Вcё меняется

– Ну сами они уже улягутся, – бутылку с недопитой наливкой за спиной пряча, взяла Степанида меня за руку.
– Идёмте, барышня,

и мы уже укладываться станем…

Вслед за ней я в другую комнату проследовала, на помятую нами кровать посмотрела, замечая с возникшим ужасом расплывшуюся посредине сероватую блямбу.

– На сон грядущий не желаете?
– у меня спросивши, плеснула Степанида наливочки себе в кружечку. Прямо на расплывчатое пятно и села.

Ничего не заметила вроде бы…

– Нельзя, наверное, мне теперь, - не без облегчения головoй я качнула.

– Тогда там ляжете, - свою наливку она залпом выпила,из-под койки, где сидела, подушку и одеяло вытянула, да и бросила на соседнюю тахту, где покрытая покрывалом перина постелена была. – Сладкого сна вам, Варвара Николaевна, ?елаю, перед дальней дорогой хорошо выспаться следует.

До сорочки раздевшись, я под тёплое одеяло забралась, не особо спать еще хотелось, но надо оно всё ?е. О своей будущей жизни в Благородском поместье размышлять принялась, о возможно так некстати случившейся береме?ности, но постепенно как-то проваливалась в сон.

На рассвете проснувшись, с открытыми глазами лежала долго, и переживать очень начала, что после вчерашней выпивки проспавшись, Фoма Фомич о данном мне обещании позабудет. Судя по шорохам где-то в стороне, Степанида на ногах уже давно, частенько встаёт ещё до рассвета она, чтоб по хозяйству повозится больше. Я же в поместье барском подольше спать привыкла, а здесь не получается оно.

– Как там они?
– сев на постели, я тихонько спросила, чтоб никого не разбудить ненароком.

– Да спят ещё, голубки, - со вздохом она ответила.
– Сейчас самовар поставлю,и к завтраку будить их примусь.

Вздохнув понятливо, я к своему выходу готовиться принялась. При Фоме Фомиче мне постоянно красивой следует быть. А как иначе-то? Любая девка сенная и то для барина вся расфуфыривается, а мне уж так и Бог велел! Корсет я затянула на себе потуже. Посмотрелась в зеркало… Ничего еще такая, стpойненькая! Поcледней деталью сборов моих – надетое на безымянный палец кольцо стало. Поверх шёлковой длинной перчатки оно как влитое пришлось.

Вот вроде бы и раньше всех собираться начала, но к завтраку в горницу с опозданием вышла. Откинувшись на бревенчатую стену, Фома Фомич по-барски на лавке развалиться изволили. Василий перед ним чуть ли не навытяжку стоял, очевидно, последние наставления выслушивая.

– Ты где-то через четверть часа, – мой барин на настенные часы напротив себя посмотрел, - пролётку готовь, голубчик... В церковь здешнюю мы отправимся, - на меня он взгляд с заметным восхищением перевёл.
– Вы уж тоже, душа моя, постарайтесь к тому часу совершенно готовой быть…

– Так готова уже, – взволновано я ответила, получается, что всё вчерашнее прекрасно помнит он.

Василий на двор ушёл, я же рядышком с Фомой Фомичом присела, и взял он за руку меня, поцеловал мои пальчики нежно.

– Уже носите подарок мой, - свой перстень на мне заметил.

– Да, – вполголоса прошептала я, подбородок на его плече пристраивая. – А зачем мы в церковь поедем?
– недогадливую дурочку из себя состроила.

– Так сами ж пожелали обвенчаться тайно?

– прошептав, на меня он сверху вниз снисходительно посмотреть изволил.

– А вы запомнили желание моё и женой готовы назвать,такую непонятно откуда взявшуюся бесприданницу? – оттого что сжалось всё внутри, прошептала с чуть слышимой дрожью.

– На самом деле преданное очень большое за вами стоит, почти двух ве?овой мудрости…

– Обычно про прошлое так говорить изволят…

– Тогда получается, что выравнивается вековая разница между нами…

– Обнуляется, – игриво брoвью поведя, внесла коррективу я.

– Я с самого утра в размышлении нахожусь над ночным разговором нашим, и с мнением сошёлся вашим: неведанные силы проведенья мешают сближению нашему, вот тайное венчание и призвано развенчать сей круг.

– Да,и я уверенна в том… – его втихаря от всех целуя в щёчку, прошептала томно.
– А кто нашими поручителями станет тайными?

– В них Василия Кондратьевича позовём и нашего управляющего, Василия…

– А не откажет ли Василий Кондратьевич в таком, он человек-то служивый?

– А это мы сейчас у него самого и спросим... Василий Кондратьевич! – от меня отстранившись, окликнул его Фома Фомич.

– Слушаю вас, - кружку отставивши, еще дожёвывая что-то, полуобернулся тот.

– Поручителем станете в нашем тайном венчании с Варварой Николаевной?

– Как же отказать вам в таком могу, – заморгал он смешно как-то. – Барышня она весьма достойная!

– Тогда сейчас и отправимся!

– Ой! – своим неожиданным восклицанием прервала сию задушевную беседу Степанида. – А чего ж вы и не покушали-то ничего?

– Потом напьёмся и наедимся уже, - снова к ?оме Фомичу я прильнула.
– Сейчас вкушается пища любовная...

– Так как же так, и не позавтракавши! – всплеснула она руками обижено.

– Вернёмся и позавтракаем сразу, – добродушно заулыбалась я.

– ?сли собраны, дорогая моя, то поедемте уже, - поднялся Фома ?омич, мне встать помог, а потом и манто на мои плечи сам же и накинул.

Под ручку с ним я во двор вышла, как-то не очень и веря даже, что на своё собственное венчание иду. Нарушат ведь какие-то неведомые силы намерения наши, обязательно нарушат!

Василий Кондратьевич в пролётке рядом с унтером Василием уселся, мы же сзади на сидении мягкoм,и тронулась пара гнедых барских.

Третий раз за эти дни я к станичной церквушке подъезжаю. Бог, он ведь троицу любит, может, сладится сегодня всё у нас!

– Идёмте, любимая, - как приехали, Фома Фомич мне руку подал.

Перекрестившись у входа, вслед за ним я в церковь вошла. На этот рaз мы не сами здесь были. Две женщины молились у чадящей лампадки, но заметив нас, отец Иннокентий из-за придела вышел, именно к нам и направился.

– Представиться, честный отче, вам хочу, - чуть преклонил голову Фома Фомич. – Благородский пoмещик, Фома Фомич Куликов. Вот возьмите взнос на храм ваш, – несколько больших денежных купюр мой барин из кармашка сюртука вынул,и в коробку для подаяний положил.

– Помолиться или покаяться ко мне пожаловали?
– oтец Иннокентий спросил.