Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства

Мы замолкли. Это было что-то необычное. Некоторые уже начинали догадываться. Архипка, взяв шерстяной шар в руки, пальцами попробовал его упругость. Неожиданно он коротко размахнулся и резким для своего возраста движением косо ударил шаром об землю. Высоко подпрыгнув, мяч (мы это уже поняли) перелетел через колодец, ударился об землю и, несколько раз подпрыгнув, покатился по дороге.

Мы завизжали, как дикари, и бросились, не умещаясь в широкой калитке, на улицу за мячом. До вечера мы играли только шерстяным мячом, кидая его вверх, вдаль и с силой ударяя его об землю. Довольно долго служил нам валяный Архипкой мяч, постепенно разрыхляясь и теряя прыгучесть.

Из года в год двадцать третьего февраля, в день Советской Армии наша классная руководительница и старшая пионервожатая организовывали сбор пионерского отряда, где участники войн рассказывали нам о боевых действиях. Из года в год приглашались Купчак Филипп, отец одноклассницы Люси и мой отец. Постоянно приглашался и Архипка, как участник гражданской и Великой Отечественной войн. После небольшого художественного вступления мы слушали воспоминания бывших воинов.

Если Купчак и мой отец рассказывали о том, как было холодно в вагонах, как вычерпывали из окопов грязную воду, как спали стоя, то Архипка очень красочно и долго рассказывал нам о том, как он мчался на тачанке, как строчил пулемет, как жестокие белогвардейцы вырезали на спинах красноармейцев звезды. Затаив дыхание, мы каждый год внимательно слушали Архипку. Мне становилось неловко и стыдно за моего отца, который в войну сидел в мокром окопе, а Архипка отважно мчался на тачанке, расстреливая врагов.

Из года в год, вновь и вновь Купчака, Архипку и отца принимали в почетные пионеры, повязывая им красные галстуки. В один год, выступая перед нами, Архипка говорил, как-то растягивая слова. В какой-то момент среди учителей возникло небольшое замешательство, которое прошло мимо нашего сознания.

По дороге домой я шел в нескольких шагах сзади отца и дяди Фили. Они что-то оживленно обсуждали и смеялись. Идущий навстречу наш сосед, спросил их:

– Ну что, снова вас приняли в пионеры? А Архипку тоже? Чему вы смеетесь?

– Приняли. А Архипку, наверное, в последний раз.
– ответил Купчак.

– Отчего же? Ведь он выступает в каждом классе.

– Сегодня он пришел в настроении, видимо угостили. В результате он перепутал, кто вырезал звезды на спинах красных.

Сосед так же весело засмеялся. Мне стало очень обидно за Архипку. В последнее время его иногда слегка пошатывало, но от этого он становился только добрее. Я был твердо уверен, что все просто завидуют его воинской доблести.

Должен сказать, что Архипку действительно больше не приглашали на сборы отрядов. Без него нам было скучно и неинтересно. В наших глазах он был гораздо более мужественным и умелым воином, чем остальные.

Мы не верили, что Архипка так просто пришел с войны, не захватив с собой винтовку или шашку. Его, недоступная нам, мастерская будоражила наше детское любопытство. Мы приникали к мутному стеклу оконца и до слезотечения вглядывались с сумеречную темень его мастерской.

Мы знали наизусть, где, на какой стене и на каком гвозде висят его топоры, рубанки, кузнечные клещи, отвертки, ключи, какие-то разные крючки и приспособления. Давно не мытое стекло окошка затрудняло обзор и усиливало буйство нашего воображения.

Мне уже много лет. Уже давно нет Архипки, как нет и его дома. На том месте стоит высокий, светлый дом. Там живут другие люди. Пожалуй, я уже старше Архипки.

У меня великолепная домашняя мастерская с множеством различных инструментов, дрели, болгарки, заточные устройства различного назначения, газо – и электросварка, токарный и сконструированный мной плоскошлифовальный станки и многое другое.

Но до сих пор меня не покидает желание еще раз всмотреться в то запыленное с нитями паутины оконце, а затем войти в заветную дверь, увидеть и своими руками потрогать все то, что находится в волшебной мастерской настоящего мастера из моего детства.

Из всех чудес на целом белом свете

Мне с малых лет запомнилось одно:

Оно стояло на углу Ванцетти

И называлось весело "КИНО".

И я сюда шагал издалека,

В кулак зажав два потных пятака.

М. Танич

Мои люди с бульвара капуцинов

Первым эпизодом, запечатленным моей детской памятью и связанным с кино был взрыв хохота во время демонстрации фильма "Сказка о спящей царевне и семи богатырях". Большая комната служила зрительным залом. Киноаппарат стоял на столе соседней комнаты.

Через открытую дверь, поверх голов сидящих и сквозь табачный дым, часто мелькающий луч света нес на простынь, служившую экраном, волшебные видения из сказки А.С.Пушкина.

Комната была переполнена зрителями. По обе стороны двери стояли по росту, чтобы передние не мешали стоящим сзади. Это была, в основном, молодежь. Взрослые сидели на широких лавках в несколько рядов. Ребятня великолепно расположилась на полу.

Мне выпало сидеть у самого экрана. Для того, чтобы увидеть все происходящее на экране, приходилось высоко задирать голову и постоянно ею крутить. Все происходящее на экране было для меня самой настоящей жизнью, в которую невозможно было не верить.

Особенно меня привлекали лошади, на которых скакали богатыри. Изящные головы, точеные ноги, развевающиеся гривы и длинные хвосты будили мое детское воображение. Тогда мало кто знал о мультипликации и все, происходящее на экране, воспринималось как живая реальность.

Мое воображение уже рисовало мне, что я прихожу домой с совершенно живой лошадкой на руках. То, что она была легкая, я не сомневался, так как некоторые кони были гораздо меньше нашего кота Мурика, которого я носил без усилий.

Я долго не раздумывал и не колебался. О том, что будет при этом со всадником, из-под которого предстояло выдернуть лошадь, я даже не думал. Как только понравившийся мне светлый конь оказался над моей головой в левом нижнем углу экрана, я проворно схватил его за заднюю ногу.

Хохот, заглушивший плавную музыку и голос, читающий стихи, не смог отвлечь меня от главного вопроса:

– Как же так? Я схватил коня точно за ногу. А он, как ни в чем не бывало, помчался дальше. И главное - он меня даже не лягнул!