Вдыхая ночь
Шрифт:
Клаус не спешит убирать свою руку с моей кожи, теплеющей под его ладонью. Он нежно проводит ею по внешней стороне бедер, затем также неторопливо, проникает между коленями, разводя их и немного сжимая. Постепенно я теряюсь в дороге, не следя уже так внимательно за ее извилистыми поворотами, концентрируясь только лишь на его касаниях, руке, блуждающей под моей узкой юбкой, отчасти мешающей ему скользнуть выше.
Пора ли остановиться? Мне необходимо это сделать, иначе подобно льду, я растворюсь от его жара, растекусь водой, впитываясь лишь в его тень, в землю у его ног. Нельзя так рисковать, нельзя так стремительно пробовать эту скорость…
И все же Клаус стал для меня самим вызовом судьбе, этапом, через который я должна пройти, или же споткнуться
– Ты привыкла к спокойствию, да? – спрашивает он, сдвигая мою юбку немного верх, скользя гладкой тканью по моим бедрам. – Привыкла к размеренным будням, где нет ничего примечательного, но в то же время нет никакой опасности для тебя, нет чувства страха, возможно, отчаяния, боли. Когда-нибудь тебе будет не хватать этих серых уютных будней, ты устанешь от разных, непохожих один на другой дней, устанешь от того, что не сможешь распланировать свою жизнь лет так хотя бы на десять…
Его ладонь скользнула выше, дотрагиваясь моих трусиков, отчего я нервозно перехватываю воздух, закусив губу. Он прав, когда-нибудь я устану от всего того, что привлекает сейчас. Устану от этой скорости, сжигающей мою жизнь. Устану не спрашивать о том, насколько сильную боль он причиняет другим людям, преследуя цели, к которым стремился веками. Устану я, он же – никогда. Это его смысл жизни, по-другому жить он просто не сможет. Но остановиться сейчас?.. Нет, ни за что.
– Это вызов? – томно выдыхаю я, ощущая, как его пальцы ласкают меня через тонкую ткань трусиков, которые, к моему смущению, уже успели повлажнеть.
– Предположение… - надменно улыбается Клаус, отрываясь на мгновенье от дороги, потянувшись и прижавшись к моим губам рваным трепетным поцелуем. – Только не бойся, если мы разобьемся.
– Черт с этими треклятыми туфлями… - выдыхаю я ему в губы, углубляя наш поцелуй, запуская в его волосы пальцы.
Не жалко. Не жалко туфель, машины, а самое главное - не жалко себя. Не знаю, что ждет меня за следующим поворотом, но сейчас я готова разлететься на куски, лишь бы как можно дольше оставаться с ним, впитывать его в себя, пробовать, поглощать, быть единым. Хрипло вскрикиваю, когда Клаус проникает в меня двумя пальцами, отодвинув полоску трусиков и снова концентрируя все свое внимание на дороге. Он испытывал меня, дразнил, запускал тот механизм в моем теле, о существовании которого я даже не подозревала. Сейчас мне хотелось отплатить ему той же монетой, отчего я немного наклоняюсь к нему, касаясь губами шеи, дотрагиваясь языком пульсирующей вены, прикусив мочку уха зубами. Не отрываясь от дороги, Клаус целует меня быстрым поцелуем, продолжая совершать пальцами неторопливые фрикции у меня под юбкой, которая поднялась настолько высоко, что обнажила бедра. Что ж, интересно, насколько ты терпелив…
Неторопливо, с таинственной едва заметной улыбкой, я снимаю туфли, и плавно перемещаюсь на бедра гибрида, располагаясь между рулем и его грудью. Без сомнений это затрудняет его внимательность к дороге, но скорость он по-прежнему не спешил сбрасывать. Краем глаза следя за, разделяющей трассу, белой полосой, Клаус прижимает меня ближе к своей груди, проникая ладонью правой руки под футболку, находя мою грудь. Я ласкаю его губы, щекочу языком шею, прокладывая дорожку влажных поцелуев от мочки уха до ключицы, почти невесомо приподнимаясь и опускаясь на его бедрах, ощущая сквозь ткань его джинсов восставшую под собой плоть.
– Разобьемся… - ухмыляется он, лаская губами мою тонкую кожу на шее, отчего я немного откидываю голову назад, рвано выдыхая воздух, переполняемая неудовлетворенным желанием.
– Так тормози… - предлагаю я, путаясь в его волосах пальцами, когда он сжимает мой затвердевший сосок почти до боли.
– Не знаю смысла этого слова. Как это?
– он улыбается уголками губ, отчего на его щеках появляются сексуальные ямочки. – Научишь останавливаться?
Почти до крови прикусываю кожу на его плече, напрочь, отнимая его внимание от
дороги. В качестве награды получаю желанную остановку на обочине. Но остановилась же только машина. Не мы. Как два разъяренных зверя, мы срываем друг с друга футболки, желая как можно быстрее ощутить в руках жар наших тел. Клаус откидывает свое кресло назад, отчего мы постепенно оказываемся на задних сидениях. Он целует жадно, трепетно, не давая возможности сделать хотя бы один глоток воздуха. Нависая надо мной, Клаус постепенно прижимает мои руки к спинке сидения, а мгновеньем позже я чувствую, как он стягивает запястья ремнем безопасности, отчего я оказываюсь прижата к боковой двери. Мне не нравится его пристрастие ограничивать мои движения, но в то же время я чувствую будоражащее возбуждение, стонами вырывающееся из моей груди.Стянув мне руки до самых локтей, Клаус сбавляет обороты собственной страсти, начиная ласкать меня нежно и неторопливо. Медленно он проводит ладонью от моей скулы, вдоль груди и касается плоского живота, затем проделывает тот же путь губами, отчего я начинаю едва ли не хныкать, съедаемая желанием быть взятой.
– Прошу тебя… - шепчу я, когда его губы опускаются еще ниже, а ладони постепенно разводят мои колени.
– Я тоже тебя прошу, - улыбается он, встречаясь с моим изнеможенным взглядом. – Потерпи, солнце.
И я терплю, ровно до того мгновенья, как ощущаю его палец в своем другом отверстии. Жуткая раздирающая боль судорогой сводит все мое тело, а с губ срывается крик, даже близко не связанный с каким бы то не было удовольствием.
– Я же просил потерпеть… - коварно улыбается Клаус, проникая пальцем немного глубже, отчего мне кажется, что мое тело рвут на части.
– Нет, пожалуйста!.. – шиплю я, отчаянно крутясь и вырываясь, но ни его руки, ни стягивающий мои ремень, не позволяют мне вырваться, остановить эту боль.
– Тшш… - выдыхает он мне в губы, наклоняясь и лаская губами их контур. – Доверься мне…
Черт! Да это же самое сложное – довериться ему, стать податливой, послушной, научиться приносить ему удовольствие, получать подобное, даже несмотря на те вещи, которые он мог со мной делать.
Замирая во мне на какое-то мгновенье, Клаус неторопливо ласкает мою шею и грудь, так что через несколько секунд я начинаю расслабляться, забывая о причиненной боли. Постепенно Клаус снова возобновляет движение пальцем внутри меня, отчего боль возвращается, хотя уже несколько притупленная.
– Ну так что, ты не против? – тяжело дыша, шепчет он, извлекая из меня палец.
Я лишь перехватываю желанный воздух, тяжело врывающийся в мои легкие, делая едва заметный кивок головой. Этот жест служит зеленым светом для него. Клаус медленно и постепенно заменяет палец возбужденной плотью, входя в меня осторожно и неторопливо. При этом боль, разрывающая меня, возвращается с полной силой, остротой ощущений, но я тщательно пытаюсь перебороть это чувство. Кажется, первородный жалеет меня, то возобновляя движение, то останавливаясь, давая мне возможность привыкнуть к нему. Постепенно он находит нужный ритм, отчего моя боль расходится, заменяемая каким-то мучительным удовольствием.
Стекла в машине запотевают, и свет ярких звезд освещает салон машины через туманную дымку. В эти самые мгновенье наслаждение окутывает меня, покрывая тело испариной, дрожью пробегаясь через всю меня. Проникновения Клауса становятся все быстрее, явственнее, уже не приносящими боли. С каждым резким толчком я чувствую, что внутри меня все сжимается, каждое ощущение, касание наших тел становится более осязаемым, мощным.
Он перехватывает мой крик отчаянного наслаждения поцелуем, обмякнув, прижимаясь ко мне всем телом. Я тяжело дышу, пытаясь вовсе не задохнуться от чувств, переполняющих меня. Никогда раньше я не испытывала подобных эмоций, граничащих с болью, желанием, удовольствием настолько сильным, что хотелось кричать, не сумев удержать все в себе. Только теперь я чувствую жгучую боль от ремня, стискивающего мои запястья. Ремень врезался в кожу, когда я пыталась предотвратить боль несколько иную.