Вечная зима

— Может быть, тебе стоит уложить ее. Мэри жестом указывает на остальную часть дивана, где Роберт мог бы уложить меня, но он не двигается. Он даже не отвечает. — Хорошо. Ее глаза метаются между нами.

— Где Кори? — спрашивает Роберт. Его голос глубок и грохочет из груди.

«Он едет позади. У него была работа, которую нужно было закончить», — отвечаю я. Мэри закатывает глаза.

«Эти ребята и их работа. Ты чему-то научился на ошибках своего отца? Роберт напрягается подо мной, услышав слова своей мамы.

«Я имею в виду, правда? Он не может уйти с работы немного раньше, чтобы сопроводить свою невесту до их семейного дома? Она качает головой, расхаживая взад и вперед и злясь все больше, когда она больше разговаривает с собой, чем с нами. Я хочу заступиться за Кори и сказать ей, что я не его невеста , так что это не так уж и важно, но Кори придумал это, чтобы он мог помочь мне. Я не выступаю против его мамы из-за него, когда все это ложь. Я продолжу молчать.

«Я бы так и сделал», — говорит Роберт, заставляя маму перестать шагать. Она пристально смотрит на него.

«Да, конечно, ты бы это сделал. Ты худший из них. Ты даже не мог вспомнить имя Винтер, а она была в жизни твоего брата в течение многих лет.

Роберт глубоко вздыхает, как будто кто-то ударил его кулаком прямо в живот.

«Годы», — говорит он себе под нос. — Черт возьми, ты там прожила много лет.

Я не понимаю, к чему он клонит. В комнате снова воцаряется тишина. Я закрыла глаза и еще больше прижалась к Роберту. Клянусь, я слышала, как он говорил что-то о том, чтобы никогда больше не отпускать меня, прежде чем я засну.

Глава 4

:

Бо

: Я чувствую, как она дышит ровно, когда ее голова лежит мне на груди. Впервые за несколько месяцев на меня накатывает спокойствие. Я вдыхаю ее сладкий запах, и тот кипящий гнев, который у меня был в течение нескольких месяцев, отступает и тянет меня от края, на котором я балансировал. О, это все еще частично там. У меня в голове миллион вопросов, на которые нужно ответить, но на мгновение я наслаждаюсь тем, что она мне вернулась. Это самое главное во всем этом. С остальным я могу разобраться вовремя.

Моя мама прочищает горло, напоминая мне, что мы не одни. Я поднимаю голову, которую зарылся в ее каштановые волосы. От нее пахнет зимой. Ее имя ей подходит. Я называл ее своим снежным ангелом. У меня болит грудь. Годы. Я мог бы получить ее много лет назад, если бы вытащил голову из зада.

«Ты хочешь рассказать мне, что здесь происходит?» — спрашивает моя мама тихим шепотом.

— Не знаю, — честно отвечаю я. Я понятия не имею, что происходит, но я не могу заставить свои руки двигаться, чтобы прижать ее к себе.

— Я позвоню Кори, — говорит она, пристально глядя на меня. — Я так понимаю, ты ее не отдашь. Ее сарказм ясно виден в ее тоне, когда она кивает Винтер, за которую я крепко держусь.

Я только киваю в знак согласия, борясь с грохотом, который пытается вырваться из моей груди при мысли о том, что у меня ее нет. Черт возьми. Что со мной не так?

Она смещается у меня на коленях, заставляя меня стонать, когда ее маленькая задница шевелится над моим членом, который проснулся в тот момент, когда я увидел ее. Она уткнулась лицом мне в шею. Ее теплое дыхание на моей коже заставляет меня закрыть глаза, пытаясь собраться с мыслями. Мои яйца тянутся, умоляя меня подтолкнуть и потереться о нее. Это было бы немного, но на данный момент я попрошайничающая собака, которая будет брать у нее объедки. Как пали сильные мира сего. Мне нужно собраться.

Она плохо себя чувствует, напоминаю я себе. Я неохотно стою с ней на руках и несу ее из своего кабинета вверх по лестнице. Мне не нужно думать, куда я веду ее, когда я двигаюсь к западному крылу - моему крылу - по длинному коридору и в свою комнату.

Я подхожу прямо к своей кровати и кладу ее на то место, где обычно лежу. Я медленно выскальзываю руками из-под нее, не желая ее будить. Я стою и смотрю на нее сверху вниз. Еще несколько часов назад я боялся, что никогда не найду ее, но теперь она лежит в моей постели, что делает ее более привлекательной, чем когда-либо. Обычно мне приходится заставлять себя ложиться спать, так как я, как правило, работаю до поздней ночи. Я не думаю, что у меня была бы такая проблема, если бы она была в моей постели. Я смахиваю прядь ее мягких волос с лица, желая увидеть снова все ее лицо. Ее полные губы раздвигаются во вздохе, который идет прямо к моему члену. Сколько раз я себя корил, сожалея, что никогда не чувствовал ее рта вокруг себя?

Я сожалел о многих вещах, когда дело дошло до нее, думая, что они могут никогда не произойти. Мой разум разыгрывал жизнь с ней сам по себе, когда я сидел за своим столом вместо того, чтобы работать. Она управляла моими мыслями. Я даже подумывал о том, что, если я найду ее, возможно, это поможет успокоить эту постоянную одержимость мыслями о ней, но, видя ее лежащей передо мной, я знаю, насколько это было неправильно.

Я обвожу ее рот большим пальцем, и от нее исходит еще один из этих очаровательных вздохов. Я хочу знать, каково было бы, если бы мой член был внутри нее, пока она это делала. Или если бы она сделала это, если бы я разбудил ее утром с лицом между бедер.

Мой рот начинает течь слюнками, думая о ее вкусе. Мой взгляд скользит по ее телу, желая принять ее побольше. Она снова смещается, огромный красный свитер, который она носит, сбивается в кучу и обнажает ее мягкий живот.

Мои глаза сосредотачиваются на маленькой шишке, которой, как я знаю, раньше не было. У меня не было много времени с моим ангелом, но я запомнил каждую ее часть. Мое сердце начинает колотиться, когда я воспринимаю то, что вижу. Сколько раз я задавался вопросом, смог ли я оплодотворить ее? В ту ночь, прежде чем я проскользнул внутрь нее, я подумал, что между нами ничего нет. Это только подтолкнуло меня вперед. Я сошел с ума, зная, что я обнажен внутри нее. Успокоился тем, что она не боролось со мной .

Мой и без того твердый член дергается, желая почувствовать это снова и снова. Я поворачиваюсь, направляясь в ванную, но оставляя дверь открытой на случай, если она проснется. Я прижимаюсь к стене и расстегиваю джинсы, глядя на нее в зеркало. Я говорю себе, что это для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но я действительно знаю, что хочу, чтобы я смотрел на нее, пока я это делаю.

Я сердито дергаю свой член, глубоко вдыхая, пытаясь все еще чувствовать ее запах на себе. Это не займет много времени после того, как она прижалась ко мне, понюхал ее, а затем она там. Я рычу, когда кончаю, думая о круглом животике, который у нее теперь есть.

Я борюсь, издавая еще больше шума, когда кончаю в руку, пытаясь замолчать. Мне нужно приготовиться, чтобы не упасть на колени, когда из моего члена вырывается еще больше спермы. Тем не менее, мой член твердый, умоляя меня вернуться в спальню и взять ее. Я знаю, что он не упадет, пока я этого не сделаю. Черт возьми, я тоже не уверен, что это произойдет. Это может занять дни, месяцы, вероятно, годы.

Я делаю глубокий вдох, собирая свое дерьмо как можно лучше, надеясь, что это на мгновение сняло остроту нужды. Мне не нужно ее пугать. Она уже психует, как это было. Ее чуть не вырвало. Я не знаю, от шока ли это от того, что я увидел, или от нормальных симптомов беременности. Я ничего не знаю о беременности, но я почти уверен, что это одна вещь, которая с ней связана.