Вечерня (сборник)

Я не расскажу тебе, как Ковбой спел мне про то, что другой стукач по имени Доннер расспрашивал об этом самом Мартине Прокторе, которого, похоже, разыскивают парни из Восемьдесят седьмого участка. И уж совсем ни слова о том, как до меня дошли слухи, что кто-то отсюда шлялся по дому 1146 на Парк-стрит, где, как известно, раньше жил Проктор, который, если верить Ковбою, нарушил правила условного освобождения, хотя и был очень осторожен. Я не расскажу тебе ничего такого, мой маленький Стиви, — закончил свою речь Олли. И заржал.

— Что же тогда ты мне сообщишь?

— Только не нынешний адрес Проктора, потому что я его не знаю.

— Это ужасно, — ответил Карелла. — Тогда я не совсем понимаю, зачем ты здесь?

— Помнишь, я тебе говорил об одной даме?

— Ну? 

— Я знаю имя ее друга. 

* * *

Эйлин не сказала за последние двадцать минут ни одного слова. Она просто сидела, глядя на Карин.

Карин тоже ничего не говорила. Они будто играли в гляделки. Эйлин посмотрела на часы.

— Да? — спросила Карин.

— Ничего.

— Ты можешь уйти отсюда, когда захочешь, — сказала Карин. — Это не урок музыки.

— А я и не знала.

— Я имею в виду...

— Да я...

— Никто не заставляет тебя делать это.

— ...здесь по собственной воле.

— Точно.

— Но это не значит...

Эйлин умолкла и наклонила голову.

— Не значит, что?

— Не значит, что я не понимаю, для чего ты сидишь здесь. Ты ждешь, на чем бы подловить меня. — Ты на самом деле так думаешь?

Эйлин не ответила.

— Я хочу подловить тебя?

— Ведь это твоя работа, не так ли? Вывернуть наизнанку любую мою фразу и сделать из нее преступление федерального масштаба.

— Никогда не думала, что моя работа так...

— Давай не будем говорить о твоей работе, хорошо? Причина, по которой я здесь, — мое желание бросить свою работу. А от тебя я не вижу никакой помощи в этом вопросе.

— Но мы же только познакомились друг с другом...

— Скажи мне хотя бы, сколько времени займет написать заявление об отставке?

— Так ты хочешь именно такой помощи от меня? 

— Ты знаешь, что я... 

— Нет, не знаю. 

— Я хочу уйти, черт возьми! И кажется, я не могу сделать этого. 

— Видимо, ты не хочешь уходить.

— Нет, хочу.

— Прекрасно.

— Ты знаешь, что хочу.

— Да, ты мне говорила.

— И это правда.

— Хочешь уйти, потому что убила человека.

— Да.

— И боишься, что если останешься на работе...

— Попаду в другую ситуацию, где должна буду применить оружие.

— Снова стрелять из пистолета.

— Да.

— Снова убивать.

— Да.

— Ты этого боишься.

— Да.

— А чего ты еще боишься?

— Что я должна сказать?

— То, что думаешь. То, что чувствуешь. 

— А я знаю, о чем ты хочешь от меня услышать. 

— О чем же? — Я точно это знаю. 

— Так скажи мне.

— Ты хочешь, чтобы я сказала "изнасилование".

— Ну-ну.

— Ты хочешь услышать, что я боюсь снова быть изнасилованной...

— А ты боишься?

— ...что я хочу уйти из полиции до того, как какой-нибудь сукин сын меня изнасилует.

— Это то, чего ты боишься?

Эйлин не ответила. В течение оставшихся пяти минут из отведенного ей часа она молча сидела, глядя на Карин. Наконец Карин улыбнулась и сказала:

— Мне очень жаль, но наше время истекло. Увидимся в четверг, хорошо?

Эйлин кивнула, взяла свою сумку и направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она остановилась. Повернулась и сказала:

— Да, я боюсь. И этого тоже.

Открыла дверь и вышла.

* * *

Копы любили разговаривать с Сэмми Педичини. Каждый раз, когда в городе совершалась крупная кража, копы наносили Сэмми короткий визит, задавая ему кучу вопросов. Сэмми всегда отвечал одно и то же. Что бы они ни расследовали, Сэмми к этому непричастен. Сэмми совершил ошибку десять лет назад и сейчас ничем противозаконным не занимается — он выучил свой урок.

— Что бы там ни было, — сказал Сэмми Карелле, — я этого не делал.

Карелла кивнул.

— Я выучил свой урок в Каслвью и с тех пор чист.

Мейер тоже кивнул.

— Я играю на саксофоне в оркестре, который называется "Короли Ритма Ларри Фостера", — сообщил Сэмми, — мы играем для этих шестидесятилетних стариканов, которые были молодыми в сороковых. Они очень хорошие танцоры, хоть и старые перечницы. Мы выдаем весь репертуар Гленна Миллера, Гарри Джеймса, Чарли Спивака, Клода Торнхилла. Мы хорошо сыгрались. Можете удивляться, но у нас куча заказов. Я научился солировать на саксофоне. — Должно быть, ты чертовски хорошо это делаешь, — сказал Мейер, — зарабатываешь этим себе на жизнь.

— Между прочим, хоть и звучит как издевка, это чистая правда. Я зарабатываю себе на жизнь, играя на саксофоне.

— Именно так я и сказал, — улыбнулся Мейер.

— Но вы имели в виду, что я все еще приворовываю на стороне. А это неправда.

— Разве я говорил что-нибудь подобное? — удивился Мейер. Он повернулся к Карелле: — Стив, ты слышал?

— Я не слышал, чтобы ты это говорил, — пожал плечами Карелла. — Мы ищем Мартина Проктора. Ты не знаешь, где его найти?

— Он музыкант? — спросил Сэмми. — На чем он играет?

— На фомке и отмычках, — ответил Мейер.

— Он вор, — добавил Карелла. — Как ты.

— Лично я играю на саксофоне. А что делает Проктор, понятия не имею, потому что не знаю такого человека.

— Но твоя подружка с ним знакома, не так ли?

— Какая подружка?

— Твоя подружка, которая занимается проституцией и которая спрашивала одного детектива, нашего общего знакомого, почему полицейские рыщут вокруг старой квартиры Проктора. 

— Вот это новость! Честно говоря, я не прочь, чтобы моя подружка была проституткой. Выучила бы меня парочке фокусов, а? — сказал Сэмми и рассмеялся. Довольно нервно.