Вечерний круг. Час ночи

– Как его зовут, потерпевшего?
– спросил Игорь.

– Потехин, Илья Васильевич, - ответил Красильщиков.

– А чем вы сейчас занимаетесь по этому делу?

– Да как всегда, отрабатываем связи. К нему же толпой всякие ценители-оценщики ходили, коллекционеры, скупщики-перекупщики, словом, чёрт-те кто. Он фамилий тридцать, наверное, назвал. Это кроме обычных знакомых. А подвод тут был, это ясно. Кто-то из этих людей его дал.

– В списке приезжие какие-нибудь значатся?

– Приезжих трое. И ещё двое в Москве недавно. Никто из них сам участвовать не мог, люди все солидные. Но вот дать подвод…

– И не московским жуликам, а приезжим, - хмуро добавил Игорь.

– Приезжим?
– насторожился Красильщиков.
– А наган? Он ведь тут ходит, у нас.

– Возможно, когда они тут, и он тут.

– Ох, Игорёк, сомнительно мне, - покачал головой Красильщиков и вздохнул.
– Чует моя душа, хлебнём мы с этой кражей, будь она неладна.

– Мы всегда хлебаем. Это тебе не в кино. Дай-ка я Потехину позвоню. Охота мне ещё разок зайти к нему.

Ответил ему бойкий девичий голосок:

– Папы нет дома. Кто его снашивает?

– Из милиции.

– А-а. А вы что хотите?

– Повидать его хотим.

– Приезжайте, он скоро будет.

Игорь решил воспользоваться приглашением, но на всякий случай уточнил:

– Я с кем говорю?

– Это его дочь. Меня зовут Лена.

– Вы в школе учитесь?

– К вашему сведению, я уже на четвёртом курсе учусь педагогического. Как это вы взрослый голос от детского не отличаете, удивляюсь.

– Извините, - усмехнулся Игорь.
– А я капитан Откаленко. Сейчас к вам приеду.

Дом, где жили Потехины, находился совсем недалеко от отделения милиции, в соседнем переулке. Дом был новый, из светлого кирпича, с широкими, красивыми лоджиями. Он свободно стоял в глубине обширного двора, и только верхние этажи были видны над зелёными кронами деревьев.

Игорь пересёк двор и зашёл в уже знакомый ему подъезд. Звонок за дверью мелодично и коротко звякнул. Тут же послышался торопливый стук каблучков, и дверь открылась. На пороге стояла длинная, худая девица в ладных коричневых брючках и зелёной лёгкой кофточке навыпуск, под которой не чувствовалось присутствие какого-нибудь белья. Длинные, прямые и жёлтые волосы спускались до лопаток, а половину широкого, как бы приплюснутого лица закрывали дымчатые огромные очки. На босых ногах болтались разношенные домашние туфли.

– Ага! Пришли всё-таки, - весело сказала девушка.
– Ну и темпы у вас! Так сто раз убить могут, пока вы явитесь.

– Вы бы мне сказали, что вас убивают, - ответно улыбнулся Игорь.
– Я бы знаете как летел!

– Воображаю. Проходите уж. Папы пока нет. Так что вас займу я, если не возражаете.

Они прошли в большую, залитую солнцем, душную комнату, заставленную всякой старинной мебелью.

– К вам как в девятнадцатый век попадаешь, - оглядываясь, пошутил Игорь, не зная, куда поставить принесённый с собой портфель.

– Это папаня устроил себе покои, - насмешливо скривила губки Лена.
– Мы с мамой живём по-человечески. Хотите пройти ко мне? Не бойтесь, вы меня не скомпрометируете.

– Пожалуй, не стоит, - ответил Игорь серьёзно.
– Лучше знаете что? Вы мне покажите, где что лежало из того, что украли. Можете? Я вам список сейчас зачитаю.
– Игорь достал из кармана пиджака сложенный лист бумаги и, развернув его, приступил к чтению.

– Значит, так. Шахматы. Ну, это я помню. На том столике, да?

– Естественно, - жеманно пожала плечами Лена, опускаясь на диван.
– Да вы садитесь. Курить будете?

Далеко в сторону вытянув ногу, она достала из кармана брюк изящный кожаный портсигар с жёлтой металлической застёжкой и причудливую зажигалку. Игорь поблагодарил и вынул свои сигареты. Они закурили.

Игорь продолжал спрашивать, поглядывая в список:

– А где лежали крест, веер и карманные часы?

– Кресту этому, между прочим, цены нет, - многозначительно заметила Лена, картинно откинувшись на спинку дивана.
– Впрочем, папаня вам точно скажет его последнюю цену.

И тут Игоря словно осенило. Вот какое словечко зацепилось у него в памяти после вчерашнего разговора с Потехиным! Игоря тогда удивило это выражение, которое употребил Потехин, - «последняя цена».

– А что значит «последняя цена»?
– поинтересовался Игорь.

– Что ж тут непонятного?
– снисходительно усмехнулась Лена, не меняя позы.
– Золото, старинные вещи всё время дорожают. И папаня очень внимательно за этим следит. Надо же быть в курсе? Вот смотрите.

Она вскочила с дивана, оставив сигарету куриться в маленькой пепельнице, и танцующей походкой подошла к шифоньерке. Открыв дверцу и вытянув нижний ящичек, она достала маленькую зелёную шкатулку и на вытянутой руке поднесла её к Игорю.

– Видите? Это тоже прошлый век. Александр Второй, кажется. Малахит и золото. Правда, красиво?

– Очень.

– Дивная вещица. А теперь глядите сюда.

Она открыла шкатулку. На дне её лежал квадратик плотной бумаги, на котором в столбик были выписаны годы, начиная с тысяча девятьсот шестьдесят девятого, и напротив каждого года стояла сумма в рублях, сначала трёхзначная, а потом четырёхзначная.

– Видите, как растёт её цена?
– с гордостью спросила Лена, словно это была её личная заслуга.

Игорь кивнул.

– И всё это приходится везти на оценку или оценщики приходят к вам?

– Приходят, - раздражённо махнула рукой Лена.
– Конца им нет.

– Знакомые?

– За столько лет не то что познакомиться, породниться можно.

– Да уж, вы невеста завидная, - улыбнулся Откаленко.

– Не очень. У меня жуткий характер. Да и вообще я не собираюсь становиться невестой. Муж, дети, готовка, пелёнки - спасибо. У меня такого инстинкта нет. Пусть другие этим наслаждаются. Я считаю, если любить, то в чистом виде.

– Как это понимать?

– Я и он. И всё. И больше мне ничего не надо.

– Так, Леночка, не бывает.

– А у меня вот будет.

– Благодаря всем этим папиным ценностям?

– Хотя бы.

– Вас ждут здесь большие разочарования.

– А вы приходите ко мне через пять лет, увидите.

– Договорились. А пока вернёмся к этому списку. Где лежали крест, веер и золотые карманные часы фирмы «Павел Буре»?

– С тремя крышками.

– Часы?

– Конечно. Они считались особо дорогими, даже тогда, при Буре.