Вдыхая ночь

Клаус снимает с себя футболку, решительно отправляя ее на пол, наклоняясь ко мне все ниже, и все больше прижимая меня к поверхности каменного пола. Его руки странствуют по внутренней стороне моих бедер, заставляя меня тихо постанывать и глубоко дышать. Он мучает меня, не дотрагиваясь самых чувствительных участков моего тела, жаждущих его участия. Я изнемогаю от желания, и даже довольно сильная боль в запястьях от сжимающих их наручников, остается незаметной для меня. Его ладонь путается в моих волосах, перебирая белокурые локоны, которые постепенно он накручивает на руку, заставляя меня приподнять голову выше. Не страшась собственных желаний, я уже откровенно прошу взять меня, умоляя прекратить изводить мое тело до белого каления, так как мне уже реально кажется, что я сгораю под ним. Вот так, прижатая к твердому полу, заходящаяся в муках этой сладкой истомы с примесью трепетной боли и глубинного страха за саму себя, вся я сгораю, будучи не в состоянии обрести силу, противостоящую собственному желанию. Слушая мое сбивчивое дыхание и непроизвольный вскрик, Клаус входит в меня сзади, смяв мою юбку и прижимая меня к поверхности пола всем телом. Я кричу, всхлипываю и извиваюсь под ним, ощущая его в себе, внутренне протестуя, но желая, чтобы он продолжал, не останавливался. Подобно зверю, властному и своевольному, он совершает внутри меня проникновенные фрикции, отчего спазмы боли и острого наслаждения с каждым толчком окутывают меня все явственнее. С каждым движением внутрь, с каждым резким и мощным проникновением он оказывается все глубже, принуждая меня выгибаться, прижимая к полу все сильнее. Вне себя от этих откровенных, граничащих с болью, ощущений, я вскрикиваю, кончая в считанные минуты.

Изнеможенно и безвольно я прижимаюсь к бетонному полу, прислоняясь щекой к его холодной поверхности, ощущая приятный холодок. Тяжело и глубоко дыша, Клаус подхватывает меня на руки, словно ребенка, и переносит на кровать. Он снимает с меня наручники, со странным неестественным блеском в глазах рассматривая оставшиеся красные отметины на моей коже. Едва не погрузившись в забвение сна, я чувствую, что он ласково гладит ладонями мои натертые запястья, целует каждый пальчик, заботливо снимает с меня одежду, шепчет что-то, что кажется мне приятным, и я едва заметно улыбаюсь сквозь сон, но не понимаю ни слова. Постепенно он разводит мои колени, лаская руками внутреннюю поверхность бедер, отчего я снова ощущаю мурашки по коже, и вновь, нашедшее меня, желание. Его горячее дыхание опаляет складки плоти, когда он приникает языком к моему клитору, а пальцами исследует меня внутри, удовлетворяя теперь иначе. Я снова испытываю оргазм, в корне отличающийся от предыдущего. Я уже ненавижу этого демона, испытывающего мое тело, находя отклик на каждое свое касание. Ненавижу, но от этого хочу его еще больше. С каждым касанием, проникновенным поцелуем, ловя его сбивчивое дыхание и забыв о своем собственном. Я люблю его… Люблю этот подвал, с его холодными каменными стенами и бетонным полом, усыпанным этими могильными цветами. Я люблю эту ночь…

========== Амплитуда желания. ==========

Ты говоришь люблю, а взглядом ненавидишь.

Тут зубы стиснуть, тут глупо виснуть, на высоте разбившись…

И камнем падать вниз ведь, тут бесполезно ныть

И нити вить, ее молить, тобою жить.

Днем позднее Клаус приводит меня в шикарный номер самого лучшего отеля Нового Орлеана. Нельзя назвать данную обстановку уютной, но более чем элитной и пафосной атмосферы я просто не могу себе представить. Массивная двуспальная кровать посреди зала напротив огромной плазмы оказалась первой вещью, приковавшей мой взгляд. Едва не прыснув смехом при мысли, что она должна оказаться лучше, чем бетонный пол, я скидываю туфли, опускаясь на мягкую поверхность кровати. Не хочу спрашивать, чьей кредиткой он расплатился и под чьим именем мы здесь. Слишком явно первородный использовал внушение для достижения собственного комфорта. Не могу соврать и не заметить, что его голос действует на меня усыпляюще. Любую ложь я приму за правду, любая страшная весть будет казаться мне шуточной, если ее сообщит мне первородный. Никто не отменял пристрастий Клауса быть всесильным, решать и рушить чужие судьбы. Я могла бы либо смириться с этим, либо уйти навсегда, забыв его, борясь с той страстью, которая жалила меня каждую секунду, проведенную с ним. Это был бы самый чудовищный мой выбор, на который я просто не имею сил решиться.

Клаус бросает ключи от машины на прикроватную тумбочку, тут же присоединяясь ко мне, опираясь на локти, нависая надо мной и находя губами пульсирующую венку на моей шее. От его касаний мне приятно и немного щекотно, отчего уголки губ растягиваются в блаженной улыбке.

– Предлагаю вечером покататься на новом Porsche и посмотреть город, - немного отстраняется он, блуждая взглядом по моим губам, постепенно переходя выше и вглядываясь в самую глубину глаз. – Любишь скорость?

Я закусываю губы в предвкушении новых приключений, которые все больше будоражат мою трепетную и невинную душу, не знающую еще так многого о мире меня окружающем. Его, такой простой вопрос, звучит призывно и многообещающе, отчего сердце заходится, а тело изнывает непонятной истомой. Мы будто изучаем друг друга, пробуем, воспринимая по-новому, не так, как было раньше в моем родном маленьком городке. Клаус проводит пальцем по моим губам, отчего я ощущаю трепет внутри себя, вновь растущее желание.

– Ну так что? – дразнит меня он, снова приникая к моей шее, скользнув по ней языком, затем ущипнув зубами. – Уверен, ты не пробовала ничего подобного…

– Я не пробовала скорость? – смеюсь я, то ли будучи рассмешенной его словами, или же касаниями к моей коже.

– Скорость. – подтверждает он, смеясь, не скрывая, что вкладывает в смысл этого слова нечто большее, чем действительное его значение.

Он впивается в губы неистовым и в то же время нежным поцелуем. Я тону в его руках, забывая всю свою прошлую жизнь, прожитую до этого мгновенья. Клаус очерчивает контур моих губ языком, затем резко и глубоко проникает внутрь, давая мне возможность прочувствовать вкус этого поцелуя каждой клеточкой своего тела, которое и без того уже достаточно возбуждено. С одной стороны, меня пугает такой откровенный выход страсти, меня настораживает собственное тело, которое я не могу контролировать, находясь с ним рядом. С другой – я жадно жду продолжения, потому что мне кажется, если я сейчас остановлюсь и заставлю себя вернуться в Мистик Фоллс, борясь с внутренним протестом – Земля просто остановится, сойдет со своей орбиты. Все вокруг перестанет существовать и покроется льдом, вместе с моим сердцем.

– Я хочу принять душ, - резко отстраняясь и пресекая мой протестующий взгляд своими заискивающими и внимательными глазами, он смотрит на меня в упор, ощущаю, как мое тело снова будто наливается свинцом, отчего становлюсь лишенной возможности двигаться. – Ты со мной?

– Ты делаешь из меня сексуально-зависимую рабыню? – спрашиваю я, теряясь в собственных мыслях и силясь хотя бы сейчас не потерять контроль над обмякшим телом, я покорно принимаю его руку, уводящую меня в шикарную ванную комнату.

– Я делаю из тебя женщину… - улыбается в ответ Клаус, прижимая меня к глянцевой поверхности настенной плитки, целуя трепетно и нежно, проникая руками под платье, уверенно и настойчиво призывая мое тело ответить на каждое его касание.

Именно тогда, в этом душе я впервые опустилась перед ним на колени для того, чтобы попробовать его, почувствовать его вкус, испытать ту власть над ним, о которой раньше даже и помыслить не могла. Только сейчас он казался слабым перед окружающим миром, перед обнаженной мной, ласкающей его губами, доводящей до ослепляющего наслаждения. Никогда не думала, что приносить кому-то удовольствие может быть настолько приятным… Настолько желанным и единым окажется наслаждение, испытанное нами в этих чужих стенах элитного отеля.

========== Разобьемся… ==========

Новый Орлеан показался мне большим, светлым и, наполненным вечным праздником, городом. Днем его мало что отличало от всех остальных городов штата, но с наступлением сумерек, шум его казался оглушительным, веселье – вечным, а жизнь - бурлящей всеми красками своего мироздания. Клаус показал мне самые большие улицы, по его мнению, заслуживающие толику моего внимания. Отчасти, нам обоим вскоре наскучило созерцать старинную мануфактуру исторических построек, наблюдать за сотнями лиц улыбчивых людей, половину которых представляли далеко не простые смертные. Мы скрылись от бурлящего фонтаном праздника жизни этого города в уютном салоне автомобиля люкс-класса, уносящего нас за город, отмеряя десятки миль, используя всю мощь своего двигателя.

От скорости, с которой Клаус вел машину, я вжалась в сидение, подсознательно опасаясь каждого резкого поворота трассы. С трудом я заставляла себя, посмотреть в сторону на стремительно пробегающие мимо низкорослые кустарники, столбы фонарей, изредка попадающиеся на пути заправки с обветшалыми кафешками, в которых, казалось, редко кто останавливался. Солнце едва только зашло, окрашивая линию горизонта причудливыми розовыми тонами, а трасса тем временем покрывалась дымкой тумана, отчего мое сердце заходилось дрожью еще больше, когда машина входила в очередной поворот.

– Ты, наконец, перестанешь искать педаль тормоза, когда я перестраиваюсь? – смеется Клаус, кидая на меня беглый взгляд. – Ты боишься разбиться, будучи вампиром?

– Боюсь испортить новые туфли, - так же с сарказмом отвечаю я. – Ведь если мы разобьемся, придется выкарабкиваться из груды металла, в который превратится твоя бесценная машина…

– Поверь, в жизни нет бесценных вещей и эта машина не исключение. Все имеет свою цену.

– Да?! И чем же пришлось расплатиться ее бывшему хозяину? – понимаю, что мне лучше не знать подробностей, но уверенность первородного всегда вызывала во мне желание спорить.

Ожидая ответа, я тут же едва не вскрикиваю, когда на большой скорости Клаус срезает угол, входя в поворот, отчего я еще сильнее вжимаюсь в кресло, забыв все свои вопросы и протесты, поглощенная резким приливом страха.

– Расслабься, - улыбается Клаус, дотронувшись моей коленки рукой, утешающе ее поглаживая. – Ты так побледнела, солнце… Может пора остановиться?

Его голос звучит спокойно и ровно, но что-то двоякое я слышу в его вопросе. Может действительно пора остановиться? Выйти прямо здесь, навсегда покинув его мир, убираясь прочь от этой скорости, в которой он кружит, по течению которой стремится… Это все равно, что лед держать над пламенем – когда-нибудь и, как правило, очень скоро лед тает, растекаясь водой, которой вряд ли еще когда-то выпадет шанс стать твердой.