Вечер медведя

— Что, черт возьми, могло случиться, что заставило Эмму так насторожиться?

— Понятия не имею, но, клянусь рогами Херне, ей давно пора поделиться с нами. — Райдер нахмурился. — Лучше бы ей не убегать с Собрания. Нога у нее еще не совсем окрепла.

— Нет. — Если бы она была одержима своим прошлым, вернулась бы она вообще? А что, если она пострадала? Хотя адских гончих в полнолуние не бывает, несчастные случаи могут произойти в любой момент.

Клянусь Богом, Эмма.

Бен открыл дверцу шкафа и достал куртку.

— Я собираюсь на фестиваль, чтобы уловить ее запах.

Не колеблясь, Райдер тоже вытащил пальто.

— Я помогу.

Знание того, что он и сородич идут в ногу за Эммой, ободряло.

— Спасибо, брат. Но после того, как мы найдем ее след, ты должен остаться на Собрании на случай, если она вернется — или если Женевьева попытается добраться до Минетты.

На лице Райдера появилось воинственное выражение, прежде чем он кивнул.

— Согласен. Я подожду — неважно, сколько времени это у тебя займет. Если она зайдет слишком далеко…

— Да. — Беспокойство поселилось в животе Бена. — Из-за больной ноги у нее могут возникнуть проблемы с возвращением.

Глава 21

Колд — Крик, Территория Северных Каскадов — полнолуние Белтейна.

Благословение матери, но почему это не прекратится? Клянусь Богом, она никогда еще не испытывала такого сильного желания. Ни разу с тех пор, как это случилось в первый раз. Слезы текли по щекам Эммы, когда она, пошатываясь, спускалась по тропе к Колд — Крик. У нее не было выбора. Каждый нерв в ее теле кричал о необходимости спаривания. Жар полной луны, бурлящий в ее венах, гнал ее вниз с горы, туда, где были самцы.

С каждым шагом боль глубоко пронзала ее правую ногу. Ее ножной бандаж валялся на тропе где — то рядом с таверной, и у нее не было трости.

Четыре ноги были бы лучше, чем две, но с восходом луны похоть расцвела в ее крови, и тело превратилось в человеческое. Она так и не смогла вернуться в медведя.

Оборотни спаривались как люди; при полной луне ее тело оставалось человеческим.

Она подняла глаза. Ночь была ясная. Серебристая луна опустилась лишь на бесконечно малую величину с тех пор, как она смотрела на нее в последний раз. До захода луны оставалось еще несколько часов.

Даже если ей удастся добраться до Колд — Крик, она рискует остаться без ноги. Она уже несколько раз падала, едва не сломав все еще хрупкие кости.

Будет ли кто — нибудь искать ее? Одиночество нахлынуло и разрушило ее сознание. Она споткнулась и упала, опираясь на руки и неповрежденное колено. При ударе ее раненую ногу пронзила новая боль, как будто она сунула ее в мясорубку.

Ай, ай, ай.

Опустив голову, она попыталась подняться, но после дня бегства от своего прошлого и нескольких часов спотыкания обратного пути к Колд — Крик, силы покинули ее. И все же жар полной луны тянул ее за собой, как стремительный поток. Почему все стало намного хуже, чем раньше?

Звук шагов четвероногого животного на тропинке заставил ее поднять голову. Нехорошо. Оно было достаточно большим, чтобы шелестеть в кустах по обе стороны тропы, и быстро приближалось. Она понюхала воздух, но ветер дул не с той стороны — и, несомненно, донес ее запах прямо до животного.

Она попыталась встать, но не смогла. С бешено колотящимся сердцем она схватила упавшую ветку.

Животное появилось в поле зрения. Огромный медведь гризли, более чем в два раза больше ее медвежьей формы.

Во рту у нее пересохло. Не двигайся.

Пасть медведя открылась, обнажив ужасающие клыки.

О, она знала, как это будет больно. Дрожь пробежала по ее телу.

Когда лунный свет осветил серебристую шерсть гризли, она уловила его дикий запах… сопровождаемый знакомым, пьянящим, мужским ароматом.

— Бен? — прошептала она.

Медведь поднялся на задние лапы, и ужасающий рев разъяренного гризли наполнил воздух и эхом отразился от горных вершин.

Ее мышцы превратились в воду, и она впилась пальцами в сосновые иголки и грязь, чтобы не упасть.

Потом он пошевелился. Да, это был Бен, и он был в ярости.

Он подошел и встал над ней, такой же огромный самец, как и медведь, его лицо потемнело от гнева.

— Клянусь Богом, мне следовало отшлепать тебя по заднице, как мой отец шлепал меня. Что за глупость…

— Спасибо, что пришел за мной. — Это был Бен. Ее Бен. Она сморгнула слезы. — Я думала, что умру здесь.

Он закрыл рот. Медленный, размеренный вдох через нос заставил его широкую грудь расшириться. Изучив ее в течение долгой минуты, он присел перед ней на корточки.

— Насколько сильно ты ранена? — Его техасский акцент был сильнее обычного, но его рокочущий голос был ровным и контролируемым. Характер Бена был похож на быстро надвигающуюся грозу, от которой дрожали окна, и которая все сметала на своем пути.

Она вздохнула с облегчением.

— Не сильно, но я почти совсем без сил.

Он издал недоверчивый звук.

— Ну, когда взошла луна, я не смогла оставаться в медвежьей форме. — Она прикусила губу и призналась, — Так что у меня болит нога.

— Держу пари. — Он провел рукой по ее правой голени и нажал, чтобы оценить поврежденную кость.

У нее вырвался стон боли.

— Донал разозлится, если ты снова сломаешь кости. Ты же не хочешь, чтобы он кричал, не так ли?

Целитель с серебряными глазами был страшен. Она решительно покачала головой.

Смех Бена был глубоким и мужественным.

Пока она смотрела на него, боль в ноге исчезла, сменившись новой пульсацией, расположенной прямо между ног. Ее груди набухли и болели. Ночной воздух обдал прохладой ее внезапно ставшую чувствительной кожу.

Обнаженную кожу.

Когда Бен начал отпускать ее ногу, ее рука была прямо там, надавливая поверх его, удерживая его теплую мозолистую ладонь на ней.

Он моргнул, затем его глаза сузились, прежде чем его пальцы обхватили ее икру и начали ласкать.

Все в ней таяло от его размеренного прикосновения. От силы его хватки.

— Ах, вот так, да? — тихо спросил он.

Во рту у нее так пересохло, что она не могла сглотнуть. Ее губы покалывало.

Его пристальный взгляд поймал ее, обездвижив, когда он поднес ее руку к своему лицу… и вдохнул.