Вечера с Петром Великим. Сообщения и свидетельства господина М.

Как повторял учитель — соседство с гением возвышает близких к нему, особенно женщин, пробуждает в них скрытые способности.

Петр всегда хотел любить. Найдет достойного человека и привязывается, приближает к себе. Такую любовь заслужил Меншиков, и Петр готов был прощать любимцу и казнокрадство, и самоуправство. Дружба, верность, привязанность — все у него было, не хватало чувства интимного, сердечного, той заботы о женском существе, которое нужно мужчине. Екатерина зажгла в нем впервые огонь мужней любви. Чувство это росло, крепло и доставляло все больше радости.

У этой же безродной, озорной ливонки на первом месте была любовь; перейдя к Петру сперва наложницей, она сама увлеклась им, обвила его, по выражению ее биографа, «словно кореньем».

Она приворожила его нехитрым, но редким качеством — сочувствием ко всем его делам и заботам. Сочувствие было необходимо Петру. Их отношения пересыпаны шутками, игривостью.

«Вчерашнего дня была я в Петергофе, где обедали со мной четыре кавалера, которым 290 лет».

Петр в ответных письмах подтрунивает над своей немощной старостью и над ветреностью «евиных дочек». По письмам видно, как они оба шутят, посмеиваются друг над другом, а встречаясь, уж веселились и забавлялись вовсю.

Она привлекала не красотой, скорее откровенной чувственностью. Горячий взгляд, пышная грудь, черные волосы… Она не походила на своих землячек, медлительных, светловолосых. Темперамента у ней хватало и на балы, на танцы, на пирушки. Она разделяла с Петром походную жизнь, солдатскую пищу.

Одевалась она безвкусно, навешивала на себя жемчуга, ордена, браслеты, амулеты — облик служанки был неизгладим. И ухаживала она за Петром как маркитантка. Постоянно весела, здорова, внимательна к его бытовым привычкам. Временами Петра устраивало ее вмешательство, можно было что-то исправить, ссылаясь на нее. Но с некоторых пор ее участливость стали по-умному использовать, через фрейлин, правителей ее двора.

Она удачно олицетворяла семейный очаг, куда Петра с годами все больше тянуло. Все было бы хорошо, если бы она родила наследника. После первых двух дочерей она родила еще одиннадцать детей, и все они умирали один за другим в малом возрасте. Терпение Петра истощилось, видно было, что он отчаялся получить сына и невольно винил жену.

Несмотря на церковный брак с Екатериной, заключенный в 1711 году, Петр по-прежнему не отказывал себе в любовных утехах. Связи его всегда так же случайны. Гостиничные служанки, поварихи, крестьянки, дочери вельмож. Среди них пятнадцатилетняя Евдокия Ржевская, Мария Румянцева… Вероятные потомки Петра, вырастая, расцветут и в следующую эпоху станут полководцами, героями, министрами, можно подумать, что он оплодотворил царствование Екатерины Второй.

Среди его женщин выделяются две аристократки. Одна княгиня Любомирская. Не считаясь со своим супругом, она охотно проводила время с Петром, наслаждаясь его умом. Его, похоже, привлекают ее музыкальность, культура, тонкий вкус. Он часами беседует с ней, делится своими соображениями насчет Польши, иностранных наемников. Она дает ему то, чего так не хватает в отношениях с Екатериной. Еще сильнее привлекает его молоденькая дочь его советника, молдавского господаря Кантемира. Петр берет ее шестнадцатилетней девушкой. Семья Кантемиров выделялась культурой и среди петровского окружения. Д. Кантемир — дипломат, писатель-энциклопедист, европеец — дал блестящее образование детям. Один из братьев, Антиох, входил в «ученую дружину» Петра, прославился как поэт-сатирик…

По лестнице любви поднялась Екатерина к российскому престолу. Ее биография — это перечень тех, кому она принадлежала. Сама незаконная дочь, она семнадцати лет начала свою женскую историю одним из учеников рижского пастора, у которого была служанкой, ее выдали замуж за шведского драбанта. Он быстро исчез, и она пошла по рукам. Начав с мелкого офицера, она переходит к высоким начальникам. Всякий раз происходит одно и то же — примечают ее красивую полную фигуру, живость, аккуратность и приказывают перевести к себе — прачкой, служанкой, горничной. От нее исходит чувственность, это действует на всех. Екатерина доходит до фельдмаршала Шереметева, у него ее забирает Меншиков и, наконец, — Петр.

Облик трактирной служанки оставался. Она идеально приспособлена к походной военной жизни. Не боится стрельбы, пьет водку с солдатами, может спать на земле, может и не спать, трястись часами в повозке.

Она нисколько не стеснялась своего прошлого, уверенная, что избавилась от него. На самом деле оно цепко держит ее. Однажды Петр обнаружил, что под вымышленным именем Екатерина поместила капиталы — один счет открыт в банке Амстердама, другой в Гамбурге. Капиталы огромные. Откуда? Она без стеснения берет со всех, кто припадает к ее ногам или рукам с просьбами. Добраться до государыни непросто. Ее фрейлины получают за то, что допускают к ней. Происхождение сказывается в том, что она не могла до конца уверовать в свою венценосность. Все могло кончиться в любую минуту. Такова же была психология Меншикова. Он тоже открыл счета в немецких и голландских банках и посоветовал это сделать Екатерине.

Надо отдать должное супруге Петра — она умела поддерживать огонь любви. Влюбленность Петра в Екатерину в чем-то повторяла его чувство к Анне Монс. В Екатерине было то же иноземное начало, чужой говор, чужие привычки. Преимущество ее над первой любовью Петра состояло в том, что Екатерина стала нужной. Сперва ей нужен был Петр, это было для него внове — без него она одна в чужой стране, ни родных, ни состояния, ничего, — бездомная дворняжка. Затем уже и ему нужна она: его поверенная, его приют, его дом.

Ни у кого из самых ловких придворных, из лучших европейских дипломатов не получалось управлять им, играть на его слабостях или страстях. Екатерина преуспела в этом больше других, но и ее власть имела пределы.

В Берлине в 1718 году он специально посещает кабинет медалей и античных статуй. И то и другое живо интересует его, античными статуями он украшает свой Летний сад. Сопровождаемый многочисленной свитой, он обходит экспонаты, останавливается перед древнеримским божеством, одним из тех, что ставили над брачным ложем. Мрамор изображает возбужденное состояние. Петр хохочет над откровенностью и заставляет Екатерину поцеловать фаллос этого божества. Царица смущена, противится, тогда он свирепеет и принуждает ее взять в рот мраморный член. Все это он сопровождает комментариями на смеси немецкого и голландского языков. Придворные рады скандалу. Тут же, не обращая внимания на смешки, на слезы Екатерины, просит у короля продать ему эту скульптуру.

Время от времени он ставит Екатерину на место — награждает ее пощечинами, а то и потчует кулаком. В его чувстве нет уважения, он любит ее, как любят свою лошадь или собаку: можно приласкать, а можно и отстегать. Он собственник, в той или иной мере это относится ко всем его подданным, и прежде всего к придворным.

После смерти их «шишечки», маленького Петра Петровича, Екатерина почувствовала опасность. Вопрос о наследнике все сильнее мучил государя. Желание иметь сына звучало все чаще, упрямо, как предостережение. Пока был жив Петенька, любовные увлечения Петра не беспокоили Екатерину. Теперь же любая интрижка могла привести к катастрофе. Перед Екатериной маячил призрак царицы Евдокии, запросто упрятанной в монастырь. Ей надо было упрочить свое положение. И она добилась своего.

В 1723 году Петр оповестил Россию, что хочет увенчать супругу императорской короной. Он подтвердил, что она спасла империю, его самого, который чуть не стал добычей турок на берегах Прута, и вполне достойна быть императрицей.

Неслыханный финал! Простая служанка исключительно по дороге любви достигает титула императрицы. Такого в России не было ни до, ни после Екатерины.

— Вот это карьера, — сказал Антон Осипович.

— Карьера любви, — сказал Гераскин. — Черт возьми, эта девка ведь могла остаться солдатской прачкой, подстилкой, и такой поворот. Везуха!