Вечная ночь

«Скажите, у вас получался „пистолетик“? А „ласточка“? Любопытно, как высоко вы могли задрать ножку? Кстати, вы знаете, к белой обуви обязательно полагается белая сумочка».

Профессор выключил диктофон, вытащил кассету. Сложил в стопку листы.

– Мне казалось, ты давно пришла в себя, Оленька, – произнес он медленно и задумчиво.

– Но ведь похоже, Кирилл Петрович. Очень похоже. Он почти наизусть шпарит. Так знать и любить эти тексты может только один человек – их автор.

* * *

Номер патрульной машины и фамилию младшего лейтенанта ДПС Антон на всякий случай запомнил. Как только лейтенант отпустил его, он рванул вперед по Хорошевке, к Беговой. Если пробка или светофор, можно успеть. Но лучше, конечно, подстраховаться, пусть папина «шестерка» пока отдохнет.

Антон прибился к обочине, выскочил из машины, поднял руку. Почти сразу остановилась старая побитая «Волга». За рулем сидел дед лет семидесяти, морщинистый, загорелый до черноты, длинные седые волосы собраны в хвостик, усы скобкой, весь в вареной джинсе.

– Куда едем? – спросил он веселым басом.

– К Беговой! – Антон влез на переднее сиденье. – Только быстрей.

Заднее было завалено какими-то деревяшками, железками, тряпками.

– Поспешишь – людей насмешишь, – заметил дед, включил радио, нашел радиостанцию. Зазвучала песня «Белоруссия» в исполнении ансамбля «Песняры».

– Быстрей, пожалуйста! – взмолился Антон и достал из кармана удостоверение.

Дед взглянул мельком, хмыкнул, тронулся. Сразу набрал приличную скорость и спросил:

– Догоняем преступников?

– Пытаемся догнать.

– В кой это веки хотел деньжонок подзаработать, взял пассажира. – Старик вздохнул и покачал головой.

– Вы не волнуйтесь, я заплачу, – пообещал Антон.

– Заплатишь – спасибо, не заплатишь – переживу. Не деньги, так хотя бы адреналин, тоже не вредно. – Дед пошевелил усами и вдруг стал подпевать радио.

– Песни партизан, сосны да туман.

У него был приятный, хрипловатый бас. Через несколько минут «Волга» выбралась на Беговую и встала в хвосте пробки.

– Приехали, – сказал дед, – похоже, там впереди авария.

«Ну, вот и все. Мы будем долго и тупо здесь стоять, а они тем временем уже двадцать раз успели свернуть куда-нибудь», – с тоской подумал Антон, открыл дверцу, вылез, оглядел тесные ряды машин и тут же сел обратно.

– Отлично, дед, вы гений! – сказал он старику. – Оказывается, они тоже приехали. «Вольво» серый металлик с двумя антеннами.

Старик открыл окно, высунулся по пояс, посмотрел, потом обернулся к Антону и весело сообщил:

– Вижу твою «Вольву». Я, может, гений, но уж точно не генерал. Тормозить тачки со спецномерами имеют право только генералы. Слушай, если не секрет, что случилось?

– Они девочку увезли, свидетельницу. Прямо у меня из-под носа.

– Очень интересно. А кто они?

– Не знаю.

– Ну а чего ж ты не сообщил, куда следует, чтобы их остановили?

– Я сообщил. Но ДПС остановила не их, а меня.

– Хорошие дела! Очень даже в духе времени! Погоди, я не понял, они эту твою девочку насильно увезли, что ли?

– Похоже на то, – вздохнул Антон.

Старик помолчал, подумал, потом вдруг посмотрел на Антона и возмущенно произнес:

– Ну так чего ж ты сидишь здесь, вздыхаешь? Иди, забирай свою девочку!

– То есть, как?

– Да очень просто! Смотри, бодяга эта еще минут на двадцать. Постучи к ним в окошко, покажи свою ксиву. Народу кругом полно. Что они тебе сделают? Ну, иди же! Ты опер или макаронина вареная?

* * *

У профессора зазвонил мобильный. Оля терпеливо ждала, пока он объяснит какой-то Галочке, что прежде, чем говорить о фебрильном приступе, надо измерить больному температуру, посмотреть язык.

Наконец Гущенко убрал телефон.

– Извини. Хочешь, я его выключу, чтобы нам не мешали?

– Да ладно, Кирилл Петрович. Вдруг что-нибудь срочное?

– Срочное, – он улыбнулся и покачал головой, – гениальный симулянт, брачный аферист. Знакомился с одинокими состоятельными дамами, женился, обирал до нитки и исчезал. Штук десять паспортов, и все поддельные. Косит под кататонию, причем вполне грамотно косит, начитался учебников. Ну ладно, мы с тобой отвлеклись. Я тебя внимательно слушаю.

– Кирилл Петрович, вы, конечно, уже знаете, Молох убил еще одну девочку. Четвертую. Или нет, пятую.

– Почему ты сказала – пятую?

– Потому, что первую он убил очень давно, в ранней юности. Но возможно, это уже десятая жертва, если считать тех детей, из давыдовского интерната.

– Оленька, – профессор укоризненно покачал головой, – ты меня пугаешь. Ты прямо зациклилась на нем.

– А вы – нет? – спросила она чуть слышно.

– Я? – Он вздохнул, грустно улыбнулся. – Да, я, наверное, тоже. Вчера я был на совещании у замминистра, как раз обсуждали это убийство. Кстати, видел твоего Соловьева, мы потом в столовой встретились, поболтали. Из всех из них только он один считает, что убийство девочки – продолжение серии.

– Как – один? А остальные?

– Ну, видишь ли, различий действительно слишком много.

– Да вы что, какие различия? Тот же почерк! – Оля не заметила, что повысила голос. – Та же серия! Она продолжается многие годы. Не первый, не четвертый, а уже десятый труп! Если считать еще и этого несчастного Пьяных, то вообще одиннадцатый!

Кирилл Петрович успокаивающе похлопал ее по руке.

– Тихо, тихо, не заводись. Пьяных он уж точно, не убивал. Вижу, ты готова подключиться к расследованию, просто рвешься в бой. Я прав?

Оля кивнула и постаралась улыбнуться.

– Конечно, иного я от тебя и не ждал. Честно говоря, мне тоже в последнее время не дает покоя та старая история со слепыми сиротами. Тогда я был уверен, а сейчас стал сомневаться.

– В чем? В том, что Пьяных виновен?

Он кивнул.

– Несчастного учителя физкультуры уже не вернешь. Но, знаешь, я в таком возрасте, что пора и о душе подумать. Если я все-таки ошибся, следует исправить ошибку, хотя бы посмертно оправдать человека.

– Вы серьезно? – Оля смотрела на него во все глаза.