Вечер в городе соблазнов
Шрифт:
Холеное лицо Ларисы Павловны окаменело, а в голубых глазах на мгновение мелькнул страх. Однако она очень быстро взяла себя в руки.
– Ах, отличная задумка! Вы, наверное, и есть тот самый частный детектив, который сует нос не в свои дела? Но такие вещи ведь могут закончиться для вас плачевно – отзовут лицензию, и вы попадете под суд. Хотите получить от меня признание? И где у вас спрятан микрофон или диктофон?
Денис вынул из кармана крошечный диктофон и положил его на стол. Ухтомская схватила его и стерла запись, а потом произнесла:
– Неужели это все? Мне не верится!
– Больше у нас ничего
– Не верю, – бросила Лариса резко. – Впрочем, какая разница. Никто ведь здесь не собирается признаваться в каких-то мифических преступлениях. Учтите, святая троица, любая попытка очернить мою репутацию будет преследоваться по закону. На меня работают лучшие адвокаты Москвы, они вас живо раскатают в лепешку. К тому же у меня имеются связи в прокуратуре и в министерстве юстиции, причем на самом верху. А бывший сокурсник является членом Верховного суда. Так что любой судебный процесс закончится не в вашу пользу!
Это была неприкрытая угроза. Выходит, Ухтомская нас боится!
– А теперь прошу покинуть мой номер! – продолжила она. – Я сегодня покидаю Староникольск. Все, что надо, я уже здесь сделала.
Таечка вдруг выпалила:
– Телеведущий сказал, что вы напали на след убийцы! Мы тоже его ищем! Я хочу покарать человека, который лишил жизни моего отца! И если вы знаете, кто он такой...
Ухтомская смерила ее презрительным взглядом:
– О чем вы, крошка? О каком убийце идет речь? Я побывала в Староникольске, чтобы навестить мою старую и больную тетушку.
– А я не сомневаюсь, что вы заметаете следы, – заявила я, глядя писательнице в лицо. – Почему вы скрываете то, что родились и выросли в Староникольске?
– Какая разница, где я родилась и выросла? – ответила Лариса. – Каждый писатель что-то о себе выдумывает или, наоборот, что-то умалчивает. Мои родители переехали в Москву, когда мне было два с половиной года. Так что с этим провинциальным городком меня ничего не связывает!
– Ничего? – осведомился Денис. – А как же то преступление, которое вы совершили четвертого августа 1979 года совместно с Виктором Максютой, Игорем Крыловым, Михаилом Гайдуком и Дмитрием Виллисом? Похоже, оно до сих по не дает вам покоя. И именно вы, Лариса Павловна, подали идею основать Староникольский союз...
Королева криминального чтива оборвала его:
– У вас богатая фантазия, молодой человек, вам бы только романы строчить! Боюсь, однако, что их не примет ни одно издательство – у вас явно ни на грош таланта. Никакого Староникольского союза не существует, и никакого преступления мы не совершали. За то, что имело место в семьдесят девятом году, убийца понес заслуженное наказание. А теперь прошу вас покинуть мой номер!
На прощание, когда мы уже были на пороге, Ухтомская ядовито добавила:
– Я была лучшего мнения о ваших интеллектуальных способностях. Неужели вы думали, что я стану таскать с собой компрометирующие документы? Наивные же вы личности!
– Она открыто издевается над нами, – заметила уныло Таечка, когда мы оказались в лифте. – И нам с ней не справиться...
Денис прижал ее к груди (что вызвало у меня припадок бессильной злобы) и принялся успокаивать:
– Нам и не нужно вступать
с ней в схватку. Ухтомская косвенным образом подтвердила все наши предположения. Преступление в самом деле было совершено, и она имеет к нему отношение. Дело осталось за малым – узнать, что именно произошло. И вывести на чистую воду членов Староникольского союза!– Но вообще-то нам надо их не на чистую воду выводить, а защищать от посягательств убийцы, потому что именно от него исходит опасность... – вставила я.
В холле гостиницы я обратилась к уже знакомой администраторше и, словно невзначай, спросила, не помнит ли она какое-либо шумное криминальное дело, случившееся в Староникольске в 1979 году. Та наморщила лоб, а потом покачала головой:
– Я ведь родилась и выросла не здесь, а в Ярославле... Там же познакомилась со своим нынешним мужем и переехала сюда в восемьдесят четвертом. Но если вас интересуют преступления былых лет, обратитесь в городской архив или краеведческий музей!
Сию радостную весть я донесла до Дениса с Таечкой, и последняя предложила разделиться – отправиться по отдельности кто в музей, кто в архив, а кто к тетке писательницы Ухтомской. Но я была непреклонна:
– Мы работаем вместе, значит, всюду должны ходить вместе!
Знаю, дурацкая отговорка. Но мне не хотелось, чтобы Таечка оставалась наедине с Денисом. Да и он, кажется, был рад моей настойчивости – по всей видимости, дочка олигарха стала ему порядком надоедать.
Городской архив находился всего в двух шагах от гостиницы, на соседней улице. Это было здание из серого камня, в типичном помпезном позднесталинском стиле, с треугольным фронтоном, на котором все еще сохранились серп и молот.
Никаких посетителей, кроме нас, в архиве не было. Нас встретила сотрудница – пожилая дама с бледным лицом и старомодных очках. Но едва она услышала нашу просьбу, как дернулась и заявила:
– К большому сожалению, доступ в архив посторонним лицам закрыт! Требуется разрешение нашего начальства, а без оного вы не можете ознакомиться с документами!
Мне ее слова показались подозрительными. И я напрямую спросила:
– Она уже побывала здесь? Я имею в виду Ларису Ухтомскую.
Архивная дама, уши которой предательски покраснели, воскликнула:
– Понятия не имею, о чем ведете речь! И вообще, у меня полно работы!
– Можем ли мы переговорить с вашим начальством, чтобы получить разрешение... – начал Денис, но дама, не дослушав его, торопливо ответила:
– Директор в отпуске, вернется через три недели, а без него никто не может дать подобное разрешение.
Я снова огорошила даму вопросом:
– Кто стал жертвой убийства тогда, в семьдесят девятом году? Вы же знаете! Так чего же молчите?
Дама налилась пурпуром, как перезревший помидор.
– Я вам не справочное бюро! – закричала она фальцетом. – И вообще, я гроши здесь получаю, но если работу потеряю, то чем буду кормить свою старенькую мамочку и двух кошек? А вы под монастырь меня подводите! И отчего все решили ворошить это старое дело? Пересветов и его дочка мертвы уже тридцать лет! Он был на редкость неприятный человек, настоящий бирюк, так что никто по поводу его гибели не горевал...
Поняв, что сболтнула лишнего, дама вдруг обмякла и прошептала:
– Я вам ничего не говорила... Это приказ директора…