отвезу тебя в ИВС. Шнурки вынимай и ремень снимай. Живо, — прикрикнул, видя, что Вовка смотрит на него оторопело.

Так вот и оказался в камере. Ну, теперь точно до утра делать нечего. Вовка снова прикрыл глаза и постарался удобнее разместиться на пальто. Воротник в крови. Наверное, не отстирается. Брюки в крови, фуражка в крови. У него из одежды-то ничего не останется, даже если удастся выпутаться из этой передряги. Как дальше жить? И на что? С «Динамо» могут и турнуть. Он теперь играть долго не сможет, да и тренировать Молодёжку только сидя на скамеечке.

— Тьфу. Какие нахрен тренировки, для начала надо в тюрьму не сесть, — прошептал Фомин. Нет, не спалось. Мысли дурную и больную голову распаляли.

— Эй, просыпайся, не на курорте, — сержант милиции тряс его за ногу.

— Что? — Фомин в первую секунду не сообразил, где он и что тут милиционер делает.

— Вставай, сейчас на дальняк отведу, потом завтрак, а там и следователь дежурный придёт, — пояснил усатый товарищ, что Вовку разбудил. Вот, сразу всё и на свои места встало. Следователь это хорошо. В десять часов утра прилетают динамовцы из Ашхабада, там-то его знают и объяснят местным «Ху из Ху».

— Пойдёмте, — Вовка приподнялся. Чуть замутило. Серьёзное всё же сотрясение схлопотал, на сколько, интересно, запретят врачи заниматься?

Завтрак состоял из четвертинки хлеба чёрного-пречёрного и кислого и половины чашки какого-то супа, но идентифицировать его не удавалось. Плавало в нем пара мелких картох и кусочек жёлтой моркови. А ещё парочку зёрен перловки. Рассольник, должно быть, только мяса с огурцами маринованными забыли положить. Горе, а не повара.

Но, несмотря на отсутствие некоторых ингредиентов, суп Вовка выхлебал, во-первых, есть хотелось, а во-вторых, неизвестно в свете сложившихся обстоятельств, будет ли вообще обед сегодня.

Голова почти не болела, так саднил затылок, по которому арматурой и прилетело, а ещё как-то зрение чуть расфокусировалось. Напрягаться приходилось, чтобы всё резко видеть. Не дай бог, что серьёзное со зрением, как же потом играть, если мяч двоиться будет.

К следователю тот же сержант, что и завтраком облагодетельствовал, отвёл. Кабинет находился здесь же в ИВС. Маленький, вдвоём еле уместились. Столик, прикрученный к полу, и два стула, тоже намертво притороченные.

— Фомин, Владимир Павлович? — лысый майор вертел в руках Вовкин паспорт

Событие тридцать третье

В любой день в больнице ты сможешь найти людей с лучшим днём в их жизни, с худшим днём в их жизни, с первым днём в их жизни и с последним днём в их жизни.

То же самое может произойти и в городской больнице. Сначала деньги, затем всякий бюрократизм, и уже потом помощь.

Эрих Мария Ремарк, из книги «Три товарища»

В целом самочувствие Вовкино всё же даже до троечки не дотягивало, и он с радостью приземлился на стул.

— Фомин. Да, Владимир Павлович, — лоб от прохода по коридору испариной покрылся. Или это нервное?

— Ну, и что вы мне скажите, гражданин Фомин?

— А что вам сказал тот бандит, который на меня напал? — ничего говорить Фёдор Челенков пока не собирался. Семидесятилетний опыт жизненный приучил больше слушать, чем говорить.

Майор с неприкрытым любопытством уставился на Фомина. Пожевал тонкими как ниточки губами, провёл рукой по лысине, очевидно, что-то для себя решая и решился таки.

— К сожалению, этот гражданин уже ничего не скажет …

Вовка похолодел. Неужели он вторым ударом что-то тому в черепушке серьёзно повредил. Хреново. Стоп, но ведь он жив был. когда он милиционеру рассказал, того на скорой увезли. Значит, жив был. Ну, хоть не убийство, а нанесение тяжких телесных. Ничего, Стрельцов сидел, и он, в худшем случае, лет пять отсидит. Может и по УДО, как Стрельцов выйдет.

— Помер? — вздохнул и от тяжёлого вздоха сразу голова заболела.

— Помер? — майор мотнул головой, — Нет, сбежал из больницы. Пост поставили, а он как очнулся, из окна вылез, больница-то одноэтажная.

— Слава богу…

— Вы не комсомолец, вот же комсомольский билет при вас? — посуровел майор.

— Простите, а как вас зовут, товарищ майор.

— Товарищ, ну, пусть будет пока товарищ. Зовут меня — следователь Авдеев.

— Товарищ майор, у вас имени отчества нет. Неудобно мне шестнадцатилетнему пацану к вам «Следователь Авдеев» обращаться, — Челенков в голове продолжал работать.

— Иван Александрович, — снова губами тонкими пожевал.

— Иван Александрович, невиновному человеку зачем убегать из больницы? А виновному как раз есть, зачем бежать. А узбека, что плов варил, нашли? Хоть искали? Следы костра? Казан не маленький?