Вдоводел исцеленный

— Я хочу сказать, что, возможно, и не придется, — спокойно ответил Найтхаук и повернулся лицом к приближающейся компании.

Самый здоровенный из них остановился под пурпурной «хрустальной» колонной.

— Ты выбрал для своей могилы чертовски красивую планету, Вдоводел.

Голос с трудом пробивался сквозь статические помехи.

— Если она тебе нравится, может, не стоит меня на ней убивать? — ответил Вдоводел. Мужчина расхохотался:

— А у тебя, оказывается, есть чувство юмора. На Тундре, помнится, оно отсутствовало напрочь. Пять лет мотаний по Галактике творят с человеком чудеса.

— Как я понимаю, ты не собираешься сказать, кто ты и почему ты здесь?

— Ты что, шутишь? — вскинулся мужчина.

— Я просто хочу знать, какое имя написать на твоем надгробном камне. — Киношита заметил, что изменился даже тембр голоса «старика». Найтхаук исчез, слово взял Вдоводел.

Мужчина махнул рукой, и семь его спутников тут же рассредоточились, спрятались за кристаллическими выступами.

— Ты знаешь какую-нибудь короткую молитву, Вдоводел? Боюсь, что на длинную времени тебе не хватит.

— Ты уверен, что и дальше должен продолжать в том же духе?

— Уверен ли я? — Мужчина вновь рассмеялся. — В мужестве тебе не откажешь, Вдоводел. Тут двух мнений быть не может. Но на моей стороне восемь стволов, и все мы хорошо защищены. Вы же стоите в чистом поле. И что вы собираетесь теперь делать, два жалких старикашки?

— Полагаю, нам остается только поаплодировать гениальному полководцу, — ответил Найтхаук.

Он поднял руки, чтобы все убедились, что пистолеты по-прежнему в кобурах, и резко хлопнул в ладоши.

Металл ударил о металл, грохнуло так, словно взорвалась бомба. От этого звука все кристаллические выступы в радиусе четверти мили посыпались на землю, завалив осколками людей, которые стояли рядом.

— Стреляй в воздух. — Найтхаук протянул Киношите маленький пистолет. Киношита каждые несколько секунд нажимал на курок, а Найтхаук, достав лучевик, направился к мужчинам, которые барахтались под грудами кристаллов, и один за другим прикончил всех восьмерых.

— Господи! — прошептал Киношита, оглядывая поле боя. — Господи!

— Чего ты расстроился? — спросил Найтхаук, вернувшись к Киношите.

— Я все забываю, кто вы. — Киношита покачал головой. — Для вас это легкая прогулка в парке. Вам шестьдесят два, а вы не моргнув глазом расправились с восьмерыми.

— Будь мне тридцать восемь, тебя бы это не впечатлило? — сухо осведомился Найтхаук.

— Как вы могли знать, что этот трюк сработает на безвоздушной планете?

— Я же говорил тебе: здесь есть атмосфера. Если нет воздуха — нет молекул. Нет молекул — звук не может распространяться.

— Поэтому вы и надели перчатки с металлическими накладками?

— Я знал, что шума от них будет много. А вот уверенности, что я успею достать пистолет до того, как они меня пристрелят, как раз и не было.

— Но вы должны были знать, что они укроются за этими колоннами.

— Ну, я решил, что они, зная, с кем имеют дело, постараются обезопасить себя и решат, что лучше стрелять из-за укрытия. Я же сознательно встал на открытой площадке, где они могли видеть каждое мое движение. Тем самым я побудил их сначала найти укрытие, а уже потом доставать оружие.

— Для вас это чистый бизнес, ничего больше?

Найтхаук покачал головой:

— Раньше это был мой бизнес. Теперь — нет.

— Иногда вы не можете спрятаться от себя.

— Я Джефферсон Найтхаук.

— И Вдоводел.

— Отнюдь. Вдоводелом я был раньше.

Его тон подсказал Киношите, что не стоит продолжать эту дискуссию. Поэтому он прогулялся к каждому из восьми трупов, некоторых перевернул, вглядываясь в лица.

— Неплохая добыча, — наконец вырвалось у него.

— Это не мужчины, — бесстрастно бросил Вдоводел.

— Я не об этом. Трое мне знакомы. Я видел их физиономии на голограммах с надписью «Разыскивается». Готов спорить, что и за остальных установлено вознаграждение.

— Это хорошо, — кивнул Найтхаук. — Значит, меня не будут судить за убийство, если тела когда-нибудь найдут.

— Когда-нибудь найдут? — в недоумении переспросил Киношита.

— Вот-вот. Пора за работу. Надо похоронить их до заката.

— Вы сошли с ума! За них дадут не меньше полумиллиона. Давайте положим их в грузовой трюм и доставим в ближайший пункт выплаты вознаграждения.

— Меня оно не интересует.

— Но деньги вы тратите довольно быстро. А тут есть возможность получить доход. Причем совершенно законным способом.

— Я же сказал: нет.

— Но почему?

— Потому что я больше не Вдоводел. Я на пенсии. И не убиваю людей за вознаграждение.

— Да вы рехнулись! — воскликнул Киношита. — Они уже мертвы. Так почему не обменять их на деньги?

— Можно и обменять, — пожал плечами Найтхаук, — но я этого делать не буду.

— А как вы собираетесь зарабатывать на жизнь?

— Если мне понадобятся деньги, найду работу.

— А это не работа?

— Сто лет назад я бы ответил, что работа. Сегодня это борьба за выживание, ничего больше.

— Что же тогда для вас работа? — гнул свое Киношита. — Вы не фермер. Не художник. Не разбираетесь в инвестициях. Для физического труда староваты. Если вы не собираетесь получать вознаграждение за этих бандитов, вам остается один путь — в цирк. Будете вторым Биллибаком-Танцором.

Найтхаук так долго молчал, что Киношите стало не по себе. Но все-таки заговорил:

— Это же идиоты. Если бы кто-нибудь попытался укрыться от меня на выбранной им планете, я бы поостерегся сразу спускаться на нее. И они доказали свой полный идиотизм, попытавшись пристрелить меня. Ни за мою голову, ни за твою вознаграждения не назначено. Если б они хотели нас убить, они могли бы взорвать наш корабль и спокойненько улететь. У нас же нет ни еды, ни кислорода, ни радиопередатчика, по которому мы могли бы вызвать подмогу.

— Черт побери! — воскликнул Киношита. — Я об этом и не подумал!