Вечер медведя

Вся ее нога словно погрузилась в огненную лаву. По мере того, как путы затягивались, агония росла. Сжав кулаки, она раз за разом пыталась не закричать. Наконец, боль отступила настолько, что она смогла слышать голос Козантира.

— Я не собираюсь предпринимать более никаких попыток, кроме как передать ее нашему целителю. Это, — он указал на ее ногу, — самый серьезный перелом, который я когда-либо видел. Все, что мы здесь делаем, может привести к ухудшению ситуации или возобновлению кровотечения.

— Но… — она была изгнана, и все даонаины должны были ее избегать.

Почему они вообще с ней разговаривают? Она прикоснулась к выступающим параллельным шрамам вдоль линии подбородка. Неужели они не видели этих отметин? Понимают же, что означают черные шрамы? Этот Козантир наверняка изгонял людей раньше.

Она изо всех сил попыталась сесть.

— Оставайся на месте, медвежонок. — Бен положил свою огромную руку ей на плечо, и тепло его ладони обожгло ее замерзшую кожу.

— Разве ты не собираешься убить меня? Я не понимаю.

Козантир поднялся с непроницаемым выражением лица.

— Ты нарушила закон, совершая набеги на лагеря людей. Однако я не слышал никаких слухов об оборотнях, только предположения об умных медведях или бродягах. — Он сделал долгую паузу. — Последствия будут, но смерть не будет одной из них.

Она не умрет? От прилива надежды у нее перехватило дыхание.

Козантир взглянул на Бена.

Квадратная челюсть оборотня-гризли напряглась.

— Приготовься, дорогая. Это будет очень больно. — Его руки скользнули под ее тело, и он поднял ее в воздух.

Боль стала невыносимой, и она закричала, прежде чем темнота унесла ее прочь.

Глава 5

Колд-Крик, территория Северных Каскадов.

Усевшись на складной стул подальше от целителя, Бен внимательно осмотрел свою неполноценную гостевую комнату. Он достаточно хорошо справился с предварительной отделкой. Двуспальная кровать размера кинг-сайз была вполне подходящей. Восточный ковер на деревянном полу был украшен ромбовидным узором того же серо-голубого цвета, что и стены. Кремовая отделка и лепнина были четкими и чистыми. Шторы были выдержаны в традиционном викторианском стиле в коричневых, кремовых и голубых тонах.

Однако он предоставил только самое необходимое. На его взгляд, комната выглядела суровой и неприветливой, не слишком подходящей для медового цвета женщины в постели. Может, попросить Энджи принести кое-какие вещи. Составляя мысленный список, Бен наблюдал, как целитель молча начал осматривать женщину.

Как раз вовремя.

Еще до прихода целителя появилась Энджи, хозяйка закусочной. Козантир попросил ее быстро вымыть Эмму в постели. Когда все было сделано, симпатичная медведица была бледной и дрожала, но поблагодарила Энджи с искренней признательностью.

— Хм-хм. — Лекарь издал недовольный звук, привлекая внимание Бена к кровати. — Ты, медведица, так же обезвожена, как Сахара в полдень.

Эмма моргнула.

Бен внимательно посмотрел на нее. Почему она казалась удивленной каждый раз, когда кто-то заговаривал с ней?

— Недоедание и недовес.

Бен довольствовался грубыми комментариями Донала. Непостижимые целители были занозой в хвосте. Обо всем, что Донал узнавал, он делился со своей пациенткой, а в случае Эммы, согласно приказу Козантира, также и с Беном.

Донал откинул простыню в сторону и провел пальцами по правой руке медведицы, к двум ее опухшим и красным пальцам.

— Два пальца расквашены.

Ее прелестные губки изогнулись вверх.

— А что, «расквашены» новая медицинская терминология?

Донал впервые улыбнулся. Свет от изящной кованой люстры освещал шрам в форме полумесяца на его правой скуле — знак Матери, обозначающий целителя. Хорошо, что Донал предпочитал джинсы, ботинки и фланелевые рубашки более консервативной одежде целителя.

— Зачем путать моих пациентов чепухой? Держу пари, что ты поняла диагноз, когда впервые попыталась пошевелить пальцами.

Ее губы печально скривились.

— Ох, так и было.

Бен наблюдал, как на ее лице появляются разные выражения: боль, веселье, благодарность. Удивительная. Он видел молодых женщин, когда им было больно. Они требовали внимания и огрызались на любого, кто пытался им помочь. Но только не эта. Клянусь Охотником, она была в полном беспорядке, худая и бледная, но мягкость ее характера проступала так ясно, что он мог видеть только красоту.

Пока Донал продолжал осмотр, ворча по поводу различных шрамов и царапин, Бен отвел взгляд. Большинство оборотней не стеснялись своего тела, но у хорошенькой самки не было выбора в отношении присутствия Бена. Поскольку оборотни иногда теряли контроль и трансформировались от боли, Козантир приказал ему остаться с ней во время обследования.

Задохнувшись от боли, Бен обернулся.

Простыня прикрывала туловище самки, но не ее ноги. После удаления грязи рана выглядела еще хуже. Красные линии тянулись вверх, к ее бедру. Белая кость торчала из рассеченного участка — и Энджи даже не попыталась убрать въевшуюся грязь и обломки листьев.

— Как давно это случилось? — Пальцы Донала зависли над раной, пока он оценивал повреждения.

— Я… я потеряла счет дням. — Она прикусила нижнюю губу. — Это было последнее лунное затмение, когда бы оно ни было.

Выражение лица Донала стало мрачным.

Лунное затмение? Когда холодок пробежал по его спине и напряг мышцы, Бен поднялся.

Эмма испуганно уставилась на него.

— Дорогая… — Бен смягчил свой голос. — Ты так и не сказала мне, что тебя укусило.

— Адский пес. — Она заметно вздрогнула. — Я знаю все старые легенды, но почему-то мне казалось, что это миф. Но это не так. Это… существо… было именно таким ужасным, как рассказывают истории.

Донал хмыкнул.

— Неудивительно, что здесь так много повреждений.

— Клянусь рогами Херне, как ты выжила? — Эта маленькая самка пережила адского пса? Смерть была бы наименьшим злом из того, что могло сделать это существо, будь у него такая возможность. Пытки, изнасилования…

Донал бросил на него предостерегающий взгляд, прежде чем сказать Эмме:

— Мне нужно очистить рану, прежде чем я смогу исцелить ее. Крем, который я использовал, немного заглушит боль, но все равно будет чертовски больно.