Вечер медведя

Голова Донала слегка наклонилась, прежде чем он кивнул, понимая все, что Бен не сказал. Целитель был далеко не дурак. Он махнул рукой в сторону бара.

— Тебя ищет Козантир, Бен.

— Донал, я так рада с тобой познакомиться. — Сара придвинулась ближе.

— И я. — С улыбкой целитель обнял другую женщину за талию. — Извините нас, пожалуйста. — Он направился к лестнице со своим новым выбором.

Шипя себе под нос, Сара снова вцепилась в руку Бена.

Дьявольские потроха, ну и на кого же он мог ее свалить? Он огляделся в поисках вариантов. Хорошо, что он был выше всех в этой комнате. Он заметил Уэсли, симпатичного кота-оборотня — и желанного кахира — и сопроводил ее к нему.

— Привет, Уэсли, это Сара. Сара, Уэсли — кахир из Канады. Он здесь, чтобы учиться убивать адских псов вместе с Шеем и Зебом.

— Оооо, адские псы. Ты такой храбрый, — проворковала она и провела рукой по руке молодого кахира.

Грудь Уэсли расширилась. Он бросил на Бена надменный взгляд, как будто выиграл битву за брюнетку, затем усадил ее к себе на колени.

Детёныши. Возможно, через несколько лет молодой, чрезмерно накачанный тестостероном мужчина не будет воспринимать все как соревнование.

Чувствуя себя скорее уставшим, чем удовлетворённым, Бен пробрался сквозь толпу к бару. Сексуальный танец был прекрасен и хорош, но у него уже было три женщины, и, честно говоря, по мере того, как мужчина становился старше, навязчивая похоть полной луны уменьшалась.

Калум, как обычно, сидел за стойкой бара. Хотя страж территории Северных Каскадов был в паре, он все еще следил за Собраниями. Этот мужчина был более заботливым и добросовестным, чем любой Козантир, которого Бен встречал в своих обширных путешествиях ранее.

— Пива? — Калум уже наливал стакан.

— Спасибо. — Бен устроился на барном стуле, довольствуясь ожиданием. Процесс наливания «Гиннесса» нельзя было торопить. — Я тебе нужен, Козантир?

— Да. — Калум поставил пиво перед Беном. Почти такой же высокий, как кахир, худощавый, мускулистый, черноволосый, Козантир имел тёмные серые глаза, которые вспыхивали до черноты от силы Бога. — Медведь совершает набеги на человеческие лагеря, расположенные прямо на границе территории.

— А разве это наша забота? У людей есть своя полиция — лесничие или что-то в этом роде, — чтобы иметь дело с животными.

— Так оно и есть. Судя по всему, этот медведь вламывается в защищенные от медведей контейнеры и открывает двери автомобилей.

— Интересно… — Бен наблюдал, как колышится пена темного пива. Многие защищенные от медведей контейнеры требовали манипуляций с устройством, похожим на ключ. Каким бы умным он ни был, у медведя нет пальцев. Но Калум не стал бы его беспокоить, если бы преступником оказался бродяга-человек. — Ты думаешь, у нас есть дикий оборотень?

Калум отрицательно покачал головой.

— Я могу сказать, что в этом районе есть оборотень, но дикий будет есть людей, а не их пищу. Дорога туда займет какое-то время. Ты можешь составить мне компанию после захода луны?

— Тебе? — Бен выпрямился. Херне предоставил кахиру возможность справиться со всем, что требовалось от воинов. Козантир не должен подвергаться риску. Никогда. — Я могу справиться с медведем, будь то оборотень или нет, будь он диким или нет.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях. Однако, возможно, потребуется решение суда.

Власть над жизнью и смертью покоилась в руках Козантира. Бен был благодарен за то, что эта сила не принадлежала ему… и за то, что Бог одарил эту территорию стражем одновременно хитрым и сильным.

— Твоя воля, Козантир.

Глава 4

Территория Северных Каскадов — ночь после Полной луны.

Запах готовящегося мяса вернул Эмму в человеческий лагерь. С каждым шагом ее сломанная нога цеплялась за кусты и поваленные бревна. Боль пронзала ее снова и снова, и агония становилась все сильнее.

Осознание того, что она долго не протянет, на самом деле было облегчением.

С тех пор как она была ранена полмесяца назад, она не могла охотиться. Даже сходить к ручью за водой было почти невозможно. Под тусклым мехом ее мышцы обвисли от обезвоживания и потери веса. Ей становилось все труднее двигаться. Но в медвежьем обличье ее животная природа не сдавалась, несмотря на неизбежный исход.

Сожаление о том, что ее жизнь так рано оборвется клубилось в ней, как дым от костра. Когда-то у нее были мечты: как она найдет любящих супругов, будет лелеять своих детенышей, радовать свой клан песнями и историями. Вместо этого она стала причиной смерти двух оборотней.

Если бы Богиня сочла спасение человеческих детей адекватным балансом, Эмма могла бы назвать себя довольной… потому что у нее больше не осталось времени.

Под прикрытием леса она осмотрела поляну. У костра сидели двое крупных мужчин. Намек на знакомый животный запах привлек ее внимание. Она принюхалась, но неуловимый запах исчез за тяжелыми запахами древесного дыма и жарящегося мяса.

Мясо.

Несмотря на непреодолимый голод, осторожность придала ей терпения. Она была слишком слаба, чтобы бороться, слишком слаба, чтобы бежать. Да, терпение даст ей все.

Двое мужчин неторопливо потушили огонь, прибрались и сложили еду в медвежий капкан. Вместо того, чтобы поставить палатку, они просто разделись и забрались в спальные мешки.

Она ждала очень долго. Неподалеку ухнула сова. Она уловила запах скунса, вероятно, такого же падальщика, как и она. Мимо прошла ласка, вероятно, погнавшись за крошечной землеройкой в опавших листьях.

Дыхание мужчин замедлилось. Они уснули.

Эмма медленно вышла на поляну, держа раненую заднюю ногу так, чтобы не слишком шуметь. Это было так больно, что она едва чувствовала колющую боль от сломанных пальцев передних лап. Шаг за шагом она продвигалась вперед.

Контейнер с защитой от медведей лежал на боку под деревом. Она колебалась, борясь с огненной пульсацией в ноге и болью в левой передней лапе. Где же монета или ключ, чтобы открыть металлический ящик?

Ее внимание привлекла кучка медных монет. Теперь ей нужны были пальцы. Все, что ей нужно было сделать, — это стать человеком.

Когда она представила себе трансформацию, в глубине ее сознания вспыхнула дверь — такая тусклая. Магия умирала. Она умирала. Она открыла дверь и шагнула внутрь. Магия пробежала по ее коже восхитительным покалыванием, которое на одну чудесную секунду стерло ее боль.